– И они не вернутся до завтра? Тогда я останусь у вас на ночь и докажу, какой я буду хорошей служанкой, а когда они вернутся, вы попросите их, чтобы меня оста вили здесь.

– В таких домах, как наш, дела не делаются подобным образом, Бьянка.

– Но мы все уладим! – Девушка снова упала к ногам Исабельи, схватила ее руку и покрыла поцелуями. – Позвольте мне остаться, сеньорита! Иначе мне придется голодать или Перо разыщет меня. Неужели я должна стать собакой Перо?

Большие глаза смотрели умоляюще, овальное личико выражало то горе, то надежду.

Подумав о грубом цыганском парне, Исабелья внезапно ощутила желание оставить у себя девушку, которая знала о жизни больше, чем ей когда-либо суждено узнать, бродячую цыганку, которой захотелось спать ночью под крышей. Поэтому она поступила так, как не по смела бы поступить еще вчера.

– Ты можешь остаться на ночь, – разрешила Исабелья.

Исабелья лежала в постели и смотрела в окно на звезды. В эту ночь она не могла заснуть. Бьянка осталась в соседней комнате. Мария настояла на том, чтобы запереть дверь.

– Мы отвечаем за вас. Я и подумать не в силах о том, что скажут ваши отец и мать, когда вернутся. Цыганка в доме! Откуда мы знаем, какие злые умыслы таятся у нее в голове?

«В самом деле, откуда?» – спросила себя Исабелья. Она знала лишь то, что хочет оставить у себя Бьянку, что у нее поднялось настроение, когда дверь распахнулась и цыганку ввели в комнату.

Теперь Исабелья думала о минувшем вечере, когда Бьянка пошла к насосу и умылась, повизгивая от прикосновения холодной воды. Слава Богу, у нее не было вшей. Девушка явно гордилась своими волосами – она аккуратно их расчесала и вставила в них цветок, который принесла из патио. Несмотря на тряпье, в которое была одета цыганка, она выглядела необычайно хорошенькой.

– Тебе нужна другая одежда, Бьянка, – сказала ей Исабелья. – Ты не можешь оставаться в доме одетой как цыганка.

«Я приодену ее, – думала Исабелья, – а отец и мать подумают, что это просто новая служанка. Если я собираюсь замуж, то мне все равно придется избавиться от дуэний и обзавестись горничной. Почему же ею не может быть Бьянка?»

Исабелья хотела узнать побольше о тех чувствах, которые проявляла Бьянка во время танца. Конечно. Конечно, она может научить девушку, как нужно вести себя в доме знатного сеньора, но Бьянка в состоянии научить ее куда большему.

Поэтому Исабелья нарядила девушку в темное платье служанки. Бьянка выглядела в нем странно с болтающимися в ушах кольцами, но она отказалась с ними расстаться и не пожелала обуть босые смуглые ноги. Цыганка положила кастаньеты в карман нового платья, но Мария ответила категорическим отказом на ее просьбу вернуть нож.

Девушка вскинула голову и рассмеялась.

– В большом доме он мне не понадобится, – сказа ла она. – Ножи хороши для цыганского табора.

Вечером они немного поболтали, но это было нелегко, так как Исабелья говорила на кастильском наречии, а Бьянка – на цыганском жаргоне. Тем не менее, они понимали друг друга.

– Как только я вошла в патио и увидела в окне сеньориту, сразу поняла, что пришла домой, – сказала Бьянка. – Это мой дом, а вы – моя хозяйка, и я больше не буду свободной, как раньше. Тот, кто любит, не может быть свободен, а я люблю мою хозяйку и буду защищать ее сердцем, душой и телом.

– Ты преувеличиваешь, – улыбнулась Исабелья.

– Нет-нет! В ваших глазах я увидела просьбу о по мощи. Вы, сеньорита, нуждаетесь в Бьянке, а Бьянка нуждается в вас из-за Перо. Любовь начинается там, где люди нуждаются друг в друге.

– Когда вернутся мои родители…

– То они скажут: «Какая хорошая служанка у нашей дочери».

«Бьянке скоро придется уйти, – думала Исабелья, – так как мои родители ни за что не позволят ей остаться».

Она повернулась в постели, продолжая думать о цыганке.

На следующий день сеньор Алонсо и сеньора Марина де Арис вернулись домой. Исабелья стояла в холле возле колонны, на которой были высечены арабские надписи, и встретила родителей с приличествующими случаю церемониями.

Отец сдержанно поцеловал ее, а мать нежно обняла. Рядом с Исабельей стояли Хуана и Мария.

– Твоя мать и я рады видеть тебя снова, дочка, – сказал дон Алонсо, положив ей руку на плечо. – Пойдем с нами – мы выпьем по стакану вина, так как устали с дороги. – Он обернулся к дуэньям: – Мы побудем одни с дочерью.

Дон Алонсо направился в маленькую комнату, увешанную шелковыми гобеленами, которые изображали триумфы великого императора Карла,[8] отца короля Филиппа. Хотя было утро, и жара еще не наступила, шторы были опущены, почти не пропуская дневной свет.

Исабелья знала, что скажут ей родители, но в их присутствии она вновь стала робкой девочкой, какой была до появления Бьянки.

– Мы долго советовались с нашими друзьями, сеньором и сеньорой Каррамадино, – начал ее отец. – У нас есть новости для тебя, дочка, и мы уверены, что они будут приятны тебе так же, как нам. Поместье Каррамадино просто превосходно. Никогда еще я не видел таких маслин и такого винограда. Они богаты и знатны – во всей Андалусии не найти семейства, которое может предложить большее молодой сеньорите.

Видя, что мать наблюдает за ней, Исабелья кивнула:

– Да, отец.

– Ты хорошая девочка, – продолжал дон Алонсо, – и редко давала твоей матери и мне повод для огорчений. Ты знаешь, какое горе нам причиняло то, что у нас не было сыновей. Все наши надежды заключались в тебе, дочка. Теперь ты выросла, и тебе пришло время выходить замуж. Можно ли подобрать для тебя лучшую партию, чем один из Каррамадино?

– Ты не кажешься удивленной, Исабелья, – заметила донья Марина. – Значит, ты догадывалась о цели нашей поездки?

– Да, матушка, догадывалась.

– Вот почему ты выглядишь такой довольной, – промолвил дон Алонсо. – Дитя мое, сеньор и сеньора Каррамадино не меньше жаждут породниться с нами, как и мы с ними. Доминго просил твоей руки.

– Доминго! – Имя сорвалось у Исабельи с губ, хотя она изо всех сил старалась сдержать возглас. – Доминго, отец?

– Старший сын в благородном семействе. Когда-нибудь он разделит отцовское поместье со своим братом, но большая его часть отойдет к старшему. Мы будем счастливы видеть тебя, дочка, хозяйкой прекрасных и обширных земель.

Родители ждали от нее выражения радости и признательности. Но Исабелья была расстроена. Ей предназначен в мужья серьезный Доминго, от которого они с Бласко старались спрятаться подальше. Ведь она с детства любила Бласко!

– Ну, Исабелья? – поторопила ее мать.

– Если таково ваше желание, мне нечего возразить, – медленно произнесла Исабелья.

В ее голосе слышалась обреченность, а в глазах застыло отчаяние.

Дон Алонсо отвернулся от нее. Если она собиралась протестовать, у него не было желания выслушивать протесты. Он не мог ронять свое достоинство, давая дочери объяснения, – это дело женщины. Пусть мать объясняет, просит, вынуждает, если возникнет необходимость.

Он вышел, оставив жену наедине с дочерью.

– Дитя мое, – заговорила донья Марина, – мне кажется, ты не осознаешь, насколько тебе повезло.

– Я знаю, матушка, что породниться с Каррамадино – большая удача. Но когда их мальчики бывали здесь, а я гостила у них, моим другом был Бласко.

– Бласко – младший сын, дочка. Твой отец не позволил бы тебе, его наследнице, выйти замуж за младшего сына. Как бы там ни было, прошло много времени с тех пор, как ты видела Доминго и Бласко. То, что в детстве тебе нравился Бласко, не означает, что он понравится тебе и теперь.

– Неужели он… так изменился? Донья Марина покачала головой:

– Не могу поверить, что это говорит моя дочь. Твоего отца огорчило отсутствие благодарности за все, что он для тебя сделал.

– Я вовсе не неблагодарная. Я понимаю, что отец желает мне добра и считает, что мне лучше выйти за Доминго, так как он старший сын.

– Ну, тогда будь счастлива, дорогая, и радуйся своей удаче. Какое прекрасное поместье! Какой великолепный дом! К тому же ты будешь жить неподалеку от нас. Я бы не вынесла долгой разлуки. Мне всегда хотелось, чтобы ты была рядом, – ведь ты наше единственное дитя.