– Да, – ответил я, – и, может, не один раз. Когда мы оперировали тебя, мы сделали снимок сетчатки глаза – проверили тебя по правительственным архивам.

– Они и ждали чего-нибудь такого. Вполне достаточно, чтобы обнаружить и убить меня, – сказал скелет.

– К тому же я дал тебе стимуляторы типа АВ, прежде чем разобрался, что у тебя пересажен мозг, – добавил я. – У тебя ведь пересажен мозг?

Она кивнула.

– Ты в опасности.

– Я мертва, – поправил скелет. Кости его начали утоньшаться и переламываться, как сухие прутики. Я хотел было сказать что-нибудь утешительное – и не смог. Скелет заметил, что я расстроился, и рассмеялся: – Оставь меня. Я не боюсь смерти.

– Все боятся смерти, – возразил я.

Ветер поднимал песок и швырял в меня. Из воды поднялся Левиафан, темное бесформенное существо с глазами на горбах, и принялся нас разглядывать. Шелестящее щупальце высоко поднялось в воздух, потом с плеском снова скрылось в воде. Чудовище ушло под воду, и я почувствовал, что его заставила это сделать Тамара. Она контролировала свой сон, но делала это скорее так, как делают это мазохисты либо отчаявшиеся в своей судьбе люди.

Скелет продолжил:

– Это потому, что они не практикуются в умирании. И боятся забвения, распада мышц, медленного вытекания жидкости из тела.

– А ты не боишься?

– Нет, – сказал скелет. – Я много раз умирала. – И с этими словами все изменилось: на костях наросла плоть, передо мной вновь появилась рыжеволосая женщина. Краб мгновенно впился в нее, но она даже глазом не моргнула.

– Зачем умер Флако? – что еще мне оставалось спросить?

Она на мгновение задержала дыхание, потом медленно выдохнула. Я не думал услышать ответ.

– Вероятно, я обязана тебе сказать, – услышал я наконец. – Мой муж генерал Амир Джафари хочет получить мой мозг, заключить его в мозговую сумку, а тело – в стасис.

– Зачем?

– Я служила в разведке. И допустила неосторожность. – Она снова умолкла, подбирая слова. – Я была на приеме с другими женами офицеров, и они говорили о недавно убитом политике. Я слишком много выпила и сказала, что всем давно известно, что его убили мы. Да и потом наболтала еще много того, чего не должна была говорить. В Объединенной Морской Пехоте за такие ошибки убивают. Муж добился, чтобы меня приговорили к жизни в сумке для мозга. Но это не жизнь.

Я вспомнил пустой, лишенный интонации голос генерала, в то время как он говорил, что не лишен человеческих чувств, словно убеждая самого себя.

В воде мертвый бык поднялся на ноги и фыркнул. Волна снова свалила его.

– Не понимаю. Зачем ему твое тело в стасисе? – Налетел холодный ветер, берег стал затягиваться корочкой льда.

– Кто его знает? Может, надеется использовать его, когда уйдет со службы? Как только я поняла его намерения, то не стала задерживаться и выяснять дальше. Единственным способом спастись для меня было отказаться от старого тела, поэтому я купила на черном рынке новое. Я думала, что, пока держу в руке кристалл и вижу его, я не в мозговой сумке. Вдобавок к этому я заставила криотехников поместить в мое тело мозг немецкой овчарки и послать его мужу в клетке, обнаженным. На шею повесила табличку: «Если все, что тебе нужно, – это верность и возможность трахать меня – я твоя». – Воспоминание, казалось, очень ее забавляло.

– Твой муж вызвал меня по комлинку. Предложил заплатить, если я отдам тебя. Мне кажется, он заботится о тебе. Хотя трудно сказать наверняка.

– Не позволяй ему одурачить тебя, – сказала она. – Это один из мертвецов, живых мертвецов. Он отказался от эмоций, когда стал кимехом.

– Не стоит так опрометчиво судить его…

– Поверь мне, у него остались только воспоминания об эмоциях. Воспоминания все время тускнеют.

– А Эйриш военный?

– Он неофициально выполняет разные задания для военных. Такие, как с Флако.

– Это он оторвал тебе кисть? Женщина рассмеялась.

– Нет. – Берег исчез. Я увидел Тамару в аэропорту, она выходила из черного мини – челнока «Мицубиси». Заглядевшись на снижающийся корабль, женщина захлопнула дверцу, зажав руку. Попыталась высвободить – стала вырывать и дергать руку. В конце концов вырвала, но без кисти. Я не мог в это поверить… И тут сцена снова изменилась, и я опять увидел лежащую на берегу женщину. Ее поедали призрачные крабы.

– Это тело – дрянь.

Эпизод испугал меня. Она не должна уничтожать в мониторе целый мир, для того чтобы показать мне одно – единственное воспоминание. Такое погружение в подсознание небезопасно.

– Пойду, – сказал я. – Нужны новые медикаменты, чтобы предотвратить повреждение мозга. Подождешь меня здесь?

Темные существа снова поднялись из моря и уставились на меня. Она пожала плечами.

– Да. Наверное.

Я отключился и отсоединился от монитора. Только что взошло солнце, и, так как предыдущие две ночи я спал мало, а аптека все равно еще не открылась, я решил немного подремать, поэтому лег рядом с Тамарой и закрыл глаза.

Проснулся я в три часа дня. Женщина спала рядом. Коснувшись ее рукой, я заметил: температура очень высокая. Невольно я поцеловал ее в лоб, потом посмотрел, не проснется ли она. Не проснулась. И я был рад этому, потому что наконец понял, где видел ее раньше: худое тело, истощенное и маленькое, было мне незнакомо, но лицо – нос, глаза, изгиб губ – напоминало мне Елену, мою покойную жену. Я мысленно выругал себя: мне следовало с самого начала увидеть это сходство, ведь образ Елены двадцать лет живет в моих снах… Хотя все кажется знакомым, когда достигаешь моего возраста. Трижды в жизни я встречал своих двойников; так что я понимал: встретить женщину, похожую на мою жену, – лишь вопрос времени. Мне казалось, я подготовлен к такой встрече, однако, если б так и было, я не поддался бы искушению согласиться помогать ей и не выглядел бы таким дураком, привязавшись к ней.

Переодев рубашку, я отправился в аптеку Васкеса. Купил там долговременные регуляторы роста и антимозин С. Заплатил наличными. На пути домой у меня было время подумать. Никогда раньше я не сталкивался с проблемой, которую не мог бы разрешить, конечно, если время позволяло. Проанализировав свой разговор с Тамарой, я решил, что в ее истории не все сходится. Если Джафари планировал заключить Тамару в мозговую сумку, ему не нужно ее тело. Разве что для продажи. Конечно, это при условии, что он не собирался в будущем снова соединить все в одно целое. Может, он и хотел это сделать, когда ситуация прояснится? Или просто продержал бы ее несколько лет в заключении, а потом бы потихоньку выпустил? Я чувствовал, что иду по верному следу. То, что Тамара не разгадала планы Джафари, свидетельствует либо об ее импульсивности, либо о неразумном страхе. Я решил, вернувшись домой, рассказать ей о своей теории, а пока что принялся обдумывать варианты ее спасения.

На посещение аптеки Васкеса ушло несколько часов…

Когда я вернулся, Тамара сидела на кухне, опустив голову на стол, в руке – стакан с ледяной водой. Лазерное ружье валялось рядом на полу. Она в бреду что-то говорила на непонятном мне языке. Температура у нее была очень высокая. Я сбежал вниз, принес медикаменты, вывалил их на стол. Хотел как можно скорее ввести лекарство, поэтому наполнил шприц и сделал укол прямо в сонную артерию. Женщина подняла голову, потом снова закрыла глаза и сказала:

– Уведи меня отсюда. Я хочу уйти.

– Всему свое время, – ответил я, желая как-то ее успокоить.

– Мне холодно. Похоже, я умираю.

– Не умрешь, – сказал я. Но холод – это плохо.

Иммунная система атакует мозг… Заполнив шприц антимозином, я ввел препарат ей в руку.

– Ты так добр ко мне, Анжело. Очень добр. Ты на самом деле так считаешь… о порядке… не хочешь порядка?

– Да. Не хочу.

– Тогда уходи. Уходи из Панамы. – Глаза ее открылись, она села прямо.

– Что это значит? – не понял я. Она долго смотрела на пол. Я снова спросил: – Что ты имеешь в виду?

– Хочешь, чтобы я вторично допустила ошибку? – Она улыбнулась – холодной, угрожающей улыбкой. – Это значит – убирайся. Немедленно! Наступает порядок, неудержимый порядок! Уходи из Панамы, уходи с Земли… Уходи от ИР и ОМП!