— Возможно. — Герцог Повон принялся грызть ноготь. — Да, возможно. Что же, у вас нет никаких снадобий?

— Никаких. Легкое состояние саморазоблачения, достигаемое с помощью Познания, гораздо лучше послужит этой цели.

Нуллиад осторожно, буквально на волосок, сдвинул ближе к окну один из столов и смахнул невидимую пылинку с его поверхности.

— Состояние саморазоблачения? Ты говоришь совсем как моя нареченная. Ладно, я расскажу тебе свой сон. Если ты действительно такой великий маг, как утверждают, то растолкуешь мне его и поможешь освободиться от постоянного страха.

— Все не так просто. — Внимание изгоя на миг переключилось на Кор-Малифона. — Пожалуйста, не трогайте вещей Нуллиада. Положите эту книгу на то самое место, где она лежала. Вот так. Нет, ваша милость, — продолжил он, — толкование снов — это не простая процедура, какой она вам представляется. Ночные видения исполнены странных образов и символов, и значение их зависит от природы и воспоминаний человека, который их видит. Не существует общих символов, несмотря на то, что некоторые нынешние шарлатаны, исполненные благих намерений, но заблуждающиеся, утверждают обратное. Посему никакого конкретного толкования не может быть без проникновения в суть, а его обеспечивает только Познание. Готов ли герцог довериться Нуллиаду?

— И как долго это будет продолжаться?

— Всего лишь столько времени, сколько займет пересказ сновидения.

— А будет больно?

— Это трудно предвидеть.

— А что, если не получится?

— Тогда понадобятся другие, более действенные меры. Сейчас нам ни к чему о них говорить — это не доставит ни удовольствия, ни пользы. Но хватит об этом. Готовы ли вы начать?

Герцогу не оставалось ничего иного, как согласиться. Он мрачно кивнул. Охватившее его ощущение беспомощности было незнакомо и неприятно, поэтому он обернулся к своему спутнику.

— Ты меня сюда привел, Бескот. Если что случится, лично будешь отвечать.

— Я? Но, честное слово, ваша милость…

— Герцог сейчас соберется с мыслями, — скомандовал Нуллиад, — и постарается восстановить по порядку детали своего кошмара.

— В этом нет нужды. Мне при всем желании их не позабыть.

— Сосредоточьтесь.

Герцог сидел молча, с недовольным лицом. Бескот Кор-Малифон также не проронил ни слова. Тишина нарушалась лишь звуком низкого, еле различимого напева, сходившего из уст мудреца Нуллиада. Слоги падали в размеренной каденции. Нуллиад отрешенно застыл с обращенным внутрь себя взором. Постепенно поле его внутреннего видения настолько расширилось, что стало понятно: он достиг стадии Познания. Изгой приблизился к герцогу Повону, который взглянул на него с опаской.

Приложив руку к герцогскому лбу, Нуллиад приказал:

— Повествуйте видение свое во всех подробностях.

Герцог Повон ощутил вторжение чуждого интеллекта. Его затрясло, на лице появилась целая гамма чувств. Они нашли свое отражение в лице Нуллиада.

— Что ты со мной вытворяешь? — Голос герцога срывался. — Твое Познание ошибается. Что ты делаешь с моим мозгом?

— Я к нему лишь прикасаюсь. Познание никогда не подводит Нуллиада. Описывайте видение. — Герцог закусил нижнюю губу. Мудрец Нуллиад сделал то же самое. Выражение его лица стало таким же испуганным и капризным, как у герцога, совершенно непохожим на его собственное. — Говори же!

Последовало подробное описание повторяющегося кошмара: от развалин замка Грижни, лежащих под пламенеющим небом, сырого подвала-узилища, со светящимся белым призраком и до воскресшего мстителя Террза Фал-Грижни. Герцог Повон говорил запинаясь. Время от времени он умолкал, чтобы облизнуть пересохшие губы. Нуллиад повторял его жесты. Когда повествование закончилось, на время воцарилось молчание.

Мудрец Нуллиад убрал руку ото лба герцога и отступил от своего посетителя. Цепь познания разомкнулась. Тревога герцога утихла, дыхание восстановилось. Через несколько мгновений к нему уже настолько вернулось душевное равновесие, что он спросил чуть ли не беззаботно:

— Ну что, магистр Нуллиад, это развлечение оказалось не менее занятным, чем другие?

Изгой, явно чем-то озадаченный, в ответ задал собственный вопрос:

— Прав ли Нуллиад в своем предположении, что все члены семьи его непревзойденности Террза Фал-Грижни были умерщвлены семнадцать лет назад?

— Прав, — с неудовольствием подтвердил Повон. Разрушение дворца Грижни, убийство всех его домочадцев было эпизодом, на котором он не любил останавливаться. Нет, эти воспоминания не заставляли его ощутить ни грамма вины, просто он опасался общественного порицания.

— Так, значит, дом Грижни и его семья полностью уничтожены?

— Да, насколько мне известно.

— Но здесь какое-то несоответствие. Не было ли у него побочных детей?

— Нет, только не у Грижни! Вообще удивительно, похоже на чудо, что святоша, холодный как глыба льда, смог завладеть бедняжкой, своей женой. Как только чрево ее тут же не заморозилось? Нет, никаких побочных отпрысков не было.

— И леди Грижни не дожила до разрешения от бремени?

— Очевидно, нет… Да нет, конечно!

— А разве на этот счет не было сомнений? — спросил Бескот Кор-Малифон. — Он сделал попытку приподняться со стула, но, встретившись с василисковыми глазами хозяина, остался на месте. — Мне вроде бы припоминаются какие-то слухи, разговоры, которые тогда были вокруг этого дела. Говорили… что леди Грижни удалось избежать резни. А еще говорили, будто она поклялась отомстить за своего господина. Люди уверяли, что видели ее в самых неподходящих местах, бледную и вне себя от горя.

— Так ли это? — обратился Нуллиад к герцогу.

— Весьма маловероятно.

— Ага. Тогда неопределенность исчезает. Нуллиад может объяснить значение кошмара его милости.

Герцогу показалось, что он не желает этого знать. Он без энтузиазма вопросительно хмыкнул.

— Сновидение это одновременно и разоблачающее и предсказательное, — сообщил Нуллиад.

— С чего бы это такое видение посетило меня именно сейчас, после стольких лет?..

— Не желая обременять его милость недоступными понятиями, скажу лишь, что время для этого пришло. — Нуллиад, видимо, почувствовал, насколько туманен его ответ, и поэтому добавил: — Возможно, его милость вспомнит о каком-то необычном происшествии, после которого его впервые посетило это сновидение.

Повон покачал головой. Ему не хотелось вспоминать, а тем более обсуждать воздействие на него амброзии Сни.

— Ну ладно, это не столь важно. Давайте перейдем непосредственно к сновидению. Новая информация относительно судьбы леди Грижни пролила свет на все остальное. Позвольте Нуллиаду подтвердить то, о чем его милость несомненно подозревает. Вдове Грижни удалось бежать. В этом герцог может быть уверен.

— Меня вовсе не беспокоит судьба леди Грижни. — В голосе Повона звучало нетерпение. — Она была всего-навсего девчонкой, ну, допустим, маленькой чаровницей, но никакой иной угрозы не представляла. Я бы даже, пожалуй, оставил ее в живых. Меня заботит только сам Грижни. Не может же кошмар означать, что он и в самом деле восстал из могилы? — закончил Повон с усилием.

— Похоже на то, но лишь в метафорическом смысле. Не нужно так тревожиться. Грижни мертв, но жена его спаслась. И вероятно, родила сына. Поэтому излучение, в последнее время исходящее от рода Грижни, и представляет определенную угрозу для вашей милости.

— Не может быть и речи ни о каком «вероятно», — заявил герцог. — Если сын действительно есть, он очень опасен. Вы уверены в том, что сказали?

— Если никакой ученый-маг не наслал на сновидения его милости ложного пророчества, тогда на толкование Нуллиада можно положиться.

— В таком случае, может быть, Нуллиад объяснит, что это за светящееся чудище из кошмара?

— Ах! Сие крайне интересно, крайне! Мудрец Нуллиад не нашел в мозгу его милости ни одного образа, который соответствовал бы описанию светящегося белого существа из его сновидения. Это образ абсолютно чуждый. Нуллиаду пришлось обратиться к своим обширным познаниям в истории, традициях и к общему Познанию. Таким путем он пришел к выводу, что белое существо — это вардрул. — Оба посетителя смотрели на него непонимающе. — Вардрулы — существа, которых лантийцы зовут белыми демонами.