— Гляди ты, понравилось ему! — провыл панк. — Он думает, это смешно! Надо же, чувство юмора у него!

— Хе-хе, — произнес я. — Что есть, то есть.

— Дай-ка мне еще сигаретку, весельчак!

Я достал из кармана пачку, вытряхнул сигарету и робко протянул ее парню, не разгибая полностью руки. Как только он потянулся за ней, я снова отступил. Он попытался схватить сигарету и принял очень удобное для меня положение.

Я выронил пачку, сцепил ладони, присел и хорошенько врезал ему снизу в подбородок. Парень покатился по асфальту и пополз прочь. Я решил его отпустить.

Не тратя времени на раздумья, я перелез через парапет и по перекладине добрался до подвесной дорожки. У ближайшего ответвления, которое вело к Голубой Башне, я остановился и поглядел вверх. Между третьим ярусом и фасадом здания серела полоска неба. На узкой дорожке я был легко заметен, но рискнуть стоило. Однако, не успел я сделать нескольких шагов, как услышал топот ног.

Бежавший остановился на верхнем ярусе, в нескольких футах от меня.

— В чем дело, Крекер? — прокричал он.

— Ваш хмырь меня вырубил!

Это становилось интересным. Оказывается, меня засекли и подослали панка. Противник сделал первую ошибку.

— Я вижу, он собирается спускаться, — тяжело дыша, объяснял Крекер. — Подхожу, а он мне ка-ак… Одному мне с ним было не совладать, вот я и вызвал подмогу.

Прибежавший перешел на гортанный шепот. Крекер тоже заговорил тише. Я знал: им не понадобится много времени, чтобы договориться, как меня ловить. Я прошел и оглянулся. Над парапетом виднелись очертания двух голов. Ребята не смотрели в мою сторону, я на цыпочках направился к узкой грузовой платформе, висящей под широкой дверью.

В пятнадцати футах подо мной от влажного покрытия второго яруса отражался свет одинокого фонаря. Гладкая стена Голубой Башни уходила вниз, к блестящим водосточным желобам первого яруса. Вскоре я оказался на платформе и попытался открыть дверь.

Она не поддалась.

Именно этого я и ожидал. В сиянии над дверью я чувствовал себя голым, как пупок индийской танцовщицы. Но у меня не было времени на раздумья. Я выхватил пистолет, поставил его на стрельбу лучом, встал в сторонку и прикрыл лицо ладонью. Выстрел в замок, удар ногой — дверь как каменная. Наверху заорал Крекер.

Я снова пальнул в замок. В лицо и ладонь, словно иглы, впились брызги расплавленного металла. Дверь не открывалась.

— Брось игрушку и подними лапы, придурок! — крикнули сверху. — Будешь дергаться — сожгу!

Я, конечно, ему верил, но стоять спокойно не хотелось. Отступать тоже было некуда, оставался один путь — вперед. Мне надоело играть в кошки-мышки. Завладев инициативой, я не собирался ее упускать.

Я поставил переключатель на полную мощность и нажал на спуск. От двери дохнуло жаром, повалил дым, потек расплавленный металл. Сквозь чад окалины я почувствовал запах паленого волоса. Ладони и затылок обдало огнем. Верзила пытался выполнить свое обещание, но расстояние оказалось слишком велико, и он не мог убить меня сразу. Наконец, дверь рухнула. Я прыгнул вперед и покатился по полу, чтобы затушить тлевшее пальто.

Я встал. Кожу саднило, но мне некогда было выяснять, сколько я получил ожогов. Верзила и Крекер, видимо, ожидали, что я пойду вверх. Значит, надо идти вниз.

Четырехсотэтажная Голубая Башня занимала площадь в четыре стандартных городских квартала. Достаточно места, чтобы затеряться.

Пробежав по коридору, я вскочил на движущуюся спиральную дорожку.

За десять минут я углубился на восемнадцать этажей под землю. Там я скатился с дорожки и осмотрелся.

Куда ни глянь, везде стояли автоматы. В сущности, Голубая Башня была самообеспечивающимся городом. Я узнал генераторы, воздухоочистители, теплонагнетатели. Ни одна машина не действовала. Очевидно, еще функционировали городские службы. Но легко было представить, что произойдет через десять-двадцать лет анархии. Когда городские системы откажут, Голубая Башня перейдет на собственные резервы.

В проходах тускло светились плафоны. Я брел наугад в поисках лифта. Наконец, я наткнулся на шахту, но указатель горел на отметке сто восемьдесят. Я подошел дальше и обнаружил шахту с кабиной на двенадцатом этаже. Не успел я нажать кнопку, как огонек пополз вниз. Я готов был выскочить и спрятаться, но он застыл на цифре пять. Я подождал. Он не двигался.

Обойдя шахту, я обнаружил на стене рубильник. Вернувшись к дверям, я нажал кнопку. Когда кабина остановилась и лифт открылся, я повернул рубильник.

Требовалось действовать быстро. Я вошел в темную кабину, встал на цыпочки, отодвинул панель в крыше, подпрыгнул, подтянулся и пролез в отверстие. На крыше кабины находился автономный двигатель, которым пользовались ремонтники, когда основной подъемный механизм бывал обесточен. Я зажег спичку и прочитал текст на панели. Автономный двигатель мог поднять кабину на четырехсотый этаж, для этого достаточно было нажать несколько кнопок.

Я лежал, спрятавшись среди механизмов, а кабина шла вверх. На площадке третьего этажа за прозрачной дверью стояли двое с пистолетами. Они меня не заметили. Один лихорадочно давил на кнопку, но кабина не остановилась.

Люди стояли почти на каждом этаже. Вот позади сотый, сто пятнадцатый этаж… Я чувствовал себя так, будто мне ничего не грозило.

Я старался припомнить все, что слыхал о Голубой Башне. В былые времена городские тузы чествовали здесь разных знаменитостей, и в роскошных апартаментах на верху жил то отставной адмирал флота, то вице-президент, то урановый миллионер.

Или логово Макса Арены находится там, или я ничего не понимаю в психологии «шишек».

Лифт поднимался медленно, и у меня было время ощупать свою обожженную шкуру. Больше всего пострадала кожа на затылке, но досталось и рукам, и плечам. С той минуты, как меня поджарил Верзила, я держался на адреналине; теперь боль давала о себе знать.

Ожогам придется подождать.

Не доезжая до триста девяносто восьмого этажа, я нажал кнопку. Кабина остановилась. Чувствуя головокружение, я поднялся на ноги, схватился за скобы на стене, повис… Стена как будто покачнулась. «Спокойно! — сказал я себе. — При сильном ветре верхняя часть здания отклоняется от вертикали на пятнадцать футов. Разве удивительно, что я это чувствую?» На самом деле, снаружи был полный штиль, но я постарался внушить себе обратное.

Восхождение оказалось не из легких. Я крепко хватался за скобы, боясь разжать обе ладони одновременно. Воротник пальто больно тер обожженную шею. Я миновал триста девяносто восьмой этаж, триста девяносто девятый… и ударился головой о потолок. Но служебного выхода на чердак там не было. Пришлось спуститься на триста девяносто девятый.

Нащупав рычаг, я приоткрыл дверь и постоял минуту-другую. Все тихо. Время поджимало. Раздвинув створки пошире, я выскользнул на площадку. Я никого не видел, но слышал голоса. Слева от лифта я заметил «скромную» лестницу, устланную фиолетовым бархатом. Не медля ни секунды, я бросился к ней.

Наверху оказалась «простенькая» дверь из тика. Я нажал золоченую ручку и увидел человека, который сидел, развалясь в кресле, обитом светлой кожей. Когда я ступил через порог, он помахал рукой и благодушно произнес:

— Прошу.

Макс Арена оказался здоровяком: не ниже шести футов, широкоплечий, русоволосый, с синим от бритья подбородком и неестественным загаром. Он улыбался, демонстрируя белоснежные зубы. Даже не взглянув на мой пистолет, он жестом указал мне на стул. Возле его локтя блестело дуло парализатора «Нордж», но я решил не обращать на оружие внимания.

— Я не без интереса следил за твоим продвижением, — вежливо сказал Арена. — Даже велел мальчикам не стрелять. И все-таки, похоже, тебе крепко досталось.

— Пустяки, — буркнул я. — В худшем случае придется кое-где пересадить кожу.

— Не огорчайся. Ты — первый, кому удалось проникнуть сюда без приглашения.