Как и было обещано, они гуляли по городу, и у Дирна ничто не болело.

Город таил в себе чудеса.

Была, например, особенная башня. Возле нее вставали на землю, и земля плавно поднималась до купола. Внутри другого дворца росли деревья, на которых сперва проклевывались почки, затем распускались листья и сразу после этого созревали плоды. Потом все стряхивалось и начиналось снова. Сброшенные листья и плоды образовывали ковер, который не истлевал, и, несмотря на это, не казался глубоким. Они видели фонтан, изображающий своими струями птиц, зверей и человеческие фигуры. Сад, в котором цветы были больше или меньше обычного, и не увядали после того, как их срывали. Показали им латунную трубку с головой дракона на конце, из которой в воздух вырывалось светлое холодное пламя.

— Есть еще много достопримечательностей, — говорили Дети Смерти.

На улицах кроме них никого не было.

Они привели Шона и Дирна к круглому сооружению, которое вращалось и пело. Они продемонстрировали им шар, который нырял в ручей и выскакивал с другой стороны. Они показали им внутренности четырех или пяти гигантских разрезанных зверей. Дом, где двери рассказывали истории, открываясь сами собой. Неожиданно они вышли на широкую, мощеную гипсом улицу, и девочка с фиолетовыми волосами быстро сказала:

— Это плохая дорога.

Улица вела вниз с холма. У его подножия участок темного, густого леса был огорожен высокой стеной.

Двустворчатые ворота были закрыты. Между деревьями виднелись светлые силуэты камней…

Дети Смерти беспокойно завертелись.

— Пойдем! Здесь ничего нет.

Это означало, что там что-то было.

Шона бросило сначала в жар, потом в холод, как будто он стоял под душем в волшебной ванне. Либо потому, что он догадался, либо потому, что дух, околдовавший его, знал это. Откуда приходят эти духи, которые делают одержимыми? Ответ был здесь.

Там, внизу, между деревьев (главная нелепость Мертвого Угла, если это действительно было местом смерти), находилось кладбище.

Шон пристально смотрел на придворных Крея. Они не назвали своих имен; фактически не прозвучало ни одного имени, кроме имени «Крей». Однако в их улыбках сквозил страх. Шон кивнул в направлении того, что он определил как кладбище Трясины Крея, и вежливо сказал:

— Та стена интересует меня. И лес, который она охватывает.

— Нет… — ответил юноша.

Шон пожал плечами.

— Не беспокойтесь, Дирн и я можем пойти одни.

Он подмигнул Дирну и они в ногу весело зашагали вниз по гипсовой улице.

— Стойте! — закричала девочка с фиолетовыми волосами.

Шон повернулся и отвесил едва заметный элегантный поклон. Дирн и он пошли дальше. Никто не кинулся вслед за ними. Очевидно, придворные пребывали в затруднении. И, видимо, у них не было антипатии к кладбищу Смерти.

— Ну, что здесь такое? — спросил Дирн чуть погодя.

— То, о чем мы говорили перед этим. Место пребывания одержимости, духов Трясины Крея: место погребения.

— Откуда ты это знаешь?

— Моя одержимость знает это.

— Да, теперь, когда ты это сказал… я верю, я тоже так считаю, даже знаю. Но почему свита Крея боится, что мы это найдем?

— Потому, что это окончательное доказательство того, что они обыкновенные и уязвимые живые. Сверхъестественно живые. Мертвые не нуждаются в таком месте.

Стена была белая и высотой около трех метров. Они подошли к закрытым воротам. Створки их были сделаны из матового необработанного золота. На них было выгравировано два узора, черным по золотому, один — зеркальное отражение другого, вместе составлявших целое, так как ворота были закрыты. На рисунке были листья, нарциссы и другие цветы, а в середине они образовывали какую-то странную картинку. Нижняя ее часть чем-то походила на лошадиную голову или голову змеи. Виднелись уши, или это были листья, из которых она вырастала. Над нею высились рога и между ними — как будто лицо и плечи девочки с длинными волосами. Над головой девочки был изображен цветок, напоминавший стилизованное крыло ворона. Все эти детали были чернее, как будто их добавили позже. По обе стороны узора были нарисованы черепа, тоже вроде бы недавно.

Они рассматривали рисунок несколько секунд, затем Шон толкнул ворота, но они даже не шелохнулись.

— Через стену? — спросил Дирн. — Я не знаю, сумеет ли моя удивительно безболезненная нога сделать это вместе со мной…

— Или перелететь, — сказал Шон. — Я все время спрашиваю себя, почему они пользуются летающими лошадьми, если у них есть способность летать? Почему они все время ходят пешком? Они должны иметь эту способность, не так ли, если мы ее изначально получили от их духов. — Шон уставился на ворота и совсем тихо произнес. — Откройся!

Обе створки распахнулись, и, когда они далеко разошлись, рисунок распался.

— Так легко? — спросил Шон.

— Может быть, и нет. Посмотри-ка на твоих друзей наверху.

Придворные Крея выглядели сбитыми с толку. Они показывали пальцами на Шона и ворота. Минутой позже куда-то понеслась девочка с фиолетовыми волосами.

— Это для тебя не было предназначено и они бегут за помощью к папочке Крею, — сказал Дирн.

Но Шон смотрел на кладбище.

Оно было не таким, как в деревнях, где человека опускали в могилу и забрасывали землей, насыпали маленький холм и иногда ставили разрисованный камень, чтобы отметить место. Королю насыпали холм побольше и в ноги клали его ножи, копья и золото, принадлежавшее ему. Здесь, однако, между аллеями не было никаких холмиков, лишь мраморные статуи, раскрашенные памятники, фонтаны. Это был сад Смерти.

И тут Шон подпрыгнул. Он увидел статую, которая двигалась. Ее зеленая юбка скользила по такого же цвета траве. Волосы вились и были украшены миниатюрными нарциссами. Темные волосы, днем отливающие красным сильнее, чем это было в лесу, редкий, темный оттенок, как загустевшее вино.

Он думал, что никогда ее не узнает. Однако не было никаких сомнений, что это была она. Он каким-то образом знал это, и не только из-за волос. Ее лицо выглядело бледным, и она не видела Шона, но все-таки это было лицо.

— Девочка, — сказал он.

— Я знаю. Я вспомнил о твоем описании. Ты должен пойти и напомнить ей об этом. Я останусь здесь и буду высматривать Крея. Удачи тебе!

Шон не знал точно, как поступить, однако ухмыльнулся и вошел в ворота, бросив через плечо:

— Смотри на меня и учись, как это делают. Очевидно, она не видела, что ворота открыты и не

слышала, как он быстро и тихо приближается к ней по траве. Она стояла возле мраморной статуи и смотрела в синеву. Шон остановился примерно в метре от нее. То ли из мстительности, частично потому, что больше ему ничего не пришло в голову, он громко и пронзительно крикнул:

— Дочь Крея!

Она резко обернулась. Она была белее кости и казалась перепуганной насмерть. Ему стало жаль ее. Но тут он подумал: почему я должен жалеть кого-то из племени Крея?

— Ты, — сказала она. Было видно, что она больше ничего не скажет.

— Я. Ты тоже вспомнила?

— Уходи! — сказала она вяло и слишком поздно.

Он пропустил это мимо ушей.

— Ты предупредила меня в лесу. «Не ходи домой», — сказала ты. Справедливое предупреждение. Если бы ты знала, что я приду в ваш город, ты бы меня об этом предупредила?

— Ты, должно быть, дурак, — сказала она. — Или сумасшедший.

— Конечно, сумасшедший. Каждый, кого коснулся Крей, становится сумасшедшим. Обычно их забивают камнями родственники и друзья, прежде чем они смогут использовать это волшебное состояние.

— Но ты-то жив.

— Счастливчик Шон! Он сумел уйти.

— Шон, — сказала она. Казалось, она собирается что-то добавить, но промолчала. — А там еще один, не так ли?

— Дирн из Пещерного Города. А тебя как зовут?

— Этого я тебе не выдам, — сказала она.

— У меня все еще голубые глаза, — сказал он недружелюбно. — А вот ты изменилась. Ты надела лицо.