Чего больше всего боялся Горголеон? Поражения.

Ад.

Бесплодные, изрезанные рубцами камни лежали под их ногами. Наверху раскинулась чернота космоса, звезды вздулись, умирая. Бесформенный инопланетный корабль рассек мрак желто-гнилостной полосой, бури варпа вскрыли жуткие раны в ткани реальности, из них бурньм кровавым потоком изверглись орды Хаоса. Холодная и жестокая Галактика попала в руки чужих, в Руки демонов, высосанная до донышка врагами человечества. Эта картина могла напугать самого стойкого слугу Империума, это было место, где все его мечты, все старания обратились в прах.

Самыми жуткими оказались звуки. Кудахтанье инопланетных работорговцев. Бормотание безмозглых демонов. Отдаленные крики умирающих людей. Даже Горголеон пришел в ужас от картины, открывшейся перед ним.

Сарпедон никогда не заходил так далеко, Ад никогда не создавал целый мир, сочащийся страхом. Но библиарий знал, что иначе ему не сломить дух магистра, чувствовал силу Императора, бьющую через край, наполняющую его психической энергией до тех пор, пока она не стала обжигающе-белоснежной звездой, истекающей в Ад. Вся его мощь сосредоточилась исключительно на Горголеоне — кошмар видел только он и Сарпедон, легкая дымка скрыла сражающихся противников от остальных десантников.

— Ты не можешь победить колдовством, Сарпедон! — закричал магистр, пытаясь заглушить дикий стон измученной Вселенной.

Библиарий чувствовал, как растет в нем сила, раздаваясь вширь, распирая его изнутри. Она стучалась в его кожу и кости изменившегося скелета. Он был переполнен огнем. Казалось, энергия сейчас выйдет из десантника, в клочья разнеся все вокруг.

Горголеон с трудом поднялся на ноги, со злобой ударил силовым кулаком по каменным плитам, пробив в полу огромную дыру. По его лицу струилась кровь, зубы скрежетали, на челе лежала печать смерти, как уже много раз до этого. Магистр Ордена вложил каждую частичку своей силы в атаку, обрушившись на Сарпедона, парируя выпады энергетического посоха, отчаянно стараясь переполнить свой разум яростью, не дать ему подчиниться воле Ада. Но Сарпедона уже нельзя было победить — в его венах бушевал кипящий океан огня, рука Архитектора Судеб лежала на нем.

Два десантника ринулись вперед, их взгляды на секунду схлестнулись. Лицо Горголеона осветилось, и библиарий неожиданно понял, что свет узкими лучами бьет из его собственных глаз, энергия сочится из каждой поры тела. Керамит доспехов Горголеона стал сминаться под его хваткой, Сарпедон уже не мог вместить в себя всю силу, не мог вынести крик, гремящий в ушах, не мог сдержать море огня, ревущее внутри.

Раздался визг рвущейся брони и треск костей. Огромный луч света вырвался, когда энергия высвободилась из тела Сарпедона. Ноги подогнулись, а затем он ощутил то, что никогда не чувствовал до этого, — рост, разделение, изменение.

Неожиданно они возвратились на руины зала обучения. Не в силах скрыть ужас, Горголеон неподвижно лежал там, куда его швырнул изменник. На стенах остались широкие полосы крови, а вокруг валялись обломки пурпурного керамита.

Из тела Сарпедона выступили восемь огромных членистых паучьих ног, каждая — увенчанная ядовитым когтем.

Боль прошла. Ад прошел: больше он был ему не нужен. Вот благословение Архитектора Судеб — новое тело, быстрое, смертоносное, символ того, как он отбросил в сторону все, десятилетиями державшее Испивающих Души в заточении. Сарпедон поднялся на задние ноги, став около четырех метров высотой, и обрушился на Горголеона. Два передних когтя пронзили грудь магистра и подняли его в воздух. Библиарий запустил пальцы в наплечники доспехов противника, посмотрел в его обжигающие ненавистью глаза и потянул.

Мощь. Величие. Сарпедон никогда не чувствовал себя таким сильным.

Тело Горголеона разорвалось надвое, кровь полилась дождем, заструились кольца кишок. Бывший библиарий бросил останки на пол, тяжело дыша. В ушах звенело.

Гул смолк. Стояла тишина, нарушаемая только тихим шуршанием крови, стекающей по стенам и с наплечников Сарпедона.

Он осмотрелся и увидел, что Испивающие Души собрались вокруг окровавленных руин, оставшихся от келий. Постепенно к бывшему библиарию возвращался слух, а над мерным стуком капель крови и шипением завивающегося кольцами дыма вздымался звук тысяч голосов, наполнявших душу Сарпедона.

Они пели.

Они пели его имя.

Варп. Темное и страшное место. Пространство, где оживают чувства и страхи. Где обретают форму человеческие кошмары. Где живут ужасные существа. Здесь обитают злобные силы, называющие себя богами, и неразумные, но чрезвычайно жестокие хищники. В варпе нет безопасных путей, и только путеводный свет Астрономикона и умения касты навигаторов могут привести корабль домой.

Риск путешествий по изменчивым дорогам эмпиреев затмевался огромными расстояниями, которые покрывались за несколько часов. Корабль, лишь несколько минут проведший в варпе, мог преодолеть пространство, на перелет через которое потребовались бы годы. Но те, кто покидал привычную безопасность реальности и принимался бороздить волны иного мира, иногда исчезали — это было неминуемо.

Хуже того, временами некоторые возвращались изменившимися.

Корабли-призраки. Пропавшие. Иногда звездолеты, сгинувшие тысячи лет назад, неожиданно снова появлялись в реальном космосе. Жуткие силы, бушующие в варпе, могли вывернуть судно наизнанку, слить два вместе, но самое худшее случалось тогда, когда вместе с ними возвращалось что-то еще. Никто не знал имен таких кораблей, поэтому обычно их называли «Космическими скитальцами».

Сарпедон не имел сведений, насколько стар конкретно этот звездолет, но его возраст, похоже, превышал все, о чем когда-либо слышало человечество. Это был не первый «Скиталец» Испивающих Души, их иногда вызывали уничтожать подобные объекты, прежде чем обитатели кораблей вырывались наружу, но этот впечатлял не только своей видимой древностью, но и колоссальными размерами.

Этот «Скиталец» принадлежал Империуму, о чем свидетельствовали знак орла и тексты молитв, вырезанные на переборках. Корабль оказался гвардейским госпиталем, со множеством больничных палат, огромными отсеками карантина и дезинфекции на корме. Он скрывался в сенсорной тени, часть корпуса не пропускала сигналы биосканеров. Поэтому его пришлось исследовать по старинке.

Новая полупаучья форма тела позволяла Сарпедону карабкаться по стенам и бегать по потолку, что вводило врага в замешательство, давая бывшему библиарию драгоценное мгновение для решающего удара.

Сарпедон завернул за угол и с потолка оглядел палату. Она была длиной полтора километра. В прошлом ряды кроватей и передвижное оборудование освещались ослепительно яркими лампами, но теперь здесь царил полумрак, а койки рассыпались. Даже зоркие глаза десантника плохо видели в больничном сумраке.

Он спрыгнул на пол и потрогал несколько кроватей когтем. За несколько веков на них наросли слои грязи. Хороший признак, значит, за это время их никто не потревожил.

— Сарпедон контролю, точка девять достигнута.

— Принято, лорд Сарпедон, — раздался в наушниках голос Гивриллиана.

Командор с радостью назначил его координатором миссии, туда, где умный тактик принесет максимальную пользу. Подчиненный остался на «Славе», тогда как Сарпедон возглавил поиски.

Библиарий вспомнил, как на месте лицевого шрама Гивриллиана открылись четыре глаза. Если они и беспокоили его, то виду десантник не подавал.

Появилось несколько солдат из подразделения Люко, болтеры наготове, глаза реагируют на малейшее движение. За ними следовало еще несколько огнеметчиков. Сам Люко оказался в конце отделения со своим отрядом.

— Что-нибудь есть?

— Ничего, — пришел слегка искаженный помехами голос.

Подразделение обследовало отсек, постепенно двигаясь из одного конца в другой разрозненными группами. Тут и там стояли тележки с медицинским оборудованием, баночками, тюбиками мазей, лекарствами. Несколько автохирургов склонилось над незастеленными кроватями — лезвия покрыты пятнами, провода подачи энергии полностью сгнили.