Главный врач терпеть не мог бедняков, и особенно тех, кто получал «пособие для нуждающихся».

– Подумать только, на вид совсем старик. А ведь ему всего пятьдесят два!

– Да, ни за что не поверишь, – покачала головой старшая сестра. – Выглядит на шестьдесят с гаком.

Пятьдесят два – почти столько было и Ютаро Гёде. Но жалость для бизнесмена – непозволительная роскошь.

– Живет на пособие, а положили его в палату третьего класса. Она же дороже общей. Разве он сможет заплатить разницу?

– Пожалуй, нет, – вздохнула Сэкигути.

– «Пожалуй»… – передразнил ее Гёда. – Зевать не надо! Следила бы получше за порядком.

– Это доктор Кобаси распорядился. Он вчера дежурил. Медсестры и так и эдак урезонивали его, а он ни в какую.

– Им нужно управлять! А уж это – ваше, медсестер, дело. Кобаси недавно с университетской скамьи, пылу в нем еще много. Все рвется в бой. Только и знает: «справедливость, справедливость». Жизни еще не нюхал.

– Какой-никакой, а все-таки врач. Как посмеет молоденькая медсестра заявить врачу: «Не кладите больного»?!

– Никто ее и не заставляет так говорить. Можно было сказать: «Больным, живущим на пособие, лучше лежать в общей палате. Не стоит помещать его туда, где ему надо будет доплачивать разницу». А тут еще из-за этого отказывать человеку, который вот-вот должен поступить в клинику!

– Но в общей палате не было мест. Не могли же мы выставить его за дверь.

– Отказать тоже можно по-умному: «Мы бы со всей душой, но у нас нет мест, вы уж извините, вам придется отвезти его в другую больницу». И никто бы не обиделся.

– Доктор Кобаси рассчитывал, что больной поправится быстро. Вот и результат.

– Эти умники из университетов только и умеют вести никому не нужные исследования и пустые споры! Им не понять, как трудно живется частным врачам.

– Лучше бы вам самому намекнуть доктору Кобаси. Ведь медсестры обязаны беспрекословно выполнять распоряжения врача.

– Этим молодым… говори не говори – все без толку.

Главврач попросил конторщиц приготовить чай. Старшая сестра, спохватившись, взглянула на часы.

– Мне пора…

– Насколько я понимаю, в таком состоянии больного трогать нельзя?

– Ни в коем случае.

– К нему кто-нибудь ходит?

– Жена. Она все время при нем.

– Беда с этими оборванцами! Деньги за их лечение всегда приходят с опозданием, через месяц, а то и позже, а потом еще всякие комиссии замучают… Начнут придираться к каждому пустяку. Заявят, что лекарств прописали больше, чем требовалось, возьмут и вычеркнут их из счета… Даже университетские врачи должны это понимать, – проворчал Ютаро.

– Как видно, в университетах этому не учат. – Старшая сестра была мастерицей говорить гадости с самым невинным видом.

– Ничего. Откроет частную практику, тогда поймет. – И Ютаро раздраженно протянул Цуруё историю болезни. – Да, кстати, как там Дзюнко Ханадзё?

– Без особых изменений.

– Все спит?

– Ненадолго просыпается и снова засыпает.

– Эх, взглянуть бы на нее хоть одним глазком!

– Фу, сэнсэй! – Старшая сестра укоризненно нахмурилась.

– Я серьезно. Все хочу к ней зайти, только никак не придумаю подходящий предлог.

– А вы как будто с обходом, – посоветовала Сэкигути.

– Может, и в самом деле?

– Нет, пожалуй, не стоит. Вы же не гинеколог.

– Как же быть?..

– Придумала! Вам проще всего пойти вместе с доктором Наоэ.

– А что, это идея! Он же ходит к ней, когда хочет.

– Ай-я-яй! – Старшая сестра сурово сдвинула брови, и сидевшие за спиной Ютаро девушки захихикали. Будь здесь Рицуко, Сэкигути вряд ли позволила бы себе такие вольности, да и Ютаро не осмелился бы на подобные шутки.

– Прячете от меня такую прелестную куколку, а сами любуетесь?

– Между прочим, она уже в третий раз…

– Да ну?!

Маленькие заплывшие глазки главврача изумленно округлились.

– Да, – поджала губы Цуруё. – Так написано в истории болезни.

– Не понимаю я этих женщин… – Ютаро тяжело вздохнул.

– Так я скажу доктору Наоэ?

– Скажи. – Откинувшись на подушки дивана, Ютаро погрузился в сладостные мечты.

Норико Симура встретилась с рентгенотехником Савадой в субботу, на четвертый день после операции Дзюнко Ханадзё.

В клинике и в субботу хватало дел, больные валили валом, и поэтому свидание состоялось только в пять часов. Норико попросила Саваду встретиться с ней в небольшой чайной «Пони». Она находилась на полпути к Догэндзака, и Норико частенько встречалась там с Наоэ.

Из клиники они вышли порознь, но не прошло и пяти минут, как следом за Норико в чайной появился и Савада.

– Будете что-нибудь пить? – спросила Норико.

– Пожалуй, чаю.

– Стакан чаю с лимоном, – сказала Норико подошедшей официантке и повернулась к Саваде: – Вас никто не заметил?

– Да как будто нет.

– Вот и хорошо.

Норико с облегчением вздохнула и, достав из сумочки пачку «Хай-лайт», закурила. К сигаретам ее приучил Наоэ. В клинике курили многие медсестры; даже совсем молоденькая Каору Уно и та, случалось, баловалась. После трудной операции или ночного дежурства было так приятно сбросить халат и выкурить сигаретку…

Норико, глядя на других, тоже не раз пробовала курить. Но уже после третьей затяжки ей становилось нехорошо, и она никак не могла понять, что же люди находят в курении. Наоэ, едва познакомившись с ней, стал настойчиво предлагать Норико закурить. Однажды в постели он сказал ей: «Когда женщина курит хорошие сигареты, на нее приятно смотреть!» Именно с этого дня Норико и стала курить всерьез.

Наоэ смеялся, когда она, давясь горьким сигаретным дымом, захлебывалась от кашля. «Губы надо чуть вытягивать вперед и выпускать дым спокойно, вот так, это красивее». Под руководством Наоэ она быстро пристрастилась к курению, хотя не настолько, чтобы страдать, когда курить было нечего. В день она выкуривала четыре-пять сигарет.

Савада с удивлением посмотрел на курившую Норико, потом спросил:

– Так о чем вы хотели со мной поговорить?

Вчера вечером Норико попросила его прийти сюда для какого-то важного разговора.

По вечерам Савада учился на курсах рентгенотехников и формально еще не имел права работать с рентгеноустановкой. Делать снимки разрешалось только врачам. Однако в «Ориентал», как, впрочем, и в других частных клиниках, всю работу выполнял именно техник.

– Разговор у меня несколько необычный… Норико стряхнула пепел с сигареты и посмотрела на Саваду изучающим взглядом.

– Я вас слушаю.

Савада был на три года моложе Норико и немного робел перед ней.

– Скажите… Наоэ приходит к вам делать снимки? У Савады от удивления дернулась щека.

– Только не надо обманывать. Мне все известно. Савада что-то промямлил.

– Примерно раз в десять дней. Правильно? Саваде было явно не по себе. Норико поняла, что находится на верном пути.

– Вот я и хотела спросить вас… Зачем ему это? Скажите мне правду. Я ведь видела снимки.

– Этого не может быть! – выпалил Савада.

– Почему же? Вас это удивляет?

– Где вы их видели?

– Неважно. Видела, и все.

Норико вовсе не собиралась признаваться, что видела их в шкафу у Наоэ.

– Непонятно…

– Что?

– Как вам стало это известно.

– Тем не менее факт остается фактом.

– Неужели доктор Наоэ сам вам рассказал? – Савада одним глотком допил чай и снова подозрительно уставился на Норико. – Он же попросил меня спрятать так, чтобы никто не мог их увидеть.

– Не беспокойтесь. Я видела их не у вас.

– Ну и дела. – Савада покрутил головой.

– Успокойтесь. Скажите честно: Наоэ делает эти снимки для научной работы? Или… он болен?

Савада молчал.

– Я вас очень прошу. – Норико умоляюще прижала руки к груди.

– Ладно, – смилостивился Савада. – Только никому.

– Клянусь вам!

– Видите ли, доктор Наоэ не велел мне про это говорить…