Как предупреждал Роджер, через пять дней крейсер достиг неведомой планеты, спутника красной звезды, и опустился на ее каменистую почву. В течение долгих часов механизмы копали шахту глубиной в тысячу футов — укрытие для корабля. Сам Роджер в это время исследовал новый мир с помощью ультралокаторов, выискивая запасы необходимых материалов.

Это была довольно холодная планета; скудные лучи красного солнца не могли согреть человеческое тело, но поддерживали существование уродливых растений, старавшихся перехватить у соседа каждую каплю тепла. Иногда это сражение заканчивалось гибелью обеих особей; вырванные из земли, они катились, подгоняемые ветром, нигде не находя пристанища. Эта странная флора не отличалась разнообразием цветов — желтовато-бурая окраска господствовала повсюду; зато форм было великое множество, растения, похожие на кактусы, на деревья, даже на обычную траву, извивались, подставляя листья и стволы солнечным лучам. Не менее странной выглядела и животная жизнь, все эти твари, ползавшие, прыгавшие и летавшие над бурым растительным ковром. Животные имели защитную окраску, но этим их сходство не исчерпывалось; ими двигали два стремления — убить и, хорошо укрывшись, потихоньку переварить добычу.

Пролетая на разведывательной шлюпке над этим буйным и опасным миром, Роджер отметил:

— Здесь должна существовать какая-то разумная жизнь. — Поисковый луч заскользил по поверхности планеты. — А вот и она! Что-то похожее на город!

Через несколько мгновений космические странники зависли над поселением, состоявшим из конических сооружений, обнесенных стеной.

Внутри и вокруг «зданий» сновали бесцветные студенистые существа, одно из которых Роджер перенес на корабль с помощью транспортного луча. Удерживаемое в неподвижности, оно казалось гигантской амебой, сгустком студня; однако, несмотря на отсутствие конечностей, глаз, ушей и других привычных органов, от существа исходило мощное ментальное излучение, оставлявшее ощущение ярости и страха.

— Вот венец творения в этом мире, — прокомментировал Роджер. — Совершенно бесполезные для нас твари: мы построим механизмы быстрее, чем обучим их простейшим операциям. Однако, этого нельзя отпустить — он сообщит соплеменникам о нас, — и Роджер усилил излучение, превратив амебоподобное существо в пленка размазанной по полу слизи.

Вскоре они нашли богатые рудные залежи и, приземлившись, высадили первую партию роботов, нечувствительных ни к холоду, ни к ядовитой атмосфере. Роботы расчистили огромный круг почвы, однако сразу же начать работы не удалось. Скрываясь среди уцелевшей растительности, амебовидные существа приблизились к лагерю, а затем, словно по команде, бросились на роботов. Лучи эмиттеров сжигали их, но вместо одного поверженного появлялась сотня новых, одержимых одним желанием — прикоснуться к роботу. Видимо, тела аборигенов могли аккумулировать электричество, так как механизм, пораженный разрядом молнии, надолго выходил из строя. Наконец, Роджер включил защитные экраны, отбросив нападавших. Несколько дней они кружились вокруг непроницаемого барьера, затем отступили: временно остановленные, но отнюдь не признавшие поражения.

Хозяин и его помощники удобно устроились в корабле, ставшем много просторнее после разгрузки; вокруг вырос лес механизмов, копавших, строивших и рушивших в соответствии с заложенной в них программой. Шахты углублялись в землю, заводы возносились к небесам, создавались новые армии роботов. За недолгое время поверхность этого клочка планеты стала неузнаваемой.

Как только Роджер убедился в том, что работы больше не требуют его личного присмотра, он уединился в своей каюте, чтобы приступить к решению главной проблемы. Осторожно концентрируя ментальную мощь, он попробовал отомкнуть кладовые наследственной памяти, но неведомая сила продолжала сдерживать его разум. Он так и не сумел вспомнить, но нащупал эту чуждую волю и синхронизировал с ней свое излучение; затем он нанес удар, вложив в него все ярость могучего эддорианского разума — удар, который уничтожил бы любого члена Внутреннего Круга, кроме Высочайшего.

Роджер — или, вернее. Гарлейн — не удивился, что этот ментальный выпад не дал эффекта; ответное излучение было настолько мощным, что для его отражения эддорианину потребовались все силы. С трудом придя в себя, он направил мысль неведомому противнику;

«Ты — кем бы ты ни был — ты понял сейчас, что не можешь меня уничтожить! И я не способен причинить тебе вред. Но так ли ты уверен, что помешаешь мне вспомнить то, что знал мой предок?»

И тогда пришел ответ:

«Вспоминай, время пришло. Ты знаешь уже достаточно, и мы не можем помешать тебе вспомнить, а уничтожение бессмысленно. Вспоминай, эддорианин!»

Все дальше и дальше стремился разум Гарлейна, Миллионы циклов, эпохи, эры скользили мимо, разматывая бесконечные картины прошлого. Они смутными тенями мелькали в сознании Гарлейна — события, опыт, знания, о которые не вспоминал ни один из его предков. Но каждая крупица их памяти принадлежала ему. Каким бы туманным, слабым и подавленным не было воспоминание, оно сохранилось, и он разыщет его. Обязательно разыщет…

Нашел! Сила восприятия была такой, что ему показалось, будто Энфилистор Аризианский обращается прямо к нему; он ощутил и тот миг, когда Старшие Аризии повелели забыть о случившемся. Да, это было открытие — величайшее открытие! И весьма неприятное! То, что аризиане являлись древней расой, было уже очень плохо; но то, что они все это время знали об Эддоре и сумели сохранить свою тайну, делало ситуацию еще хуже. Итак, они уже миллионы лет скрытно противодействуют планам эддориан, и во многом добились успеха… Эта мысль была нестерпимой!

Значит, Эддору придется полностью пересмотреть свою концепцию вселенной, трезво оценить новые факты… Гарлейн нахмурился. Надо ли ему срочно вернуться на Эддор, или лучше закончить работы над планетоидом? Пожалуй, он подождет; несколько мгновений ничего не значат по сравнению вечностью.

Работы продолжалась. Хотя Роджер знал, что в окружающем пространстве не может быть никаких материальных объектов, он регулярно обследовал космос следящим лучом; привычный для него ментальный обзор был все еще заблокирован неведомыми силами. Однажды, во время очередного сеанса, его серые пронизывающие глаза внезапно потемнели.

На экране сиял и переливался всеми цветами радуги чудовищный металлический шар. Корабль Трипланетия! Но как они смогли забраться так далеко? Видимо, сумели выследить его крейсер и сейчас готовятся к атаке… Что ж, механизмы пока поработают в автоматическом режиме; с ними ничего не случится за то время, которое потребуется для решения этой небольшой проблемы…

Он вызвал своих людей. В предстоявшем сражении люди были надежнее роботов. Этим людям нравилось убивать, и он не собирался лишить их такого удовольствия.

Через несколько минут пиратский крейсер плавно поднялся в воздух, направляясь к замершему в стратосфере «Бойзу». Роджер хотел подойти к противнику поближе и ударить своим новым оружием — полем деструкции, подобным растворявшему металл облаку невиан. Таким способом небольшой космический бот мог бы расправиться со всем флотом Трипланетия, но Роджер не подозревал, что встреченный им корабль был оснащен не хуже его собственного. Он даже не догадывался, что это огромное судно является тем самым мифическим и легендарным суперкораблем, слухи о котором гуляли по Трем Планетам уже не первый год.

Пиратский крейсер испустил алое сияние, и Роджер к своему изумлению понял, что ему предстоит бой не на жизнь, а на смерть. Облако не достигло даже внешних экранов «Бойза», а космос, как будто в ответ, вспыхнул фиолетовым заревом, быстро поглотившим красноватый туман и потянувшимся к судну пиратов. Пока это смертоносное марево не могло причинить неприятностей Роджеру — его экраны вспыхнули огнем, однако выдержали удар.

За фиолетовой стеной последовал ливень снарядов, но щит Роджера держался. Купер, Админгтон, Спенсер и Даттон — четверка лучших стрелков Трипланетарного Флота — работали, как автоматы, засыпая черный сигарообразный крейсер торпедами, бомбами, ракетами. Защита Роджера устояла. Корабли, вцепившись друг в друга транспортными лучами, медленно кружили над планетой, словно сошедшиеся в схватке борцы.