Лучетта. Понимаю.

Кекка. А скажите, милая, почему это с нами обошлись так… учтиво?

Лучетта. Моя-то хозяйка не виновата, это все та.

Розина. Что же, молодая нас знать не хочет, что ли?

Лучетта. Видите ли… просто лопнуть можно со смеху! Покамест она думала, что вы к ней одной с визитом, она была согласна, а когда узнала, что к обеим, разозлилась и не пожелала принять.

Розина. Прелесть!

Кекка. Какая нелепость!

Лучетта. Тут уж и моя хозяйка тоже разобиделась.

Кекка. Одна другой лучше.

Розина. Ах, жизнь моя, какой восторг!

Лучетта. А теперь, видите ли, моя хозяйка послала меня к вам с поклоном и извинением и велела сказать, что если вы позволите, так она сама придет вас навестить.

Кекка. Ну, зачем же ей беспокоиться?

Розина (тихо Кекке). Да, да, пригласите ее.

Лучетта. Право же, ваша милость, ей так неприятно…

Кекка. Ну, вот что. Если она это делает из каких-то там церемоний, так скажите ей, что не стоит, что мы на это не обращаем внимания. А если она просто хочет повидаться с нами, то милости просим, когда угодно.

Лучетта. Благодарю вас, ваша милость. Право же, вы увидите девушку, без преувеличения смею сказать, предостойную.

Кекка. Видно, что и вы добрая девушка, любите свою хозяйку.

Лучетта. Люблю ее, скажу вам, как сестру.

Розина. В наше время редкость встретить служанку, которая хорошо отзывается о своей госпоже. А то все — кто меньше, кто больше — рады посудачить насчет своих господ.

Лучетта. О, я на это не способна! От меня вы ничего лишнего не услышите.

Кекка. Умница!

Розина. Сколько лет вашей хозяюшке?

Лучетта. О, она еще совсем молоденькая, ваша милость! Ей, как будто бы, еще и семнадцати нет.

Розина. Вы, кажется, и годы ей уменьшаете; это уж немного чересчур.

Лучетта. А вы думаете, ей больше?

Кекка. Да разве не видно, что ей за двадцать?

Лучетта. Не знаю, право, я говорю с ее слов; если она скрывает, так уж я не знаю.

Розина. А влюблена она?

Лучетта. Немножко.

Кекка. Вы знаете моего кузена?

Лучетта. А кто это, ваша милость?

Кекка. Синьор Лоренцино Биголетти.

Лучетта. Еще бы не знать!

Розина. Как же ей не знать!

Лучетта. То-то и есть!

Кекка. Жалко ей было уезжать с той квартиры?

Лучетта. Кажется, очень жалко!

Кекка. Часто они там беседовали?

Лучетта. Еще бы! Целые ночи напролет.

Розина. Уж это было даже немножко неприлично.

Лучетта. Не правда ли, ваша милость? Верьте слову, и мне эти проказы были не по нутру.

Кекка. А как же она будет теперь?

Лучетта. Так он приходится вам двоюродным братцем, его милость синьор Лоренцино?

Кекка. Разумеется. Он сын нашей тетки.

Лучетта. Ваша милость, родная моя, дай вам бог! Вы одна только и можете утешить бедную девушку.

Кекка. Удивляюсь я, что вы говорите мне такие вещи. Неужели, по-вашему, женщине моего положения прилично ввязываться в их делишки?.. Какие у нее основания надеяться выйти замуж?

Лучетта. Что и говорить, ваша милость! Уж что правда, то правда. Оснований, можно сказать, никаких. Приданого за нею, за бедняжкой, нет. Молода она, а все же не так, как говорит. Роду она тоже не бог весть какого: отец был колбасник, а дядя торговал маслом. Величают их вашими милостями, потому что они живут доходами. Да ведь недаром говорится: доходы есть, а жить нечем. Ваши милости, простите, если я вам прожужжала уши своей болтовней. Я, значит, скажу моей хозяюшке, чтобы она зашла к вам. Слуга ваших милостей.

(Уходит.)

Кекка и Розина.

Кекка. Что скажете? Вот язычок!

Розина. А между тем видно, что она любит свою хозяйку.

Кекка. Так, как любят на кухне.

Розина. А почему вы сказали, что не хотите вмешиваться в дела нашего кузена?

Кекка. А как же иначе? Очень мне нужно, чтобы эта тараторка потом разблаговестила по всему кварталу!

Розина. Конечно, конечно, вы правы.

Кекка. Я, душа моя, ничего не делаю, не подумав.

Те же и Лоренцино.

Лоренцино (за дверью). Есть кто-нибудь дома?

Розина. А, да вот и он сам!

Кекка. Входите, входите! Мы здесь, Лоренцино.

Лоренцино. Кузины, поклон вашим милостям.

Розина. О, ваша милость!

Кекка. К чему столько церемоний, сынок?

Лоренцино. А это уж как водится.

Розина. Хорошо спали эту ночь?

Лоренцино. Плохо.

Розина. Завтра выспитесь лучше. Никто вам мешать не будет.

Лоренцино. О! Будь она проклята, эта квартира!

Кекка. За что это вы проклинаете нашу квартиру?

Лоренцино. Я проклинаю ту, нижнюю.

Розина. Но ведь там ваше сердце!

Лоренцино. Где у них тут, черт возьми, балконы? Я уж три часа брожу вокруг, как полоумный; кашлял, чуть не охрип, и все-таки никакими судьбами не мог ее увидеть.

Кекка. Да и не увидите. Ее комната выходит во двор, куда нет с улицы входа.

Лоренцино. И вы хотите, чтобы я не проклинал эту квартиру и не ругал последними словами дурака ее брата, который платит за квартиру на шестьдесят дукатов больше, а сестру загнал в угол? Чем-то у них еще кончится с этой квартирой? Из чего будет он платить за нее? Из приданого жены, что ли?

Кекка. Вы думаете, у синьора Андзолетто дела так уж плохи?

Лоренцино. Не знаю, право. Знаю только, что уже два месяца, как он нанял эту квартиру, а плата до сих пор еще не внесена.

Розина. И вы такой добренький, что связываете себя с его сестрой?

Лоренцино. Она говорит, что у нее есть дядя, который даст ей приданое.

Кекка. Я тоже знаю, что у нее есть дядя и что он богат; но он, говорят, в ссоре с племянником.

Лоренцино. Но не с племянницей, надо надеяться!

Кекка. Дорогой кузен, подумайте хорошенько, прежде чем связывать себя. У вас ведь тоже насчет капиталов не очень густо.

Лоренцино. Если бы у нее нашлось две-три тысячи дукатов приданого, я купил бы себе должность[3] и с тем немногим, что у меня есть, сумел бы прокормиться.

Розина. Только не давайте жене возможности так щеголять, как позволяет синьор Андзолетто своей.

Лоренцино. То есть как это?

Розина. Если бы вы только видели!

Кекка. Кринолин, милый мой, отсюда досюда!

Розина. Платье — умопомраченье!

Кекка (Розине). По-моему, сукно, затканное золотом.

Розина. Ну да, шитое золотом. Да еще с жемчугами!

Кекка. А прическа! По самой, что ни на есть, последней моде!

Розина. И в волосах — бриллианты!

Кекка. Из Мурано,[4] знаете! Стеклышки!

Розина. Ну, я там не знаю! Вижу только, что блестят.

Кекка. И у кошки глаза блестят.

Лоренцино. А сестру его видели?

Кекка. Еще бы не видели!

Лоренцино. Ну, как она вам понравилась?

Кекка. Да ничего себе.

Розина. Не больно хороша.

Кекка. Пухленькая, правда.