С тех самых пор я не бывала так близка к нему.

Теперь, глядя на него, я осознала, что он с тех пор тоже изменился.

В любом случае, это уже не разбавленная версия Ревика, которую я знала. Я уже чувствовала отличия в его свете. Я чувствовала их той ночью в Памире. В этот раз я буду спать с мальчиком. Я буду спать с социопатом, который работал на Шулеров. Я буду спать с Сайримном. Более того, я буду спать с элерианцем — существом-посредником, как и я сама.

Я понятия не имела, что это сделает со мной.

Я понятия не имела, что это сделает с нами обоими.

Я начала отталкивать его, но его руки лишь крепче сжались вокруг меня.

— Детка, — прошептал он мне на ухо. — Пожалуйста. Gaos. Позволь мне возместить...

— Ревик! — я поймала его за руку, пока он целовал мою шею. Его губы скользнули ниже, к обнажённой части моих грудей. Я отодрала от себя его пальцы и сделала шаг назад, разделяя нас.

— Адипан не станет ждать так долго, — я стиснула зубы, стараясь дышать, заставить свой разум работать. — Ты знаешь, что произойдёт. Мы не можем этим заниматься. Не можем.

Мои слова прозвучали неубедительно для нас обоих. Я слышала это в собственном голосе.

На мгновение он лишь смотрел на меня.

Когда я не сдала назад, он кивнул, слегка изогнув губы, но не в улыбке. На долю секунды я действительно подумала, что он намеревается отпустить меня.

Как только я начала отстраняться, его рука сжала ещё крепче.

Он без предупреждения поцеловал меня в губы, притягивая ближе, прижимая к изгибам своего тела. Я тоже поцеловала его в ответ, практически не раздумывая.

Его губы были такими же. Раздражающе, безнадёжно такими же.

Его язык, его вкус, то, как он притягивал меня к себе и словно вдыхал меня, нарочитая чувственность каждого касания его губ и языка. Боль окутала меня, когда он углубил поцелуй, когда его пальцы крепче зарылись в мои волосы. Я почувствовала, как он вкладывает ещё больше себя, ещё больше своего света, ещё больше своего присутствия, и моя боль усилилась до невыносимой.

Я всегда любила то, как он целуется.

Он издал тихий стон, услышав меня, и мой свет открылся — настолько, что его aleimi полыхнул в ответ. Прежде чем я успела собраться с мыслями, его свет превратился в жидкий жар, затопив меня, увлекая меня в него с головой.

Всё в нем, все в его действиях ощущалось совершенно другим, почти чужеродным, но таким знакомым, что я не могла думать о чем-то в отдельности или разделить разные его части. Его свет теперь воздействовал на мой, связывался так, как мне хотелось раньше, как я уговаривала его в первые недели нашего настоящего брака, но не могла этого добиться.

Я чувствовала голод мальчика, желание, которое было древнее нас обоих.

Я начинала утрачивать ощущение реальности. Я теряла себя, уходила в то состояние, в которое я провалилась, когда мы в последний раз были вместе.

Это вызвало у меня ужас.

— Прекрати! — я резко отпихнула его от себя.

В этот раз я использовала не просто свои руки. Я использовала свой свет.

Это ощущение складывающегося пространства вырвалось из меня с силой, происходившей откуда-то над моей головой. Та часть меня врезалась в него, хотя мои руки не касались его груди.

От этого он опрокинулся назад и отлетел на пару метров.

Он восстановил равновесие, приземлившись на одну ногу.

Я видела, как он пристально смотрит на меня остекленевшими глазами из-под полуопущенных век.

Затем он моргнул, и взгляд этих прозрачных глаз сделался хищным.

— Боги, детка, — его боль усилилась, врезавшись в меня, заставив меня вскинуть руку к груди и издать хрип, потирая больное место. Он наблюдал за моими пальцами, и исходившая от него боль вновь обострилась. — Gaos. Как же ты охерительно красива. Элли... ты так прекрасна, мать твою.

Я уставилась на него. Он смотрел на меня в ответ, и от желания в его взгляде перехватывало дыхание.

— Жена. Ты понятия не имеешь, каким стояком ты меня только что наградила, — он сделал шаг в мою сторону. — Когда ты научилась так делать? Это от меня?

Я подняла ладонь.

— Ревик! Иисусе... Ты можешь хоть минутку побыть адекватным?

Однако его слова повлияли на меня. Более того, его свет всё ещё окутывал мой, сбивая меня с толку до такой степени, что мне сложно было смотреть ему в глаза.

Он приблизился ещё на один шаг.

— Сделай это ещё раз, — его голос сделался уговаривающим, ласковым. Даже любящим, осознала я, наблюдая, как смягчается его лицо. — Боги, сделай это ещё раз, Элисон. Я тебе тоже кое-что покажу. Ты понятия не имеешь, как сильно мне хочется показать тебе. Я буду показывать тебе целыми днями, если ты мне позволишь...

Это ощущалось как удар ножом в грудь — опять.

— Не подходи! — сказала я. — Пожалуйста, Ревик. Не подходи!

Он резко остановился, но по его глазам я видела, что он услышал меня лишь отчасти.

— Элли, — произнёс он. — Я стольким хочу с тобой поделиться. Пожалуйста... gaos. Прекрати это. Прекрати, мать твою! Просто пойдём со мной. Я дам тебе всё, что угодно. Всё. Что ты вообще делаешь с этими любовниками червей? Твоё место со мной.

Я вновь подняла ладонь, задышав тяжелее.

— Ревик, я знаю, что ты делаешь, — я покачала головой, сглотнув. — Я не позволю тебе сделать это со мной. Не позволю.

Его лицо ожесточилось. Я ощутила от него очередной прилив боли вместе со злостью, которая поразила меня своей искренностью.

— Что я делаю? — прорычал он. — Что я делаю, Элли? Помимо того, что пытаюсь соблазнить собственную жену... которая, похоже, считает, что бл*дские политические разногласия — это достаточное основание для развода, черт подери.

Я уставилась на него.

Его взгляд не дрогнул.

— Политические разногласия? Вот как ты это называешь? — я подавила очередную волну чувств. Я едва могла смотреть ему в лицо. — Иисусе, Ревик. Ты действительно будешь притворяться, что твоё появление здесь никак не связано с тем, кто я такая? Или что если бы мы были женаты, никто с моей стороны не посмел бы пытаться тебя убить?

— Мы уже женаты, Элисон, — прорычал он.

Я покачала головой.

— Ты понял, что я имею в виду.

— Нет, — рявкнул он. — Не понял, — его злость полыхнула вновь. — И ты врёшь мне, Элли. Или себе самой, может быть. Ты прекрасно, черт тебя дери, знаешь, что я здесь не поэтому.

Не успела я перевести дух, как меня схватило нечто, похожее на невидимые руки. Это было слишком сильным, чтобы противиться. Черт, да всё закончилось ещё до того, как я осознала, что происходит.

Расстояние между нами сократилось.

Его физические руки обхватили меня. К тому времени я настолько затерялась в его свете, что не могла отделиться или даже убедить себя попытаться. Когда мой свет глубже вплёлся в него, он издал низкий стон, и этот звук был таким знакомым, что я стиснула его руки.

Когда он поцеловал меня в этот раз, я ответила на поцелуй, вцепившись в его волосы.

Я впервые осознала, что они отросли. Хорошо подстриженные косматые черные пряди ощущались мягкими, когда я запускала в них свои пальцы. Он привлёк меня к себе, и я вновь ощутила там мальчика и его откровенное неверие, что я наконец позволяю ему прикоснуться ко мне. Это неверие лишь усилилось, когда я сама дотронулась до него. Я ощутила, как он притягивает меня, чтобы я касалась его ещё больше, позволяла ему касаться меня. В этой его части было нечто такое уязвимое, что я просто не могла его оттолкнуть.

Я хотела его таким.

Понимание этого причиняло боль. Я ненавидела себя за это; это казалось худшим в мире предательством, но это ничего не меняло.

Я хотела его.

Он услышал меня. Он издал надрывный звук, а затем его боль вновь усилилась, темнея от этой нехватки. Разделение усилилось до такой степени, что я не могла уже ничего видеть. Мой контроль ускользнул, и он снова застонал прямо мне в рот. Я чувствовала мальчика сильнее остальных. Я ощущала желание в нем, в тех частях, которые оставили позади, и я не могла вынести это своим рациональным разумом.

В этот момент я сделала бы что угодно, лишь бы облегчить это его чувство — что угодно.

Я не помнила, чтобы переставляла ноги, но внезапно моя спина оказалась прижатой к стене. Он навалился на меня, целуя ещё крепче, его руки всюду гуляли под моим платьем, ноги вжались между моих бёдер. Он помедлил ровно настолько, чтобы вновь посмотреть на меня остекленевшими глазами.

— Элли, — хрипло произнёс он. — Пойдём со мной домой. Пойдём домой, жена. Я куплю тебе дюжину платьев. Всё, что ты захочешь. Всё.

— Нет, — выдавила я.

Его рука к тому времени оказалась под платьем, держа меня за ногу и прижимая к нему. Его пальцы глубже впились в мою плоть, пока он всматривался в мои глаза.

— Я хочу заняться любовью, — сказал он. — Сейчас, Элли. Ты мне позволишь?

Над этим вопросом я не раздумывала долго.

— Да, — ответила я.

— Ты меня любишь?

Я поколебалась, всматриваясь в его глазах.

Когда я не ответила, в его свете полыхнула боль.

В этот раз это была уже не боль разделения.

Он убрал ладонь с моего бедра ровно настолько, чтобы схватить платье спереди. Он разорвал его одной рукой, и я чувствовала нарочитость этого движения. Я раскрыла рот, чтобы рявкнуть на него, но он лишь вновь поцеловал меня, ещё крепче, и я опять ощутила мальчика, смешивавшегося с другой личностью, которая меня пугала. Его свет сплетался с моим светом, и на мгновение я ощутила, как он играет с ним, экспериментирует...

Пока он не нашёл то, что хотел.

Я хрипло всхлипнула. Его свет так глубоко проник в мой, что я действительно едва не потеряла сознание. Я не могла видеть, не осознавала, где нахожусь.

Я очутилась в Барьере, затерялась в нём, в каком-то другом месте...

Когда мои глаза медленно сфокусировались обратно, он держал меня одной рукой, всматриваясь в моё лицо. Его взгляд был интенсивным, кожа жарко раскраснелась. Он прикрыл глаза, и я осознала, что мы оба вспотели. Его пальцы крепче стиснули мою голую спину.

— Вот чего ты от меня хотела, — пробормотал он, целуя меня в лицо, в губы. — Раньше, в хижине. Ты ведь этого хотела. Не так ли, детка?