Заставив себя отвлечься от мыслей о втором фужере шампанского, я с неверием посмотрела на него, затем рассмеялась.

— Очень деликатно, — сказала я. — У вас, видящих, довольно размытое определение «почтения».

— О, я определённо буду почитать тебя, Мост Элисон. Раз за разом, если ты мне позволишь. И вполне с радостью, — после моего весёлого фырканья он улыбнулся, настойчиво протягивая руку. — Ну же. Ты же умеешь танцевать, верно?

— Конечно, — сказала я. — Какого черта. Давай дадим им ещё один повод пялиться и смеяться.

— Думаешь, танцующий Мост их рассмешит?

— Моё умение танцевать — возможно, — сказала я, позволяя ему вывести меня на танцпол из наполированного дерева.

Но я умела недурно танцевать.

Мы с мамой танцевали, когда я помогала ей оставаться трезвой после смерти папы. Я примерно год водила её в зал танцев, и мы обе неплохо двигались. Моя мама была на удивление грациозна — по крайней мере, это удивляло меня, её дочь. На самом деле, наверное, это не так уж удивительно. В молодости она была танцовщицей балета.

Моё горло сдавило, и выбросив эти воспоминания из головы, я взяла предложенную руку Гаренше, рассмеявшись, когда он резко и умело притянул меня к себе. Для мужчины его габаритов он двигался с удивительной грацией и знал движения.

Тогда я вспомнила. Он же видящий.

Наверное, он танцевал этот танец несколько сотен лет назад, когда тот был на пике современной моды. Улыбнувшись этой мысли, я щёлкнула языком в адрес самой себя, когда он повёл меня в сторону, опустив на свою ведущую ногу, а затем подняв одновременно с разворотом.

Он вскинул бровь.

— Что-то тебя опять веселит, Мост Элисон?

Я покачала головой, все ещё улыбаясь.

— Нет. Просто... спасибо, — сказала я. — Я действительно чувствую себя лучше.

Он улыбнулся более искренне.

— Танец — всегда одно из лекарств.

— А какое другое лекарство? — я широко улыбнулась, зная ответ.

Его улыбка сделалась более озорной.

Он сделал широкий шаг, заставив меня ещё шире ступать на высоких каблуках и в платье, а затем резко развернул меня вправо.

На мгновение он привлёк меня ближе, затем вновь повернулся вместе со мной...

... когда кто-то другой взял меня за руку, гладко заняв его место. Всё моё тело застыло ещё до того, как он крепко прижал меня к себе.

Ещё до того, как я услышала его голос.

— Ты ведь не возражаешь, не так ли, брат? — сказал он Гаренше.

Моё сердце подскочило к горлу.

Выгнув шею, я посмотрела в глаза Гаренше. Даже если бы я ещё не знала, кто меня держит, глаза другого видящего сказали мне всё необходимое. Более худая рука обвилась вокруг меня, длинные пальцы приласкали голую кожу поясницы, которая почти полностью открывалась в вырезе платья. Он крепче вжался в меня, и я прерывисто втянула воздух.

Я неохотно подняла взгляд.

Бледные, похожие на хрусталь глаза смотрели на меня с лица, которое я знала так хорошо, что это меня шокировало.

Он даже не потрудился надеть маскировку.

Я могла лишь смотреть на него, видя пытливость в выражении его лица, лёгкую улыбку на тонких губах. Его стеклянные глаза не отражали эту улыбку. Как и пальцы, впивавшиеся в мою спину. Внезапно он показался мне невероятно высоким, хотя я знала, что со времени нашей последней встречи во плоти я подросла больше чем на дюйм.

Вопреки угловатости его лица, он тоже набрал вес с того момента, когда я видела его в последний раз. Более того, не помню, чтобы его плечи были такими широкими, а грудь — такой огромной. Я никогда не видела его таким даже в тех образах, которые помнила по Барьеру.

Он выглядел так, словно занимался поднятием тяжестей. Усиленно занимался.

Я обернулась на Гаренше, внезапно почувствовав себя беспомощной.

Затем до меня дошло. Я боялась за него.

Не за Гаренше — за Ревика.

— Не стоит, любимая, — пробормотал он. Боль скользнула по его свету. Я ощутила, как она усиливается одновременно с моим беспокойством за него. Он уже начинал затвердевать, прижимаясь ко мне. Его пальцы ласкали мою спину. — Ты меня знаешь. Я пришёл подготовленным.

Ощутив моё напряжение, он стиснул меня ещё крепче.

— Не беспокойся. Я бы никогда не подверг тебя опасности, дражайшая.

Его губы скользнули по моему виску, но взгляд продолжал наблюдать за залом, где, несомненно, уже назревала знатная шумиха. До меня дошло, что я должна слышать всё это через Барьер, но когда Ревик находился так близко ко мне, я могла чувствовать только его.

Я всё ещё не сумела выдавить ни слова.

Однако мои ноги следовали за ним, двигаясь с лёгкостью, которая нервировала меня — настолько естественным всё ощущалось. Я осознала, что если бы год назад кто-нибудь сказал мне, что Ревик умеет танцевать, возможно, я бы не поверила. Как минимум, я бы посчитала эту мысль смешной.

Теперь она не казалась мне смешной.

Его ноги двигались более плавно, чем у Гаренше, но он как будто вкладывал больше веса в свои шаги, наклоняясь ко мне. Пока он вёл меня по полу из светлого дерева, в нём сохранялась та же грация, которую я помнила по его манере драться.

Я также ощущала там намерение.

Он выводил меня отсюда.

Я осмотрелась по сторонам, как только осознала эту мысль. Он направлял нас туда, где вновь начинался персидский ковёр, в сторону ближайшего арочного прохода, который вёл в главную часть отеля.

Даже осознав это, я продолжала зеркально вторить его шагам, словно подчиняясь какой-то другой части своего разума. Я чувствовала, как он реагирует на мою близость, как теплеют его руки, как он крепче прижимает меня и уводит к краю паркета.

Я ощущала другие элементы его намерения и то, куда он хотел меня забрать.

Я также чувствовала, как он пристально наблюдает за мной, изучает моё лицо этими хрустальными глазами.

Я всё ещё старалась заговорить, сформулировать слова...

Когда возле моего локтя оказался Балидор.

Он стоял на краю ковра, отделяя нас двоих от коридора. Я скорее почувствовала, нежели увидела других с ним: Чандрэ, снова Гаренше, Дорже, Касс и того версианца, которого я в последнее время видела с Касс — Багуэна.

Я уставилась на Ревика, затем посмотрела на Балидора.

Я не видела, но ощущала оружие. Органика — прижимаясь к боку Ревика, я знала, что она незаметно обвилась вокруг запястья Балидора.

— Отпусти её, — тихо произнёс Балидор сквозь стиснутые зубы. — Немедленно. Отойди от неё, Дигойз, и мы отпустим тебя с миром.

Ревик отвёл от меня взгляд. Он улыбнулся лидеру Адипана, но в его глазах сверкнул холод, заставивший меня вздрогнуть.

— Я бы хотел переговорить со своей женой наедине, — сказал он. — Ты не возражаешь?

— Не бывать этому, — сказал Балидор. — Отойди. Я серьёзно.

Ревик прищурился, затем посмотрел вверх, словно сканируя балконы над основным этажом.

— Ты правда думаешь, что это хорошая идея, Балидор? — мягко произнёс он. — Бросать мне вызов здесь... перед всеми этими людьми? Когда ты не имеешь ни малейшего понятия, что я с собой принёс?

Он помедлил, переводя взгляд на старшего видящего.

— ...И ты не знаешь, могу ли я сломать твой хребет пополам за попытку помешать мне провести такое необходимое время наедине с моей женой?

Балидор не дрогнул. По крайней мере, внешне.

— Отпусти её, — сказал он. — Ты своё сказал. Четверо наших сейчас нацелились на тебя. Как думаешь, скольких из нас ты сможешь убрать одновременно?

Взгляд Ревика похолодел ещё сильнее.

— Больше, чем ты думаешь. И я ещё далеко не закончил, Балидор, — он крепче прижал меня к себе так, что у меня опять перехватило дыхание. Он посмотрел мне в лицо. — Боги. Я искренне надеюсь, что ты не трахаешь этого придурка.

Он встретился всё таким же холодным взглядом с Балидором.

— Ты ведь, — сказал он мне мягче, не отрывая взгляда от другого мужчины. — ...не трахаешь его. Не так ли, жена?

— Ревик, — выдохнула я. — Пожалуйста. Что ты делаешь?

— Я хочу поговорить с тобой, — сказал он, не отрываясь от Балидора. — Я хочу поговорить с тобой наедине. Скажи своим сторожевым псам сдать назад. Хорошо, любимая?

— Я тебе сказал, — произнёс Балидор. — Не бывать этому.

— Элли? — сказал Ревик. — Я бы очень не хотел нарушать обещание, которое я себе дал. Не убивать никого из твоих друзей.

Когда я подняла взгляд, он не посмотрел на меня в ответ.

Я узнала выражение в его взгляде — узнала его от мальчика, который некогда содержал более опасные части его сознания в другом теле. Скользнув рукой ниже, я нарочито приласкала его бедро через брюки смокинга. Его глаза на мгновение закрылись. Боль выплеснулась от него клубами.

Повернувшись, он посмотрел на меня.

Его глаза не совсем смягчились, но из них ушла некоторая наэлектризованность.

Я посмотрела на Балидора.

— Все хорошо, — сказала я. — Он мне не навредит.

— Элли, нет! — прорычал Балидор. — Исключено!

— Со мной всё будет хорошо, — я посмотрела на Ревика. — Ведь так?

Он вновь вжался в меня.

— Я не обещаю не оставлять вообще никаких следов, любимая, — его внимание опять переключилось на лидера Адипана. — Но ничего перманентного.

— Элли! — Балидор подождал, пока я повернусь. — Может, он и не планирует вредить тебе. Он может намереваться уйти отсюда с тобой.

Ревик один раз качнул головой.

— Нет, пока она меня не попросит об этом, — он на мгновение прикрыл глаза. — А она меня попросит, — мягко добавил он и потёрся носом о мою щеку. — В один из таких дней. Не так ли, Элли?

Сглотнув, я лишь посмотрела на Балидора.

— Всё хорошо, — тихо произнесла я. — Пожалуйста. Не делай этого. Не здесь.

— Элли, если он заберёт тебя...

— Не заберёт.

Балидор посмотрел на него, затем на меня. Я видела по его лицу: он ни на секунду не поверил Ревику. Если уж на то пошло, я сама не уверена, что верила ему, но я не могла вынести мысли, что здесь разразится перестрелка, среди всех этих людей и представителей прессы.

Я знала Ревика.

Он не явился бы сюда, не имея несколько запасных планов. Он не вошёл бы в бальный зал, не имея предельно чёткого представления, как он отсюда уйдёт — или что он сделает, если Балидор откажется уступить. Я знала эту его черту.