– О! В этом нет необходимости! – иронизирует высший чин.

Я сыт по горло! Мы заканчиваем шейк-хендом, и я откланиваюсь, как продавец подержанных машин, которому подсунули каракатицу под видом последней модели Кадиллака.

Я звоню, чтобы сообщить о своем провале Старику. Пока он еще не успел проявить свои чувства, я предупреждаю, что с меня хватит и я готов на десять лет вернуться в группу отборных грудничков. Именно он поддерживает меня, вместо того чтобы накрахмалить хохотальник.

– Сан-Антонио, когда человек обладает вашими достоинствами, таким блестящим прошлым и еще более блестящим будущим, он не имеет права признавать себя побежденным.

Я кладу трубку, в ушах как будто застряли звуки Марсельезы.

На следующее утро, когда я появляюсь в конторе, то застаю Пино, оживленно беседующего с худым и длинным типом, который, должно быть, хранит свои ночные рубашки в чехлах от зонтиков.

Мой доблестный коллега представляет.

– Мсье Скальпель, помощник доктора Гнилюша из Института!

Черт! Академик шлет мне курьеров, хотя до моего юбилея еще далеко.

Но худой рассеивает это недоразумение, добавляя:

–...из судебно-медицинского института. Я протягиваю ему руку, и, к моему великому изумлению, он сжимает ее, не вскрывая.

– По какому поводу? – спрашиваю я. Он черпает из кармана толстый конверт.

– Доктор Гнилюш произвел вскрытие мужчины, которого вы прислали вчера...

– Кайюка! – говорит Пино.

– Но, – говорю я удивленно, – я не просил делать вскрытие!

– Ах! – бормочет Скальпель. – Доктор подумал... Как бы то ни было, он обнаружил, что смерть произошла от всасывания цианистого соединения...

– Спасибо за открытие, – скриплю я, полный горечи.

– Он также обнаружил в желудке покойника вот это! И небрежно похлопывает по конверту.

– Что это такое?

– Листок бумаги...

– Листок бумаги, в желудке?..

– Он проглотил его примерно за час до смерти. Желудочный сок уже начал...

Я уже не слушаю. Нервно вспарываю конверт. В целлофановом пакетике я нахожу маленький прямоугольник зеленоватой бумаги, который судмедэксперт постарался развернуть. Печатные буквы различаются еще так же, как и другие, написанные от руки, но сам текст неразборчив.

Я протягиваю документ Пино.

– Отнеси это в лабораторию, пусть они срочно расшифруют.

– Я вам больше не нужен? – спрашивает Скальпель.

– Нет. Поблагодарите доктора от моего имени, его почин, возможно, позволит нам покончить с очень запутанным делом.

После того как нитевидный ушел, я делаю несколько гимнастических упражнений. Честное слово, я чувствую себя помолодевшим лет на десять!