Тем временем от Вероники не было никаких новостей. Однажды, делая свои записки, Дювалю вдруг подумалось: "А не уехать ли в Америку?" Там он спокойно распорядится деньгами и надобность в разводе отпадет? Не нужно будет платить Веронике на содержание и не нужно ничего делить. Вероника не станет его разыскивать. Ей достаточно не иметь на его счет сомнений. Да, это, пожалуй, единственный выход. К сожалению, уехать в Америку для тех, кто поднимал кулак в демонстрациях и кричал: "Мир Вьетнаму!", "Долой плутократов!" - это непросто. Но деньги сделают свое дело, и сыну Уильяма Хопкинса нетрудно будет добиться визы. Вероятно, он сможет носить имя отца? Почему бы и нет? Он станет уважаемым дельцом, запишется в клуб и будет по воскресеньям посещать церковь. Нет, никогда он не опустится до этого! Никогда! Мысли жужжали в его голове словно большие летние мухи у окна. Последние несколько дней были мучительными. Раз уже он принял свою судьбу в виде долларов, то отчего бы не стать капиталистом? Все или ничего. Если уж быть точным до конца, то нужно отказаться от наследства. А если нет - сбежать! К тому же, в Америке полно разных городов, где он найдет друзей и единомышленников.

Рауль позабыл о времени, опоздал на работу. Месье Джо сделал ему замечание, на что он ответил грубостью. Только ради того, чтобы расстаться с месье Джо, стоит быть богачом. Краткое письмо от нотариуса прекратило всякие метания:

"Дорогой месье, имею удовольствие сообщить Вам, что перевод состоялся. Деньги в Вашем распоряжении. Сообщите адрес банка и номер Вашего счета. С наилучшими пожеланиями…"

Ну вот, все споры с собой окончены. Доллары стали франками, которые арестованы. Дюваль не отказался от них. Он был так счастлив, что устроил себе пикник за городом в полном одиночестве, уехал в какое-то захолустье, спал в палатке, гулял по диким ущельям. Он никогда не станет Хопкинсом. Хопкинс, убирайся домой! Лучше договориться с Вероникой. В понедельник с утра он открыл счет в банке и послал записку мэтру Фарлини. Рауль не спешил на работу. В понедельник больных мало. Однако, месье Джо встретил его с нетерпением.

- Рауль, вас ждут.

Он огляделся и зашептал:

- Недавно приходил жандарм. Он узнал мой адрес от консьержа. Вам нужно позвонить по номеру: 38-49-50.

- Зачем это? Что я сделал? Гнев бросился ему в голову.

- Думаю, что это по поводу вашей жены. С ней произошло несчастье, но подробностей я не знаю.

В этот момент лицо месье Джо стало вороватым, он сам набрал номер.

- Алло. Да. Месье Дюваль пришел. Передаю ему трубку. Голос был близким и взволнованным, прерывистым.

- Месье Дюваль? Нас просили сообщить вам, что мадам Дюваль… Вероника Дюваль, так? В машине с откидным верхом, в белом "Триумфе"…Вы слушаете?

- Да. И что же?

- Она попала в дорожную катастрофу вчера вечером.

- Она мертва?

- Нет. Серьезно ранена. Она находится в больнице в Блуа. Нам оттуда сообщили.

- Из Блуа?

- Да. Это случилось на двадцатом километре Амбуаза. Больше мы ничего не знаем. Вам все расскажут в больнице. Мы вам сочувствуем, месье Дюваль… Это превратилось в массовое убийство… Надеемся, что ничего страшного.

- Спасибо. Я тотчас туда позвоню.

Он машинально протянул трубку месье Джо, который аккуратно положил ее на рычаг. В Блуа? Что ей там понадобилось?

- Моя жена… с ней произошло несчастье, кажется, это серьезно.

- Ах, как это ужасно! - сказал месье Джо. - Где это случилось?

- Недалеко от Блуа.

- Вы, конечно, туда поедете?

- Разумеется.

- И вы не знаете, на сколько?

- Я пока ничего не знаю. Думаю, что ненадолго.

- Если вам придется задержаться там более, чем на восемь дней, я должен буду нанять кого-то другого. Вы понимаете… Сезон.

- Я все прекрасно понимаю. Я вам сообщу.

- Да, держите меня в курсе. Вас здесь все уважают… Все образуется.

Дюваль переминался от нетерпения. Наконец он отвязался от месье Джо и побежал на почту, чтобы узнать номер больницы и жандармерии в Блуа. Вернувшись домой, он начал с больницы. Связь оказалось получить невозможно. Он попытался связаться с жандармерией и тут ему повезло больше: через 12 минут он говорил с жандармом.

- Месье Рауль Дюваль из Канна. С моей женой произошло несчастье у Амбуаза.

- А! "Триумф", - сказал глуховатый голос. - Невероятно! Машина перескочила через барьер, перевернулась несколько раз и затонула в Луаре. Вашей жене повезло, если можно так сказать, ее выбросило. У нее большие повреждения. У машин с откидным верхом нет ремней безопасности. Когда они переворачиваются, голова водителя фатально беззащитна. Поезжайте в больницу. Там вам лучше расскажут. По нашим данным, у мадам Дюваль тяжелая травма головы. Прогноз неясен. Это все, что я знаю. Не поддавайтесь отчаянию, месье. Больница хорошая. Когда приедете, свяжитесь с нами. Машину извлекли. Она затонула неполностью. Слева на кузове мы обнаружили вмятину, как-будто ее кто-то ударил. В месте происшествия дорога узкая и извилистая. Возможно, на перекрестке мадам Дюваль кто-то задел. Она хорошо водит?

Дюваль вспомнил реакцию автомеханика: "После аварии, как после падения с коня, необходимо снова тотчас сесть за руль, иначе рискуешь разбиться".

- Да, - сказал он, - она достаточно осмотрительна.

- Протокол готов, - снова сказал голос, - но расследование затруднено из-за отсутствия свидетеля.

- Я буду завтра, - пообещал Дюваль.

Он снова набрал номер больницы, но линия по-прежнему была занята. Если бы Вероника умерла, то все бы проблемы отпали. Мысль, правда, не очень красивая, но мысли, как дикие звери, никому не подчиняются. Амбуаз? Почему? Дюваль поискал старый путеводитель "Мишлин", посмотрел в маленькую карту, отметил город. Открыл нужную страницу: "Амбуаз. Индр и Луара. 8192 жителя. Высота 57. Париж 206. Блуа 35. Тур 25. Вандом 50"… Любопытно… Любопытно, куда это она ехала одна, по берегу Луары. На какое свиданье? Он определил трассу. Так, Валенсия, Сент-Этьен, Роанн, Монтлюссон, Блуа. По меньшей мере двенадцать часов ходу на "2CV". Он вызвал больницу. Несмотря на беду, он чувствовал себя узником, которого только что освободили.