Покровительственное и высокомерное к себе отношение шотландцы усматривают даже в английском акценте, особенно в «аристократическом». Заслышав его, они тут же дают волю своему вспыльчивому характеру, обзывая англичан классово зашоренными снобами, ленивыми и самодовольными тугодумами. Эти две нации конфликтуют так давно, что уже не способны воспринимать друг друга объективно, в своем соседе каждая из них видит только карикатурные черты. В действительности же вот уже 250 лет как шотландцы и англичане выясняют отношения лишь на полях спортивных сражений.

Шотландцы любят представлять себя нацией яркой и колоритной, словно клетчатая шотландка, как внутри, так и снаружи.

Они считают себя умным и хорошо воспитанным народом. В отличие от некоторых других наций, к образованию они относятся с уважением. Шотландцы снимают шляпу перед знанием, им нравится чувствовать себя его достойными носителями. Ничего дурного в том, чтобы быть умным, они не видят, если, конечно, ум этот проявляется в словах и делах, а не в пустом хвастовстве. Когда шотландец говорит, что такой-то и такой-то имеют о себе высокое мнение, он не хвалит и не осуждает их, он просто констатирует факт.

Всячески подчеркивая свои колоритность, ум и кельтское происхождение, шотландцы, однако, не забывают и о своей духовной стороне, о душе. Они предрасположены к томной меланхолии, особенно когда небо низкое, а дни короткие, или когда Шотландия вновь продула на чемпионате мира по футболу.

При всем при том этот жизнерадостный, мозговитый и меланхоличный народ имеет и свою прагматичную, практическую жилку. Жены шотландцев по определению опрятны, умеют набивать подушки, печь пироги и варить варенье. Они сохраняют обмылки, штопают детские носки и знают шесть способов, как использовать вчерашнюю холодную картошку. Шотландцу доставляет удовольствие сознавать, что он обладает природным инстинктом, который позволяет ему потрошить оленя или ловить форель руками даже после того, как он оттрубит целый день за «баранкой» автобуса или за компьютером.

Шотландцы считают себя добросердечными, независимо мыслящими людьми, коллективистами с чувством юмора. Их любимое словечко — "добрый"; они придают ему множество значений и применяют ко множеству вещей, в том числе и к себе — прекрасным, дружелюбным, покладистым людям, готовым поделиться тем малым, что имеют, хорошо думающим о других и обладающих чувством коллективизма. Что же, у всех есть свой идеал, шотландцы не исключение.

Постороннему человеку, впервые столкнувшемуся с шотландцами, они кажутся довольно однородной массой с сильно выраженным чувством национальной принадлежности. В любом, даже самом удаленном уголке мира шотландец, изъясняясь с шотландским акцентом, не сомневается в том, что будет принят как друг. "Веемы потомки Джока Тэмсона", — к этой уже вошедшей в поговорку фразе шотландцы прибегают всякий раз, как им взгрустнется в окружении незнакомцев. ДжокТэмсон — или, по-английски, Джон Томсон — это мистер Средний шотландец. Первый вопрос любого шотландца при знакомстве: "А откуда вы родом?" Шотландцы определяют друг друга по географическому признаку, и за пределами Шотландии встреча двух земляков из Эршира или Окмьюти будет горячей. Хотя дома отношения между ними зачастую более чем прохладные.

За рубежом для них имеет значение лишь принадлежность к Шотландии: тут уж они все земляки. А вот на родине дела обстоят иначе. Дома они соперники и оценивают человека по четкой шкале его социальной значимости. А судят шотландцы друг друга сурово. И дело здесь не в высоких критериях оценки, а в самой обыкновенной конкуренции и даже в зависти. Конечно, «преуспеть» — это цель всей нации, однако наверх, ясное дело, пробиваются лишь единицы, и те, кто остался у обочины, хотя и на довольно высоком уровне, частенько чувствуют себя, мягко говоря, обиженными. Шотландцы, как и все остальное человечество, тоже испытывают странное удовлетворение при падении высоко взлетевшего знакомого. Немезида в Шотландии легка на расправу. Прагматизм, присущий шотландцам, подсказывает им, что любой подъем неминуемо заканчивается падением.

Всем известно о соперничестве между шотландскими городами Эдинбургом и Глазго. Вот, например, история про двух болельщиков из Глазго, которые после победы «Селтика» в Европейском кубке в Лиссабоне решили добраться из Португалии до дома автостопом. Они проголосовали, остановилась машина, и водитель говорит:

— Мы в Эдинбург.

— Тогда нам не по пути, — отказазались фанаты. — Нам в Глазго.

В Эдинбурге считают, что Глазго — бестолковый, нахальный и вульгарный город. Жители Глазго тоже не остаются в долгу. Для них типичный эдинбуржец — это "шуба без штанов". В одном из рассказов шотландского писателя Нила Манро герои вступают в следующую перепалку: "Да все мудрецы в Глазго — с востока, то есть, из Эдинбурга", — утверждает один. "Конечно, — тут же парирует житель Глазго, — и чем они мудрее, тем быстрее к нам перебираются".

Существует и другая конкуренция. В частности, между горцами с севера и южанами с равнин. Этнографически шотландцы — это смесь кельтских и докельтских племен, северян, англосаксов и фламандцев, и, в отличие от расхожего мнения, как горцы, так и южане имеет одно и тоже происхождение. Различия между ними скорее культурные, чем этнографические, что особенно проявляется в том факте, что на севере и северо-западе Шотландии на протяжении многих веков говорили на тогда общенациональном гэльском языке. Однако это не мешает горцам считать обитателей юга зашоренными горожанами, чуть-чуть более цивилизованными, чем англичане; в то же время южане считают северян ленивым, витающими в облаках незадачливыми субсидиоманами. "Молитву фермера" сочинил явно не горец:

Соперничество и конкуренция проявляются и на местном уровне. Частенько даже соседние города отзываются друг о друге далеко не по-соседски. А в пределах одного города жители разбиваются на группы, похожие на племена. В Керкуолле, столице графства Оркни, в ежегодной предновогодней игре «ба» встречаются команды верхнего и нижнего районов, даже мысли не допускающие о том, чтобы перебежать на сторону противника.

Язвительнее всего шотландцы издеваются над самими собой. Трудно придумать более колкие и ругательные слова, чем те, с какими крохотные раскольнические пресвитерианские секты отлучают от церкви тех, кто выходит за рамки их жесткого кодекса. Так некогда произошло с лордом Маккеем, бывшим лордом-канцлером, который был отлучен от Свободной пресвитерианской церкви только за то, что отважился присутствовать на похоронах друга, исповедовавшего католицизм.

Но больше всего достается футбольным рефери. Разочарованные болельщики проигравшей команды неизменно обвиняют "людей в черном" в дьявольском сговоре с противоположной стороной. Частенько рефери приходится покидать стадион с накинутым на голову пальто или пиджаком.

Это цитата из стихотворения шотландского поэта Роберта Бернса:

(Перевод С.Маршака)

Народная традиция представляет шотландца рыжеволосым, рыжебородым, рвущимся в бой героем-богатырем с клетчатым пледом на плечах. Коренастым, пухленьким и лысеющим жителям Шотландии такой образ, конечно, немало льстит.