– Я не трогал ее, – ответил Ральф, поразившись, что ему приходится оправдываться перед слугами.

– В таком случае вам лучше догнать почтовый экипаж и извиниться, – посоветовала хозяйка. – Только не вздумайте ругать ее. Скажите ей, что вы раскаиваетесь в своих словах, и пообещайте вести себя уважительно всю оставшуюся жизнь.

– Я так и поступлю, – ответил Рэнналф, чувствуя себя ужасно глупо и одновременно страшно разозлившись. Она даже не удосужилась…

– Она оставила вам записку, – сказал трактирщик, мотнув головой в сторону барной стойки.

Посмотрев в указанном направлении, Рэнналф увидел сложенный лист бумаги на деревянной панели. В несколько шагов преодолев отделявшее его от стойки расстояние, он взял записку и развернул ее.

«Я не могу поехать с тобой, – начал он читать, – прости, что не набралась смелости сказать тебе это в лицо. Ты был прав: у меня кое-кто есть. С уважением, Клер».

Слова «кое-кто есть» были трижды подчеркнуты.

Оказывается, он занимался сексом с чужой любовницей? Рэнналф покивал головой с ироничной усмешкой на губах. С его стороны наивно было полагать, что женщина с ее внешностью и ее профессии не пользуется покровительством какого-нибудь богатого мужчины. Смяв в кулаке записку, он сунул ее в карман плаща.

– Вам понадобится ваша лошадь, сэр, – сказал подошедший трактирщик, – чтобы догнать ее.

К черту все, он хочет позавтракать!

– Да, конечно, – ответил он вместо этого, – я поеду.

– Лошадь уже оседлана, – продолжал трактирщик. – Когда молодая леди уехала, я взял на себя смелость…

– Да-да, – поспешно ответил Рэнналф, – дайте мне счет, и я немедленно отправлюсь в дорогу.

– Она ведь стала вашей женой всего две ночи назад, – вставила хозяйка. – Я поменяла постельное белье, сэр, как вы, наверное, заметили. Вам же не хотелось ложиться вчера на запачканные кровью простыни?

Стоя к ней спиной, Рэнналф открыл кошелек и внимательно изучал счет. На мгновение он как будто окаменел.

– Да, я заметил. – Он отсчитал нужную сумму и добавил внушительные чаевые. – Спасибо.

Через несколько минут он уже удалялся от трактира верхом на лошади, по мнению хозяев, направляясь на поиски жены-беглянки. По дороге он вспоминал все известные ему ругательства.

– Черт бы ее побрал, – наконец произнес он вслух, – эта девчонка оказалась девственницей.

Когда на следующий день Джудит вышла из экипажа в деревушке Кеннон графства Лестершир, она ничуть не удивилась, обнаружив, что из Харвуд-Грейндж никого не послали ей навстречу. Ни коляски, ни двуколки, ни даже слуги не было видно. Ей сообщили, что дом находится в трех милях от деревушки и надежного места для того, чтобы оставить саквояж, не существует. Пришлось брать его с собой.

Еле– еле Джудит дотащилась до поместья, часто останавливаясь, чтобы отдохнуть и растереть онемевшие руки. В конце пути она страшно устала, измучилась и проголодалась. С собой у девушки было совсем немного вещей, -честно говоря, ей и брать-то было особенно нечего, – но поразительно, какими тяжелыми могут порой казаться несколько платьев и ночных сорочек, пара обуви и щетки для волос. С безоблачного неба раскаленное солнце безжалостно изливало свои лучи на бедную путницу. Очень скоро Джудит почувствовала жажду, еще более мучительную, чем. голод.

Подъездная дорожка к дому показалась Джудит бесконечной. Она извивалась под сенью вековых деревьев, чьи темные кроны, переплетаясь, создавали благодатную тень. Когда наконец показался сам дом, девушка с облегчением вздохнула. Она увидела перед собой, как и ожидала, старинный особняк. Дядюшка Эффингем был баснословно богат, поэтому тетушка и стала его женой. Так по крайней мере сказала однажды мама, когда получила от нее письмо.

Джудит постучала, и дверь ей открыл дворецкий, окинувший ее таким взглядом, будто она была слизняком, случайно занесенным ветром на порог дома. Он провел девушку в салон через отделанный мрамором холл с высокими потолками и закрыл за ней дверь. Она прождала почти час, но никто не зашел к ней и даже не принес попить. Джудит отчаянно хотелось открыть дверь и попросить принести ей стакан воды, но она по-детски испугалась размеров дома и царящей повсюду роскоши.

Наконец пожаловала тетушка Эффингем, высокая, худая женщина, со странного вида смоляными кудрями, выбивавшимися из-под полей шляпки. С тех пор как Джудит видела ее в последний раз, прошло восемь лет, однако тетушка почти не изменилась.

– А, так это Джудит, верно? – произнесла она, приблизившись к девушке и поцеловав воздух возле ее щеки. – Ты, как вижу, своего не упустила. Я надеялась, что приедет Хилари: она самая младшая, а значит, ею легче управлять, но теперь вместо нее придется заниматься с тобой. Как поживает мой брат?

– С ним все в порядке, спасибо, тетя Луиза, – вежливо ответила Джудит. – Мама шлет вам…

– Боже мой, девочка, твои волосы! – неожиданно воскликнула тетушка. – Они такого же огненного цвета, как и раньше! Какое ужасное несчастье и какое испытание для моего брата, который всегда был образцом благочестия и респектабельности! О чем думала твоя мать, когда купила эту шляпку? – Брови пожилой женщины гневно сошлись у переносицы. – Интересно, – громогласно проговорила она, – как моя золовка осмелилась прислать тебя ко мне одетой подобным образом?

Под плащом на Джудит было надето простое муслиновое платье со скромным воротником и завышенной по моде талией. Девушка смущенно оглядела свой наряд.

– Это платье, – отчеканила тетушка, – просто неприличное. Ты выглядишь как шлюха.

Джудит почувствовала, что краснеет. Целых две ночи и один день она ощущала себя красивой и желанной, но слова тетушки безжалостно вернули ее к реальности. Она была ужасно некрасивой, даже уродливой. Отец часто давал ей это понять, хотя никогда не употреблял таких жестоких слов, как тетя Эффингем. Но может быть, она действительно походила на шлюху? Наверное, именно поэтому Ральф Бедард и нашел ее желанной. Эта мысль причинила девушке острую боль.

– Придется мне проверить всю твою одежду, – сказала между тем тетя. – Если все платья похожи на это, то я прикажу их распороть и сделать более скромными. Надеюсь, Эффингем не будет вынужден тратиться на новый гардероб для тебя. По крайней мере в этом году, потому что его финансовое положение и без того расстроено расходами на Джулиану, которой предстоят первый сезон и представление королеве. Кроме того, следует задуматься о предстоящих тратах на гардероб для невесты и подвенечное платье.

Джулиане исполнилось восемнадцать лет. Она приходилась Джудит двоюродной сестрой, и они не виделись вот уже восемь лет.

– Как поживает бабушка? – поинтересовалась девушка. Ее бабушка жила вместе с тетушкой Эффингем, и Джудит последний раз видела ее еще ребенком. У нее сохранились лишь смутные воспоминания о кричаще одетой и увешанной драгоценностями женщине, которая много болтала, громко смеялась по каждому поводу, обнимала своих внуков, рассказывала им сказки и слушала их лепет. Джудит обожала старушку до тех пор, пока не узнала, что мама с папой считают ее чересчур экстравагантной особой, сущим наказанием Божьим.

– В ближайшие дни в доме ожидается множество гостей, так что ты будешь занята тем, что составишь бабушке компанию, – резко ответила тетушка. – Вряд ли тебе найдется более подходящее занятие, ведь ты никогда не выезжала и не была представлена светскому обществу, а значит, будешь чувствовать себя неловко. Ну и, конечно, ты сделаешь все возможное, чтобы доказать, как ты благодарна семье Эффингем за то, что они дали тебе приют в этом доме.

Джудит не надо было напоминать, что она приехала в Харвуд на правах бедной родственницы, которую хозяева будут эксплуатировать. Похоже, ей предстоит играть роль компаньонки старой леди. Девушка с улыбкой подумала, что сейчас упадет в обморок, если ей не дадут воды. Но как осмелиться попросить об этом?