Рейс из Торонто задержался, и день был ужасно жарким; поэтому Стивен был рад наконец оставить позади душное загазованное шоссе. Возвращение домой, однако, не доставило ему обычного чувства облегчения и удовольствия. Он свернул на узкую дорогу, ведущую к дому Майкла и его собственной усадьбе. Проезжая мимо поворота на ферму Рослендов, он автоматически сбросил скорость, а затем, вместо того чтобы нажать на газ, по причине, о которой ему не хотелось задумываться, неожиданно затормозил.

Затормозил, остановился, развернулся и, вернувшись назад, поехал к ферме.

Поначалу робко, а затем все более уверенно Валери шагала верх и вниз по лестнице в своих новых изящных босоножках. Ощущение было очень страдным, но неприятным его вряд ли можно было назвать.

Она с неудовольствием нахмурилась, заметив неухоженные ногти на ногах. Чулки, которые она надела, были абсолютно прозрачными, предназначенными, если потребуется, и для туфель с открытым носком, и сейчас Валери казалось, что красивый, но неброский лак на ногтях очень подошел бы как к ее босоножкам, так и к тонким прозрачным чулкам. Точно так же она бы посоветовала своей клиентке почаще мыть и полировать машину, что очень важно для поддержания ее в хорошем рабочем состоянии.

Постигнув искусство ходьбы в новых туфлях, Валери решила, что пора двигаться в комнату Майкла и Лесли и изучить свое отражение в их зеркале. Но, войдя в комнату, Валери обнаружила, что ей крайне трудно заставить себя взглянуть в зеркало. Сердце забилось быстрее, ее охватили страх и нервное возбуждение.

Она неохотно повернула голову и застыла в шоке. Неужели это на удивление высокое длинноногое создание — она? Длинноногая женщина, поправила она себя, вся дрожа. А эти изгибы… эта узкая талия, эти мягкие округлости грудей — откуда все взялось? Она не имела привычки рассматривать свое обнаженное тело, но, несомненно, давно поняла бы, заметила, если бы ее тело действительно было таким чувственным, таким женственным, каким рисовало его отражение в зеркале. Возможно, это мягкое освещение в спальне Майкла и Лесли придавало ее коже атласное сияние?

Валери неуверенно прикоснулась к гладкой припухлости груди, выступающей над изящной чашечкой лифчика, и покраснела. Она была так не похожа на себя, так… Бросив взгляд через плечо, она с недоверием посмотрела на четко очерченные, соблазнительно округлые ягодицы.

Целиком погруженная в созерцание, Валери не услышала, как во двор въехала машина Стивена, как он заглушил мотор.

Свет горел на кухне и наверху, и Стивен, вопреки обыкновению, лишь коротко постучал в открытую дверь кухни, прежде чем войти. В конце концов, в этом доме он свой чуть ли не с детства, Майкл и Лесли давно предлагали ему оставить церемонии, так как, с их точки зрения, он был почти членом семьи.

В том, что кухня была пуста, не было ничего необычного. Для Майкла и Лесли еще слишком рано ложиться спать. Проезжая мимо окон их спальни, Стивен заметил там свет, и теперь, миновав кухню, вошел в холл, намереваясь позвать хозяев. Однако прежде чем он успел это сделать, дверь спальни открылась…

Валери открыла дверь спальни Майкла, и Лесли и вышла на лестничную площадку.

Девушка все еще пребывала в странном состоянии, которое почему-то не покидало ее с той минуты, как она увидела свое отражение в большом зеркале. Не было никаких сомнении в женственности и сексуальности этого отражения… Ее женственности и сексуальности! Она помедлила на пороге, горделиво изогнув шею, с легкой таинственной улыбкой на губах.

Пусть Стивен только попробует сказать теперь, что ей нужно наблюдать за другими, чтобы научиться быть женщиной, что ей нужно перенимать их язык телодвижений, чтобы сразить Роберта!

Внезапно Валери впервые в жизни поняла, каково это — гордиться тем, что ты женщина, не стесняться своего тела. Это не замедлило отразиться на ее манере держать себя, на походке, когда она двинулась по направлению к своей комнате. И как отразиться!

Стивен застыл, будто вкопанный. Поначалу он просто не мог — поверить собственным глазам, или, точнее, его разум отказывался признавать, что эта женщина — Валери.

Его тело, напротив, таких проблем не испытывало. Оно немедленно узнало ее, признало и отреагировало, причем эта реакция все еще длилась, и внезапно все чувства, которые он подавлял почти половину своей жизни и которые с такой остротой испытывал сейчас, воспламенили в нем неукротимый гнев, заставивший его взлететь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и преградить девушке путь в ее спальню.

— Валери… Черт возьми, в какие игры ты играешь?! — яростно выпалил он.

Сказать, что Валери была потрясена — значило бы ничего не сказать. Если бы ее спросили, перед кем меньше всего хотелось бы ей предстать в подобном виде, она бы немедленно назвала имя Стивена. И тем не менее именно Стивен Элсуорт был здесь и глядел на нее с такой злобой, с таким бешенством, что…

— Где он? — услышала она требовательный допрос, его рука вцепилась в ее запястье, не позволяя ей сбежать, отступить обратно в спальню Майкла и Лесли.

— Он? Кто он? — Валери пыталась ослабить его хватку.

— Как кто?! Тот, для которого ты так вырядилась, конечно! — ядовито сказал Стивен. — И не говори мне, что его не существует, Валери, потому что я тебе не поверю.

Его глаза впивались в ее тело, и от смущения лицо Валери запылало, стало темно-розовым, а затем тот же жар окрасил этим цветом ее всю. По какой-то непостижимой причине ее соски под тонкой тканью нового лифчика отвердели и стали отчетливо заметны во всей своей выпуклой соблазнительности и, что самое ужасное, Стивен увидел их — он не отрывал взгляда от ее тела.

Валери инстинктивно прикрыла свободной рукой грудь.

— Поздновато, — едко заметил Стивен. — С таким же успехом ты могла бы быть совершенно голой! Ты чертовски близка к этому!

— Вовсе нет, — возразила Валери. — На мне новое белье, которое ты сам же и посоветовал купить! — храбро защищалась она.

— Я посоветовал?! — Стивен запнулся и нахмурился. — Даже не пытайся говорить, что купила все это… эти… из-за меня, — резко сказал он.

— А почему бы и нет? — с безрассудным вызовом спросила Валери. — Это правда.

Именно ты…

Валери внезапно замолчала, а лицо ее стало совсем алым, когда она поняла, что чуть было не сказала того, чего ни в коем случае нельзя было говорить… Ведь еще пять минут назад, стоя перед зеркалом в спальне брата и невестки и пытаясь представить реакцию Роберта на свое превращение, на пробуждение своей сексуальности, она в первую очередь думала, к собственному стыду, о Стивене, видела его лицо, слышала его голос.

Всего несколько головокружительных мгновений, немедленно отвергнутых, именно руки Стивена, губы Стивена, прикосновения Стивена в воображении Валери ласкали ее почти обнаженное тело. И сейчас, несмотря на попытки подавить эти предательские воспоминания о тех роковых секундах, ее тело, к ужасу Валери, не замедлило отреагировать на них, соски пренебрегли горячими мольбами не предавать ее, а где-то глубоко внутри ее тела…

— Так значит, ты надела это из-за меня? — услышала она произнесенный сквозь зубы, недоверчивый вопрос Стивена. Внезапно отпустив ее, он с рычанием добавил: — Валери…

Но когда она подняла на него глаза, инстинктивно повинуясь резкому приказанию, звучавшему в его голосе, выражение его лица вдруг совершенно изменилось, рука снова потянулась к ней; но на этот раз не за тем, чтобы удержать ее знакомым, почти грубым движением, которое он отрабатывал на ней со времен ее детства, а — что было гораздо опаснее — чтобы накрыть ладонью мягкую выпуклость ее груди. Его большой палец ласкал обнаженную плоть над низкой чашечкой ее нового лифчика, опуская ткань еще ниже, так что она могла совершенно ясно видеть горящее, темно-розовое настойчивое пульсирование самого соска, словно он беззвучно требовал от Стивена сорвать ткань совсем.

— Из-за меня? — повторил Стивен голосом, каким он не говорил с ней раньше, голосом, в котором слышались незнакомые, чуть хрипловатые, мужские нотки нетерпения и возбуждения. — Или для меня?