От созерцания душераздирающей картины вас отвлёк ученик. Он принёс две рукописи, содержащие в себе ответы на бесконечные вопросы, которые породило то, на что ранее вы так заворожённо смотрели. По испуганным слезящимся глазам паренька было ясно: он нарушил ваш приказ, прочитал записи. Сейчас вы решили не предавать этому большого значения, хотя в ближайшем будущем пообещали себе наказать его постом или истязанием. Но не слишком жестоко. Сила инквизиции в строгости, а не фанатичности – вот ваш девиз.

Ученик в последний раз взглянул в угол, где стояло это существо, вздохнул, кивнул и вышел. Вы остались наедине с плотным воздухом, горящим каганцом, двумя трупами и десятком исписанных листов бумаги. Надели маску с углублением в области носа, заполненным травами, спасающими от смрада разложения. И приступили к рукописи.

Девять листов заключали в себе композиционно продуманные научные заметки, результаты экспериментов. Они были сухи, объективны и изящны точно так, как и почерк, являющийся их основой. Оставшийся один хаотичен, эмоционален и краток – дневник.

Вы расположили первые листы параллельно друг другу, чтобы изучая одно, тут же иметь возможность сопоставить его с другим.

«Тело бывшего хозяина этой башни я нашла на лестнице. Почти все кости ниже пояса раздроблены, смяты. Глаза слегка выпучены, рот полон крови. Его придавило обрушившейся во время одного из экспериментов колонной. Причём случилось это на верхнем этаже, а не на лестнице. Следовательно, несколько часов старик был ещё жив, о чём, кстати, говорят следы – кровавые полосы. Я изучила его записи. Он не был магом – слова крестьян всё же оказались байкой. Это был фанатичный отшельник, алхимик, жаждущий открыть формулу философского камня. Как бы то ни было, открыть ему довелось лишь давно известный всем порох, на котором он и подорвался.

В том месте, где лежала разрушенная колонна, обвалилась крыша. К счастью, черепица не повредила механизм, который в будущем послужил основой уже моего эксперимента.

В своих заметках алхимик называл это на греческий лад – μικροσκόπιο. Микроскоп. Он способен… показать то, что не видит наш глаз. Живые крупинки, из которых мы состоим, маленькие тельца, пожирающие друг друга, рождающие себе подобных в огромных количествах. Я не особо вдавалась в бумаги старика, – всё это страшно скучно – поэтому сама дала название этой крохотной жизни. Частицы.

Частицы разнообразны. Они одни у камня, другие у растения и так со всем, что я рассматривала. Особо различны они в теле живых существ. Я ловила крыс, тучами кишащих в этой башне, расчленяла, очищала водкой с примесью трав – если верить тем записям, которые мне всё же довелось прочитать – от «грязных и чужих» частиц. Рассматривала. В мёртвых телах частицы сменяли друг друга. Одни умирали, другие же брали вверх над ними, слово муравьи, захватившие чужое логово. Именно тогда у меня появилась надежда на…

Я начала рассматривать магию. Произносила формулу, направляла, сконцентрировавшись, и старалась держать так долго, как могла. Пока кровь фонтаном не била из носа. Результат удивил. Очень. Теперь мне кажется, что мой дар и дар моих сестёр – это не подарок Трёхликой богини и даже не удел Диавола, любовницами коих нас почитает Церковь. Нет. Это что-то естественное, что-то простое, но незаметное… Холера! Не удивлюсь, если и Чёрная смерть – дело рук этих частиц.

Моё колдовство – это лишь обычные частицы. Живые крохи, которые меняют форму, вид в зависимости от того, как я ставлю пальцы, о чём думаю, направляя их.

Я тренировалась неделями. И у меня начало получаться контролировать их. Уже без речитативов, лишь привычным движением руки, слегка приподняв мизинец, я могла вызвать воду. И в тот же миг заставить частицы поменять форму, превратиться лёд. С видом было легче. Вскоре вода по моему желанию становилась песком.

Тогда я принесла труп. Мне надо было в самом начале испробовать силу на мёртвых крысах или том алхимике, но я не могла ждать. В тот же день, когда решилась, поместила его наверху. Сняла магию, которая, как оказалась, не позволяла частицам смерти захватить его тело, сохраняя свежий вид. Это натолкнуло меня на мысль, что первые ведьмы знали многое, но унесли все знания с собой в могилу, оставив лишь порядок проведения ритуалов. Может быть, я ненароком возродила эти знания?.. Вероятно. Только лишь поэтому сейчас вы читаете эту рукопись. Я была обязана поделиться древней мудростью.

Частицы смерти начали быстро поглощать мертвеца. Я преобразила их всех. Кожа очистилась от трупных пятен. После этого следовало приступить к самому тяжёлому, к частицам души. По крайней мере, мне так казалось, что души.

В малом количестве они присутствовали в убитых крысах и, как ни странно, в недавно сорванных растениях. Со временем исчезали, словно душа, уходящая из бренного тела.

Я вернула их в мёртвого. Первым шевельнулся большой палец левой ноги. За сутки жизнь перешла к ногам, частично – рукам. Через три дня он уже мог ходить, есть, спать. Но не дышать. Труп не ожил, а лишь начал существовать, пародировать того, кем он раньше являлся.

Тупое, дикое создание. Как я уже сказала, он пародировал жизнь. Пародировал походку, вяло хромая, пародировал приём пищи, безвольно пережёвывая грязь и не глотая её. Дыхание – глупо открывал рот, разговор – издавал звуки ребёнка.

Первые дни я верила этому мимику. Надеялась на то, что время исцелит его, изменит. Мои прикосновения, мой голос, мои… блеф.

Я пробыла с ним месяц. Изучала. Эти частицы соответствовали жизни, они жили, но в отдельности от их обладателя. Им, в самом деле, стоит называться частицами жизни, а не души.

Тогда, ближе к осени, я начала искать то, во что многие на самом деле не верят, но что, как мне довелось узнать, существует. Душа».

Вы откладываете в сторону пожелтевшие от прошедших лет листы. Сохранившиеся записи раскрыли тайны многих секретов этого места, но не всех. Возможно, самая важная разгадка истлела вместе с другими бумагами? Но, надеясь на обратное, вы берёте один единственный сохранившийся лист дневника и видите на нём всего три строки.

«Я люблю тебя.

Я не могу без тебя.

Я… пойду за тобой».

Невольно вы опять бросаете взгляд в тот злополучный угол, понимая, что ведьма достигла своей цели. Но также вы осознаёте, что произошло это слишком поздно.

Полуразложившийся мертвец, как и во все прошлые дни, продолжает стоять над скелетом женщины, без слёз рыдать и невнятно выговаривать лишь одно:

– Люблю