– Но...

Мак продолжал, словно не слыша:

– Меня не будет всего пару часов. Мне наложат гипс, сунут в руки костыли, и я успею вернуться домой и приготовить ужин на скорую руку. Так что не волнуйтесь. По дороге назад я прихвачу парочку пицц. Договорились?

– Ты позвонишь? – спросил Майкл, встав на подножку грузовика и прильнув к окну кабины.

– Конечно. – Мак протянул руку из окна и взъерошил сыну волосы. – А ты позвони в больницу и сообщи о нас, чтобы они нашли доктора. Ты готова, Сара?

Она быстро села за руль, но, чтобы захлопнуть дверцу, ей пришлось всем телом прижаться к Маку.

– Тебе хватает места? – Он постарался чуть-чуть подвинуться, но по тому, как он охнул, она поняла, насколько тяжело ему это дается.

– Сиди спокойно, я только пристегну ремни. – Сара неловко стала шарить за его сиденьем, пока ей не удалось вставить металлический конец ремня в замок, который упирался в бедро Мака. При этом она задела рукой его джинсы. От смущения ее пальцы одеревенели и к щекам прилила краска.

Заводя мотор, она протянула руку, чтобы поправить зеркало заднего обзора, но остановилась на полпути. Сейчас нет времени для этого. Надо торопиться. Условностями можно пренебречь. Сара резко повернула ключ зажигания и, дав задний ход, выехала из гаража.

Мак помахал рукой мальчикам, которые с понурым видом стояли у ворот, пока Сара выводила грузовик на шоссе, стараясь объезжать все рытвины, чтобы машину не трясло. Как только они скрылись из виду, она почувствовала, как Мак тяжело навалился на нее. Он весь скрючился от боли.

– Черт, – выдохнула она, вдруг осознав, что он бодрился только ради детей. – Далеко до Датч-Крика?

– Сорок миль.

– Я поеду быстрее.

Некоторое время они ехали молча. Единственным звуком был рев мотора, так как она увеличила скорость до предела. Ручка дверцы упиралась Саре в бок, и ей пришлось немного отодвинуться. От этого незаметного движения она оказалась вплотную прижата к Маку.

– Извини, – сказала Сара.

– Все нормально. – Он явно старался держать себя в руках. – Послушай, нам придется ехать так минимум сорок пять минут. Давай попробуем сесть поудобнее. – Он положил руку на спинку сиденья позади нее, чтобы она могла расправить плечи. – Теперь обопрись на меня, а я на тебя, и так будем поддерживать друг друга.

Сара пыталась расслабиться, но его прикосновения подействовали на нее совсем по-другому: она вся напряглась. Ощущение его руки, так близко лежащей у ее шеи, его пальцев, почти касающихся ее плеч, – все говорило о том, как ей уютно и хорошо возле него.

– Ну, так я весь внимание...

Сара была настолько поглощена этими странными ощущениями, которые испытывала сейчас, что голос Мака заставил ее вздрогнуть.

– ...мы могли бы узнать друг друга получше. Расскажи мне что-нибудь о Саре Шепперд.

– Мне сорок три, – начала она, убрав прядь волос с лица и заправив ее за ухо. – Выросла на ферме в окрестностях Денвера. Вышла замуж рано, овдовела четыре года назад. Есть дочь Лаура, ей двадцать четыре.

Она остановилась. Более чем двадцать лет ее жизни уместились в нескольких словах. Чувствовалось, что Мак хотел услышать кое-что еще, но Сара не могла ничего добавить. Вышла замуж, овдовела, один ребенок. Вот и вся жизнь Сары Шепперд.

– И это все? Самая короткая curriculum vitae[2] , которую мне когда-либо приходилось слышать.

Она улыбнулась.

– Хочешь удивить меня своим латинским, да? Ты напоминаешь мне одного профессора, друга моего мужа. В разговоре он частенько любил использовать латинские изречения.

– Эту привычку я перенял от моего старого английского профессора Вайомингского университета.

Она с удивлением взглянула на Мака.

– Вайомингский университет? Не имеешь ли ты в виду Сайреса Беннингтона?

– Только не говори, что знаешь Сайреса.

– Знаю ли я его? Только что я провела два дня у него в Чейеннах. Он был близким другом моего мужа, профессора Денверского университета.

– Не может быть! – воскликнул Мак. – Мы с ним подружились еще в колледже. А сюда он приезжает каждый август на неделю или больше и продает эти английские водительские кепки фирмы «Стетсон». Курит вместо трубки дешевые сигары и изображает из себя ковбоя.

– Не могу себе представить! – засмеялась Сара. – Сайрес – и эта его тайная жизнь. Он никогда не говорил ни о чем подобном.

– Тесен мир. Не правда ли? – улыбнулся Мак. При этом морщины вокруг его глаз стали еще глубже, и Сара вдруг поймала себя на том, что ей больше всего хотелось смотреть на него, а не на дорогу.

– Теперь, когда мы выяснили, что мы почти родственники, – сказал он, – я думаю, ты могла бы рассказать о себе и побольше.

Она покачала головой.

– Эта история настолько скучная, что ты сразу же заснешь.

– История женщины с ангельским личиком, путешествующей в одиночестве на грузовике по дорогам Канады? Я так не думаю.

Она чувствовала, как он пристально вглядывается в нее, и от этого ее сердце билось еще сильнее.

– По правде говоря, – продолжил он, – если бы я смог заснуть, я был бы тебе благодарен. И благодарен вдвойне, если бы ты меня не будила, когда мы приедем в больницу. Особенно в тот момент, когда они со мной будут что-то делать.

Чувство вины пронзило ее. Если она начнет рассказывать о себе, он хоть на время забудет о своей боли. А ради этого она готова говорить до самого Датч-Крика.

– Ты хочешь услышать всю историю моей жизни?

– Начни с того момента, когда ты отправилась в путешествие. – Мак положил голову на спинку сиденья и закрыл глаза. – Как долго ты путешествуешь?

– Два года.

– Два года?! – Он открыл глаза и бросил на нее быстрый взгляд, при этом его нога сдвинулась, и он ощутил резкую боль. Осторожно уложив ногу на груду подушек, Мак продолжил: – Я думал, что пару недель, не больше.

– Нет, два года.

– И ты в течение двух лет путешествуешь по стране и живешь в своем фургончике?

Она кивнула.

Мак устроился на сиденье поудобнее, словно ребенок, ожидающий интересную историю.

– О'кей! Начни с начала.

Начало? Она сама не знала, где оно, это самое начало. Может быть, то время, когда ее жизнь с Грегом стала казаться ловушкой, а не браком? Когда готовка, стирка, уборка – словом, вся домашняя работа – затягивали ее, словно в омут, и она не знала, как оттуда выбраться?