- И с превеликим удовольствием, - произнес Учитель, наливая вина и себе.

Крутой пристально, с прищуром, глядел то на Учителя, то на Гараева. Он понимал, что Валерий Иванович имеет в госте какой-то крупный интерес, иначе он бы не стал так с ним себя вести.

Ситуация разрешилась совершенно неожиданным образом. Едва они успели выпить по бокалу вина, как в дверь кто-то яростно застучал.

- Кого черти принесли? - проворчал Крутой и, вытащив из кармана пиджака свой "ПМ", передернул затвор.

- Да это небось Чума, - спокойно произнес Учитель. - Нагулялся и пришел ночевать.

Крутой вышел за дверь, а затем все услышали некую приглушенную брань. Затем Крутой вошел обратно в комнату.

- Слышь, Учитель, - пробасил он. - Этот мудак привел с собой кого-то. Не знаю, что и делать.

- Кого привел? - побледнел Валерий Иванович, привставая с места. Одним из железных правил их банды была строгая конспирация, гробовое молчание о всех их делах и, разумеется, об их местопребывании. Про этот дом на окраине Задонска не знал никто, только пять человек, да еще один подставной, на которого этот дом был оформлен. Но этот человек находился на Дальнем Востоке. И вдруг... Такой опытный человек, как Чума, тридцативосьмилетний уголовник с шестью ходками в зону, приводит сюда постороннего, да еще в такой день, когда все их существование поставлено под вопрос, когда все решали секунды, все решали быстрота и сообразительность. Мало того что на его мобильный телефон невозможно было весь вечер дозвониться, так еще это. Видать, здорово нализался, что забыл про все на свете. Ничего, придется напомнить...

- Учитель подмигнул Крутому, и тот понимающе помахал в воздухе пистолетом.

- Говорит, старый кореш, - счел нужным добавить Крутой.

- Ты его видел?

- Нет, он за дверью, я не стал его впускать, решил с тобой посоветоваться... Иди, сам разберись, у тебя это лучше получится, а мы подстрахуем. Не боись, уложим на месте.

В возможности Крутого Учитель верил безоговорочно. Стрелял этот парень отменно, впрочем, как и все, что он вообще делал - дрался, водил машину, даже готовить он умел не хуже заправского повара. Но, самое главное, делал всегда то, что нужно было делать. Учитель порой поражался, как при таком здравом уме Крутой вообще попал за решетку.

"Подстава, - улыбался Крутой. - Глухая подстава". А вообще про свою жизнь он рассказывал очень мало и неохотно. Как и сам Учитель. Нежелание копаться в прошлом и жить только настоящим и будущим особенно сближало этих людей.

Учитель, ощупав в кармане свой "байярд", вышел в прихожую. Там топтался с глупой улыбкой на смуглом лице действительно вдребезги пьяный Чума.

- Ты, говорят, гостя привел, Чума наша разлюбезная? - улыбнулся Валерий Иванович, похлопав богатыря по его квадратному плечу. Вообще порой ему было приятно смотреть на всех четырех богатырей - самый низкорослый из них был Прохор, в котором было метр восемьдесят пять. Чума же не дотягивал до двух метров всего трех сантиметров. При этом рост самого Валерия Ивановича был метр шестьдесят восемь...

- В натуре, Учитель, - бубнил Чума, махая огромными ручищами. - Крутой даже не спросил, какого гостя я привел. Это же Кандыба, Яшка Кандыба. Такой человек, такой человек... Мы с ним еще в восьмидесятом году в Мордовии чалились. Ума палата, Учитель. А связи... Всех знает. В натуре, Учитель, он нам сгодится. И меня уважает. Я ему из зоны помог бежать. В натуре, - прошептал он, выпучив глаза. - Такой человек... Сгодится он нам. Не пожалеешь.

- Сюда зачем было приводить? Надо было хорошенько прощупать, - говорил Учитель, однако прислушиваясь к словам Чумы. Действительно, надежный человек со связями был нужен им позарез. Их обособленность, отсутствие страховки начинало здорово мешать. На одной силе и ловкости далеко не уедешь. Это Валерий Иванович понимал хорошо.

- Да мы с ним на одной тусовке встретились. Я бабу одну клевую в городе склеил, поканал к ней домой. А там у нее подруга и он, Яшка Кандыба. Мы с ним там нажрались, врать не стану. Вернее, я нажрался, он сам-то пьет мало, не любит, печень у него, что ли, или еще чего-то. Но со мной он выпил, такая встреча, в натуре. Я его сразу стал уламывать к нам ехать, он не хотел, отговаривался. А мобильник у меня на пол упал и перестал работать. Я хотел позвонить, но не смог. Он не фраер, Учитель, он не фраер, мамой клянусь. Этот горло перережет любому и спасибо не скажет. Его в зоне все боялись. Морда одна чего стоит. Чистый Фантомас. А мне по гроб жизни обязан. Я бучу на работах устроил, и ему удалось бежать. И все, с концами, так и не нашли его. Ну что, позвать, что ли? А то он обидится и уйдет. Он может, он такой. Чудной человек. Ну, что своего чувака на улице томить под дождем?!

- А что, разве дождь опять пошел? - равнодушным тоном спросил Учитель и тут же махнул рукой и сказал: - Зови! Давай сюда своего Кандыбу!

Радостный Чума открыл дверь на улицу.

- Заходи! - крикнул он.

В прихожую медленной уверенной поступью вошел худощавый человек чуть выше среднего роста. Он снял с головы черную шляпу, обнаружив под ней совершенно лысый череп. Безбровое лицо его производило гнетущее впечатление. Круглые глаза бессмысленно уставились на Учителя.

- Здравствуйте, - глухим голосом произнес вошедший.

- Здравствуйте, - ответил Учитель, не протягивая незваному гостю руки.

- Яков Михайлович, - представился вошедший.

- Валерий Иванович.

- Да что вы, братаны, словно неродные, - лыбился Чума. - Это наш... пахан... Учитель наш. А это Кандыба, мы с ним в зоне королями ходили. Жили лучше, чем на воле, мамой клянусь.

- Ладно, проходите...

Когда они вошли в комнату, Гараева уже успели увести в соседнюю. Встречаться ему с Кандыбой было, по мнению Крутого, совсем не обязательно. И вообще прибытие сюда некоего чужого было встречено братками без малейшего энтузиазма. Могучие богатыри Крутой и Юрец стояли у стены, уперев руки в боки. А Прохор пошел сторожить Гараева.

- Яков Михайлович, - представился хозяевам Кандыба.

- Прохор...

- Крутой...

- Очень приятно, - пробубнил Кандыба. На его тонких губах не появилось даже намека на улыбку. Он хмурил свои надбровные дуги без малейших признаков растительности на них. Вообще его облик действительно производил тягостное и гнетущее впечатление. С голым черепом и выпуклыми глазами без бровей приятно контрастировала модная одежда - бордовый пиджак, голубая рубашка и бордовый с голубыми полосами галстук, бежевые брюки и остроносые рыжие ковбойские сапоги.

- Садитесь, - предложил Учитель. - Выпьете, Яков Михайлович?

На лице Кандыбы не было ни малейших признаков алкогольного опьянения. Хотя, надо заметить, от него действительно довольно ощутимо пахло алкоголем. Так что Чума сказал правду насчет того, что они выпили с ним за встречу. Это обнадеживало и заставляло верить в его добрые намерения.

- Можно немного, - согласился гость.

Гостю налили водки, и все присутствующие молча, не чокаясь, словно на похоронах, вмазали по рюмке. Валерий Иванович, однако, только слегка пригубил свою.

- Как вы себя чувствуете, Яков Михайлович? - спросил он гостя.

- Довольно неплохо, - немигающим взглядом глядя на хозяина, ответил Кандыба. - Хотя в последнее время стала что-то пошаливать печень. Это плохо, я так люблю жареное, особенно шашлык из свинины.

- А откуда вы родом? - поинтересовался Учитель.

- Я с Западной Украины, наша семья обитала неподалеку от Мукачева. Да и я сам там некоторое время учительствовал, - охотно рассказывал Кандыба. - Я закончил педагогическое училище. Меня зовут Яков Михайлович, как Свердлова, и поэтому многие полагают, что я еврей. А это неправда, я стопроцентный хохол. Он взял с тарелки кусочек вареной колбасы и стал медленно жевать его.

- Мне совершенно все равно, Яков Михайлович, какой вы национальности, произнес Учитель. - Свою я, например, просто забыл.