— Все правильно. Тем, наверху, он тоже не понравился. Сказал — приедет министр, так они пусть хоть в лепёшку разобьются, а порядок наведут.

— Какой порядок? — не понял Павлик. — Пляж подмести, что ли?

— Да все из-за этой вони. Видел — там, внизу, целая свалка? Теперь я знаю: треска протухла. В шторм разорвало сети, рыбаки не знали, что с ними делать, ну и закопали вместе с рыбой в песке. А теперь ветром песок посдувало. Никому не хочется браться за это.

— Ничего удивительного…

— А он твердит одно — раз министр, так пусть хоть в лепёшку… А, я тебе уже говорила.

— А они что?

— А они в ответ одно — нет у них времени пустяками заниматься, а если министр так любит порядок, так пусть сам и убирает. Вот я и думаю, большой скандал назревает.

Павлик согласился с мнением сестры.

— Раз министр — скандал обязательно будет, только бы его не прозевать. Смотри, вон туда многие сворачивают. Наверное, проход в дюнах. Пляж у порта был почти безлюдным, страшная вонь отпугивала отдыхающих. Дальше, за портом пляж тоже был пустым, и только пройдя несколько сот метров дети опять увидели на пляже скопление загорающих. Как они и предполагали, здесь и в самом деле находился проход в дюнах и люди тесно расположились на небольшом участке хорошего песка.

— Эти из нашей базы отдыха, — подойдя ближе, сказала Яночка.

— Почему ты так решила?

— Узнала некоторых, когда мы с папой утром приезжали в столовую за завтраком. Вон того рыжего я запомнила. Видишь?

— Ну и ладно. Уходим в лес?

Яночка направилась было вслед за братом в довольно широкий проход между двумя прибрежными дюнами, но вдруг остановилась и тихонько вскрикнула:

— Погоди!

— Что случилось? — обернулся мальчик.

— Хабр… гляди!

До сих пор Хабр благовоспитанно трусил по песочку рядом с хозяевами, как вдруг поведение собаки резко изменилось. Остановившись и опустив нос к песку, пёс принялся бегать туда-сюда по пляжу, принюхиваясь к многочисленным следам, потом, подняв нос, понюхал воздух и наконец, уткнувшись носом в песок, целеустремлённо двинулся по какомуто, ему одному понятному следу. Дети внимательно наблюдали за собакой.

На надувном матрасе сидел рыжий мужчина довольно плотного телосложения и наблюдал за неудачными попытками какой-то пани в море забраться на матрас. Стоя по колено в воде, толстая и обгоревшая на солнце до малинового цвета женщина хотела, по всей видимости, отплыть на своём матрасе подальше и покачаться на лёгких волнах, но бедняжке никак не удавалось влезть на матрас. Тогда малиновая толстушка отошла от берега немного подальше, полагая, что так легче будет правиться с непокорным матрасом. Увы, все её попытки кончались неудачно. С трудом взгромоздившись на матрас с одной стороны, она тут же скатывалась с другой. Захватывающее зрелище настолько поглотило внимание рыжего, что он не замечал ничего вокруг. Не заметил и собаки, которая приближалась к нему как-то странно, словно осторожно подкрадываясь. Каждый раз, как малиновая пани соскальзывала в воду, рыжий подпрыгивал на своём матрасе и хохотал во всё горло.

Со все растущим удивлением наблюдали за поведением собаки её хозяева. Хабр подкрался к лежащим рядом с матрасом ботинкам и одежде рыжего и принялся с поразительным усердием обнюхивать ботинки. Мало того, он даже сунул нос в один из них, откатив его немного в сторону по песку. Видимо, окончательно утвердившись в своих предположениях, Хабр оглянулся на Яночку и, немного отступя, очень довольный собой, победно застыл в классической стойке на зверя.

— Да что же это такое? — чуть ли не с отчаянием прошептал Павлик. — Что он хочет нам сказать? Яночка не знала, что и подумать. Ясное дело, Хабр хочет сообщить им нечто важное. Пёс сделал открытие, вон какой довольный и гордый, а они его не понимают! При чём здесь этот рыжий, почему на всём пляже собака выбрала именно его?

— Не знаю, — прошептала девочка в ответ. — Может, он когда-то с ним встречался? Хабрик, иди сюда, дорогой, оставь этого рыжего попрыгуна в покое.

— Как, как ты его назвала? — рассмеялся Павлик.

— Попрыгун, видишь же — распрыгался. Хабр, Давай пока его оставим. Хорошая, умная собачка! Мы поняли, этот человек что-то сделал. Назовём его Попрыгуном, запомни, Попрыгун! А пока пойдём в лес.

Тут Хабр неожиданно коротко пролаял, что с ним случалось очень редко. И так же неожиданно откуда-то из соседнего грайдола выскочил маленький чёрный пуделек и закатился в пронзительном самозабвенном лае. Рыжий Попрыгун рассеянно оглянулся на него и опять повернулся к морю.

Хабра он не заметил, а Яночка, сама не зная почему, очень порадовалась этому обстоятельству. За Хабра порадовалась.

— Пошли отсюда, — торопила она остальных. — Пока не знаю, в чём тут дело, поэтому на всякий случай не стоит показываться ему на глаза. А Павлик изменил вдруг своё мнение относительно первоначального маршрута и предложил продолжать путь по берегу моря. А потом они найдут другой проход в дюнах и обратно вернутся лесной дорогой.

Яночка не стала возражать: ведь они уже знают окрестности кемпинга, сейчас им нечего там делать, а вот территорию за ним имеет смысл обследовать, — А по дороге искупаемся, — дополнила она план брата. — Жарко сегодня.

Прошло не меньше часа форсированного марша, когда Павлик нарушил молчание.

— «Взбираться на дюны строго запрещается», — процитировал он словно для самого себя, причём в его голосе явно слышалось разочарование. Яночка немного сбавила шаг.

— Интересно, как обозначается государственная граница? — тоже словно разговаривая сама с собой спросила она.

Павлик молча шагал дальше.

— Эй, на границе есть что-нибудь? — с беспокойством обратилась Яночка к брату.

— Контрольно-пропускной пункт, — угрюмо отозвался брат. — Но в этих местах вряд ли его построили. А что?

— А то, что мне кажется — мы уже давно топаем по Советскому Союзу. Ведь по ту сторону границы находится Советский Союз. И в данный момент мы с тобой приближаемся к Ленинграду…

Павлику явно не понравились слова сестры. Недовольно пожав плечами, он тоже снизил темп ходьбы. Лично он придерживался мнения, что Советский Союз уже остался позади, а они с сестрой, не заметив Владивостока, вотвот выйдут на берега Тихого океана. Хотя… с другой стороны, сыпучий песок, по которому так трудно было идти, и нещадно палящее солнце скорее уж напоминали Сахару, так что и не известно, где же они в настоящий момент находятся. Ясно только одно: они обошли полмира, не имея возможности покинуть пляж.

Возможность покинуть пляж была, да они ею не воспользовались, просто не заметили очередного прохода в дюнах, увлёкшись медузами. Как раз тот участок пляжа, где наводился проход, они шли спиной к дюнам, все внимание посвятив медузам, внезапно появившимся и в море, и выброшенным на берег. А потом напрасно искали проход — его больше не было.

Свёрток с едой вдруг показался очень тяжёлым, и брат с сестрой съели кусок хлеба, намазанный маслом. Хабр без возражений съел второй. Остальной хлеб предназначался кабанам, и его следовало донести до цели неприкосновенным. Вместо воды съели помидоры. Потом выкупались. Отдохнули. И опять двинулись вперёд…

Когда наконец путь им преградила сетка, а табличка на столбе у самой воды информировала: ГОСУДАРСТВЕННАЯ ГРАНИЦА. ПРОХОД ЗАПРЕЩЁН, они почувствовали, что совсем выбились из сил. Точно такая же таблица с такой же строгой надписью была на их пути у подножия дюны, да они её не заметили, так как шли по самой кромке пляжа. Идти по мокрому, утрамбованному волнами песку было легче, чем по сухому. И вот теперь брат с сестрой стояли, тупо уставившись на неожиданную надпись, не зная, что предпринять.

Инициативу взял на себя Павлик.

— Ну, знаете! — негодующе произнёс мальчик. — Если и здесь не найдётся прохода, полезу на дюну! И плевать мне на их строгие запреты…

Но тут Яночка заметила долгожданный проход и ткнула брата локтем в бок, не дав ему закончить.

— Есть! — радостно крикнула девочка. — Есть проход! Смотри, какой широкий! На автобусе можно проехать!