Я села.
- Правда?
Мы с мамой не были близки. Никогда. И ощущение, что она боялась меня… оно появилось не просто так. Я всегда чувствовала, что мама относится ко мне с осторожностью, тревожась за себя, а не меня.
- Ага. Говорила, что это может привести тебя к чему-то хорошему. Шоу. А не ложь про работу. Она даже сказала папе, что не важно, что у тебя нет работы, ведь ты живешь дома.
Это не было похоже на маму.
- Уверена?
Она пожала плечами и встала с кровати. Она посмотрела в зеркало.
- Не знаю, так она сказала. А потом папа накричал на нее. Сама знаешь, всякие глупости. И я убежала, пока могла. И потому я говорила тебе, балде, не приходить.
И что мешало написать чуть больше? Я не сказала этого. Она уже много для меня сделала.
Она посмотрела на меня.
- Так что будешь делать? Что скажешь Дексу?
Декс. Черт. Я впервые забыла о нем.
- Ты позвонишь ему? - она села рядом со мной.
- Я не могу ничего решить, - сказала я, хотя знала, что придется что-то ему говорить. Мы должны были встретиться в Сиэтле в пятницу.
Всего было слишком много. Голова кружилась, и я рухнула на кровать, закрыла глаза, мечтая закрыться от всего.
- Хочешь, чтобы я написала ему? - спросила она.
Я вздохнула.
- А ты можешь?
Она вытащила телефон из кармана моего пальто.
- Здесь же только один Декс?
Я кивнула.
- Хорошо, как мне писать? Прости, чувак, я ухожу. Навеки… - закончила она драматически.
- О, дай сюда, - нетерпеливо сказала я и выхватила телефон из ее рук. Если мне нужно думать, о чем писать, то проще все сделать самой.
Я написала первое, пришедшее в голову:
«Плохие новости. Родители запрещают участвовать в шоу. Мне очень жаль. Я попытаюсь переубедить их, но ничего не обещаю. Мне очень жаль».
Я не сразу нажала «Отправить». Слова казались отговоркой. Но я нажала и отбросила телефон. Я закрыла глаза руками.
- Ох.
Я прождала несколько секунд, а потом нервно посмотрела на телефон. Он был без звука.
Ада проследила за моим взглядом и заглянула в телефон.
- Ничего, - сказала она и посмотрела на меня. - Что тебя больше расстраивает? Потеря шоу или Декса?
Вопрос испугал меня. Он был очень точным.
- Ты теперь моя совесть?
- Раз прежней нет, я… - начала она с ухмылкой.
- Заткнись, - прервала ее я.
- Эй, - она ударила меня по ноге. - Ты у меня в долгу, балда.
- Знаю, - я хотела избежать вопроса. И все же сказала. - Оба варианта.
Это было правдой. Я боялась потерять шоу, потому что все происходило из-за меня. Это помогало мне жить, поддерживало уверенность, странное чувство важности, и я чувствовала, что мне это суждено. Я словно должна была делать это (делать хоть что-то) после лет поисков чего-то, в чем я буду чувствовать себя уверенно или даже лучше многих. Я не хотела уходить.
И Декс. Я не могла отпустить его. Не секрет, что он мне нравится, как бы я ни старалась погасить чувства или пытаться думать логически. Я любила его. Я толком его не знала, но любила то, что знала. Это сводило меня с ума, словно книга, которую не можешь перестать читать, чтобы узнать, чем все кончится, угадал ли ты. Мысль потерять его, хоть он был лишь напарником, причиняла боль. Серьезно. Чем больше я думала, тем сильнее сердце сжималось. Я прижала ладонь к груди, чтобы успокоить его.
В больших голубых глазах Ады была жалость. Она знала. Мне не нужно было ничего говорить. Нас окутала тишина, я затерялась в своих мыслях, а она - в своих.
- Все станет лучше, - сказала она вдруг.
Мне хотелось верить в это.
- Хорошо быть юной оптимисткой.
- Ты тоже молода.
- Но мне уже не пятнадцать. В пятнадцать я думала, что я непобедима. Не говорю, как потом все плохо обернулось, не о том речь.
Она промолчала и посмотрела на телефон. И нахмурилась. Я поняла, что пришел ответ.
Она дала мне телефон. Я не хотела смотреть. Я вернула телефон ей.
- Прочитай. Но не говори, что там, - сказала я.
Она читала. Я изучала ее лицо. Уголок ее рта дернулся. Плохо дело. Мне стало не по себе.
- Что там? - спросила я.
- Ты просила не говорить!
- Все плохо, да? Он злится?
- Ох, похоже. Говорит: «Шутишь? Тебе пора повзрослеть и научиться управляться с родителями. Это смешно».
- Боже, - выдохнула я и забрала телефон. Она не врала и не приукрашивала.
- Ч-что мне казать? Он меня ненавидит, - выдавила последние слова я. Слезы грозили пролиться снова.
- А чего ты ожидала, Перри? Он… в чем-то прав.
Я посмотрела на нее, желая, чтобы ее лицо загорелось. Она вздрогнула, я видела такой взгляд у мамы. Злость и горечь, как раньше, поднялись к горлу. И это хотело вырваться и заполучить ее.
Я зажмурилась и попыталась успокоиться. Я была разбита. Было сложно управлять мыслями и не упускать реальность. Она была Адой, я знала ее. И Декс имел право злиться. Если он меня ненавидит, придется принять это. Я сама здесь виновата.
Во мне было столько стыда, что это пугало. Я словно снова падала в глубокую дыру. Кто вытащит меня в этот раз? Я не могла доверить это себе? Я была жалкой. Без работы. Без шоу. Без Декса.
- Ты в порядке? - спросила Ада. Я поняла, что, раздумывая, сверлила дыры в плакате Зака Эфрона. Я не знала, сколько времени прошло, но костяшки пальцев посинели от того, как я сжимала телефон.
Я не была в порядке. Совсем. Мне нужно было или уснуть и оставить мир в стороне, или принять его и включить самую агрессивную музыку. Почти вся моя музыка была тяжелым металлом и злым роком, это не было проблемой. «Nine Inch Nails» как раз подойдут. И я разнесу на клочки спальню и пробью дыру в стене. Я так уже делала.
- Знаешь, что? - она поднялась. - Я заварю тебе чай. И мы подумаем, что делать дальше.
Я вяло кивнула и опустила голову на ее подушку.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ:
Звук дверного звонка проник в мои сны и разбудил. Что-то о воде, темноте и плаче ребенка. А потом фрагменты сна исчезли. Где я была? Я лениво посмотрела на край шелковой ленты, висящий из выдвижного ящика стола Ады. Она выиграла ленты несколько лет назад, когда была обещающей балериной. Я рассеянно отметила, что теперь она должна этого стесняться.
Я подняла голову выше и посмотрела на ее будильник. Восемь вечера. У кровати стояла полная чашка чая. Я, видимо, уснула, пока она делала мне чай.
Я услышала высокий смех и повернулась, увидела ее на подоконнике с телефоном. Она внимательно слушала и широко улыбалась, ее щеки порозовели. Я тут же поняла, что это парень.
Мой телефон лежал рядом со мной на кровати, и я все вспомнила. Ссору с родителями, слова Декса. Я разочарованно поняла, что это не сон. Я слишком устала эмоционально и физически, чтобы переживать из-за этого. Сердце и голова были тяжелыми, и даже думать о том, что изменилось, было сложно.
Но было и немного радости. Был один плюс во всем этом: мне не нужно было больше врать. Этот груз больше не висел на моих плечах.
Я поднялась на локтях и потерла виски. От дневного сна я всегда чувствовала себя хуже, чем перед таким сном, этот раз исключением не был.
- Да, все хорошо, - сказала Ада в телефон, ее голос был на пару октав выше обычного. - Мне нужно оставаться дома. И родители никуда меня не выпустят, глупые.
Она рассмеялась и сказала:
- Ладно, красавчик, до завтра. Пока.
Она отложила телефон, глядя на него пару мгновений с глупой улыбкой на лице, а потом опустила его.
- Красавчик? Кто это был? - хрипло спросила я, не желая вмешиваться, но чувствуя любопытство. Я знала, что Ада любвеобильна, но не слышала, чтобы она кого-то так называла.
Я ожидала, что она скажет, что это не мое дело, но вместо этого она подошла ко мне, вытянув мизинец.
- Клянешься не рассказывать маме с папой?
Я обхватила своим мизинцем ее мизинец и пообещала. Ада в этот раз звучала как та, на кого можно положиться.