Машина, длинный белый лимузин с бархатным салоном и тонированными стеклами, стояла за углом, как и обещал водитель. Какой роскошный автомобиль, мелькнуло в голове удивленной Брук. Почему он заказал именно его?

Она поспешно устроилась на заднем сиденье, усадив рядом дочь, чтобы Лео пришлось взять Алессандро и сесть напротив.

Но ничего хорошего из этой затеи не вышло. Лео занял место прямо перед ней, что оказалось еще более неприятным, чем если бы он сел рядом. Он не сводил с жены глаз, и во взгляде его читалось замешательство, если не тревога, вызванная ее странным поведением.

Брук постаралась взять себя в руки и отвернулась к окну.

Какое счастье – снова очутиться дома, думала она. Я надеюсь, что здесь все наладится. Хотя, конечно, не сразу.

Клаудиа открыла глаза.

– Мамочка, – позвала она, спросонья не понимая, где находится.

– Что, солнышко?

– Я хочу сделать пи-пи.

– И я, – отозвался Алессандро, бросив боязливый взгляд на отца.

Брук улыбнулась: дети есть дети.

– Хорошо, – согласился явно недовольный Лео. – Все вылезаем из машины.

Брук завела Клаудию в женскую комнату и подошла к зеркалу над раковиной, чтобы пригладить волосы и умыться. На ее лице не было заметно ни усталости, ни тени тех переживаний, что бередили ее душу.

Чудеса, удивилась Брук. Вот что могут сотворить хорошая косметика и грамотный макияж. Хотя мама сказала бы, что это заслуга моей молодости.

Когда Брук и Клаудиа вернулись в машину, Лео и Алессандро уже сидели там, накрывшись пледом.

– Ты выглядишь гораздо лучше, – констатировал Лео, глядя на жену и помогая дочке устроиться на сиденье. – Я уже начал беспокоиться за тебя.

От последней фразы Брук даже передернуло – выносить его притворную заботу было все сложнее. Она вскинула на мужа холодный взгляд.

– Женщины вообще виртуозно умеют приводить свою внешность в порядок. – Она понимала, что потом пожалеет о своей резкости, но уже не могла остановить поток слов. – И поэтому кажется, что у них все в порядке. Но такое впечатление обманчиво. Советую тебе помнить об этом.

Ошеломленный внезапным выпадом жены, Лео смотрел на нее широко раскрытыми глазами, не зная, что и ответить. Но Брук это не принесло удовлетворения.

Неужели это начало? – подумала она. Начало неизбежного и непоправимого? Начало конца?

Она перевела взгляд с нахмурившегося мужа на Клаудию и стала поправлять ее ремень безопасности. Ей не хотелось видеть его лицо.

Тем временем машина тронулась, и Алессандро потребовал вернуть ему кота.

– Давайте по дороге домой заедем к бабушке и заберем Пушка! Ну пап!

– Не сегодня, сынок. Бабушка живет в Турру-мурре, а это час езды от нашего дома. Мама свозит тебя туда завтра, пока я буду на работе.

От удивления Брук подняла глаза на Лео.

– Ты собираешься завтра работать? – спросила она, чувствуя, как внутри уже зарождаются подозрения. – Завтра же воскресенье!

Он никогда не работал по воскресеньям. По субботам – случалось, но не по воскресеньям. Этот день всегда принадлежал семье. Лео обычно возил жену и детей куда-нибудь: на пляж, в зоопарк, на природу, в парк аттракционов, в кино. И что он так рвется на службу? – недоумевала она. Неужели это столь необходимо? Хочет уединиться в офисе, чтобы поговорить по телефону с обожаемой Франческой? Пошептать ей всякие глупости в трубку? Договориться о следующем свидании?

Он как-то странно смотрит на меня.

– Сегодня воскресенье, милая. Завтра – понедельник, Ты не учла разницу во времени: при смене часовых поясов мы как бы отстали на день.

– Ах, да. Конечно. Я и забыла. Вот глупая! – спохватилась она.

Так и есть – глупая, распекала себя Брук. Просто дура! Хотя еще не все потеряно.

– Раз так, то мама завтра тоже уедет на работу. Лео пожал плечами.

– Какая разница? У тебя ведь есть ключи от ее дома. Так что кота забрать ты сможешь в любом случае.

– А тебе не приходило в голову, что я хочу пообщаться с матерью? – язвительно парировала она. – Что я могу скучать по ней?

Ошеломленный Лео не сразу нашелся что ответить.

– Нет, кажется, ты все еще переутомлена. Ты никогда не была такой агрессивной. Я просто так это сказал, без всякого подтекста. Кроме того, не припомню, чтобы ты когда-либо рвалась в гости к матери.

Брук дерзко вскинула голову.

– Мы с матерью более близки, чем ты думаешь. И больше похожи друг на друга, чем ты думаешь, добавил неумолимый внутренний голос.

Может быть, я была не права, когда отвергла мысль о том, чтобы поехать к маме, размышляла она. Вдруг ее совет окажется тем, что мне сейчас необходимо? Ее чуткое материнское сердце подскажет мне, как поступить. Потому что я так больше не могу! Не выдержу и дня, если не поговорю с ней!

– Я съезжу к ней сегодня, – тоном, не терпящим возражений, сказала Брук. – Когда дети лягут спать после обеда.

– Но я тоже хочу к бабушке, мам! – возмутился Алессандро.

– И я! – присоединилась к нему Клаудиа.

– В другой раз, – отрезала Брук. – А сегодня останетесь дома с отцом. Мне нужно поговорить с мамой. Наедине.

– О чем? – удивился Лео.

– Ни о чем особенном. Обычный женский разговор. Уверена, тебе это неинтересно.

– Ты сегодня слишком раздражительна. Я не стану обижаться. Спишем твое неблагодушное настроение на усталость от длительного перелета и на… критические дни. Очень надеюсь, что к среде оно значительно улучшится.

– К среде? А что произойдет в среду?

– Как – что? – Лео приподнял брови от удивления. – Годовщина нашей свадьбы.

– Ах, да. Я просто на секунду забыла.

Брови Лео приподнялись еще выше.

– Готовщина? – изумился Алессандро. – Это когда готовят?

– Нет, сынок, – ответил Лео, не сводя глаз с жены. – Годовщина – это вроде дня рождения. В среду исполняется пять лет с того дня, когда я женился на вашей маме.

– Вот здорово! Значит, у нас будет большой праздник, как когда мне было четыре года?

– Нет. Обычно люди отмечают даты посерьезнее. Например, двадцатипятилетие совместной жизни.

Брук чуть не расхохоталась. Судя по всему, нам и до шестой годовщины не дотянуть, с горечью подумала она.

– А до тех пор, – продолжал Лео, – каждый год муж приглашает жену, скажем, в ресторан, чтобы отметить такое событие наедине с ней. Но я придумал кое-что необычное, чтобы поразить вашу маму. Надеюсь, что и она удивит меня.

Брук услышала в его словах скрытый намек, понятный только взрослым, и посмотрела на мужа, ощущая, как краска заливает ее щеки.

– А подарки будешь дарить? – спросила любопытная Клаудиа.

– Конечно! – улыбнулся Лео дочери.

– А ты, мамуль, приготовила папе подарок? – Девочка повернулась к матери, широко раскрыв глаза. Клаудиа обожала ходить по магазинам. Лучшими подарками на свете ей казались куклы и красивая одежда.

– Посмотрим, – неопределенно ответила Брук, радуясь возможности не смотреть на Лео, не спускавшего с нее горящих глаз.

– Мама не должна покупать мне подарок в этом году, дочка, – объяснил он. – Я хотел бы получить от нее нечто такое, чего не достанешь ни за какие деньги.

– А что это, пап? – подал голос Алессандро. – Мой друг Нонно сказал, что все на свете можно купить за деньги.

– Так и сказал? Значит, Нонно ошибся. Я имел в виду любовь, сынок. Любовь – это волшебное чувство, оно не продается.

Да уж, отметила про себя Брук. Не продается. Иначе я отдала бы все свои деньги, чтобы купить твою любовь.

Хотя Лео, конечно, подразумевает не любовь, а секс. Горячую, дикую страсть, которая пылала во мне той ночью. Невзирая на свои чувства к Франческе, он все еще представляет меня в постели. И теперь его желание, наверное, стало даже сильнее, чем прежде. Я открыла ему другую, еще неведомую часть себя, и он не может ее забыть, мечтает увидеть вновь.

А чего я добилась этой своей безудержной страстью? Теперь Лео уверен, что я безумно люблю его.

Какая несправедливость! Какая горькая правда! И хуже всего то, что я с нетерпением жду среды. Злюсь на себя, а поделать ничего не могу: своими чувствами управлять не умею.