Единственной отраслью промышленности, которая привела к еще более опустошительным прямым результатам, — да и то не против собственного, а против чужого народа, — было англоиндийское производство опиума для отравления Китая.

Между тем производство водки стремительно развивалось, распространялось все больше и больше на восток и занимало под картофель морген за моргеном песчаные и болотистые пустоши Северо-Восточной Германии. Не довольствуясь тем, что она осчастливила свое отечество, эта отрасль производства стремилась к тому, чтобы сделать доступной благословенную старопрусскую сивуху и для заграницы. Обыкновенную водку перегоняли еще раз, чтобы удалить из нее часть содержащейся в ней воды, и называли полученный таким способом содержащий воду неочищенный винный спирт «Sprit», что представляет собой перевод на прусский язык латинского Spiritus. Высшие спирты имеют более высокую точку кипения, чем этиловый спирт. В то время как последний кипит при 78,5° стоградусного термометра, точка кипения первичного пропилового спирта равна 97°, изобутилового спирта —109°, амилового спирта —132°. Так что надо полагать, что при осторожной дистилляции по крайней мере большая часть амилового спирта, главной составной части сивушного масла, равно как и часть изобутилового спирта, должны остаться, и при дистилляции уйдет самое большее лишь часть их, наряду с большей частью первичного пропилового спирта, который, впрочем, в сивушном масле представлен очень слабо. Но даже научная химия не в состоянии путем дистилляции отделить эти три упомянутых низших спирта, а амиловый спирт можно выделить из сивушного масла только путем неприменимой в винокурении дробной перегонки. К тому же в сельских водочных предприятиях перегонка производится достаточно грубо. Так что нет ничего удивительного в том, что спирт, производившийся в начале сороковых годов, отличался еще изрядной примесью сивушного масла, что легко было установить по запаху: чистый или содержащий только воду винный спирт почти не имеет запаха.

Этот спирт отправлялся преимущественно в Гамбург. Что происходило с ним дальше? Часть направлялась в такие страны, куда ввозные пошлины не закрывали ему всякий доступ; в этом экспорте принимал участие также Штеттин; однако преобладающая его часть использовалась в Гамбурге и Бремене для фальсификации рома. Этот вид водки, который перегонялся в Вест-Индии частично из самого сахарного тростника, но большей частью из отходов, остающихся при изготовлении сахара, был единственным ее видом, который вследствие дешевизны его изготовления мог еще конкурировать с картофельной водкой в качестве напитка, представлявшего для масс своего рода роскошь. Чтобы изготовить «тонкий», но в то же время дешевый ром, брали примерно бочку действительно тонкого ямайского рома, три-четыре бочки дешевого, скверного бербисского рома и две-три бочки прусского картофельного спирта, — и эта, или ей подобная, смесь давала в общем то, чего хотели. Этот «яд», как сами купцы, занимавшиеся фальсификацией, называли в моем присутствии такую смесь, пересылался морем в Данию, Швецию, Норвегию и Россию; однако весьма значительная часть его направлялась снова вверх по Эльбе или через Штеттин в районы, откуда прибывал благородный спирт, и частью распивалась там в качестве рома, а частью контрабандным путем шла оттуда в Австрию и Польшу.

Гамбургские купцы не ограничились фальсификацией рома. С присущей им гениальностью они сразу увидели, какая потрясающая будущность уготована прусской картофельной водке. Они испробовали свои силы на всякого рода других напитках, и уже к концу 30-х годов никто в непрусской Северной Германии, сколько-нибудь знавший толк в вине, не хотел получать белые французские вина из Гамбурга, так как всем было известно, что они там подслащивались свинцовым сахаром и приобретали тем самым отравляющие свойства. Как бы то ни было, но картофельный спирт стал основой все возрастающей фальсификации напитков. За ромом последовал коньяк, который требовал уже более искусного обращения. Вскоре к вину начали примешивать спирт и, наконец, дошли до того, что стали приготовлять портвейн и испанские вина... совсем без вина: из спирта, воды и растительных соков; последние часто заменялись химическими препаратами. Еще более способствовало процветанию дела то, что во многих странах подобные проделки либо были прямо запрещены, либо так близко подходили под уголовные законы, что не было расчета отваживаться на них. Но Гамбург был резиденцией неограниченной свободы торговли, и фальсификация «на благо Гамбурга» развернулась там вовсю.

Однако монополия в деле фальсификации продолжалась недолго. После революции 1848 г., когда во Франции исключительное господство крупных финансистов и небольшой кучки видных крупных промышленников было заменено кратковременным господством буржуазии в целом, французские промышленники и торговцы начали понимать, какие чудодейственные силы дремлют в бочке прусского картофельного спирта. Они стали подделывать свой коньяк уже у себя дома вместо того, чтобы посылать его нефальсифицированным за границу; а тем более предназначенный для внутреннего потребления коньяк (я называю так для краткости всякую водку, полученную из виноградных выжимок) стали облагораживать крепкой примесью прусского картофельного спирта. Благодаря этому коньяк — единственная водка, которая во Франции идет для массового потребления, — значительно подешевел. Вторая империя покровительствовала этим проделкам, разумеется, в интересах страдающих масс, и в результате к моменту краха наполеоновской династии мы видим, что вследствие благотворного действия старой прусской водки пьянство, которое было там раньше почти неизвестно, получило во Франции значительное распространение.

Ряд небывало плохих сборов винограда и, наконец, торговый договор 1860 г., который открыл для французской торговли вином доступ в Англию, дали толчок для нового прогресса. Слабые вина неурожайных лет, кислоту которых не могло устранить добавление сахара, нуждались в примеси алкоголя для повышения крепости. Их смешивали поэтому с прусским спиртом. Кроме того, англичане привыкли к крепким винам, и натуральные французские вина, которые теперь в огромном количестве шли на экспорт, оказались для англичан слишком слабыми и холодными. Можно ли было найти на свете что-либо лучше прусского спирта, для того чтобы сделать их крепкими и горячими? Бордо все более становился центром фальсификации французских, испанских и итальянских вин, которые превращались там в «тонкое бордо», и вместе с тем — центром... использования прусского спирта.

Да, испанские и итальянские вина! С тех пор как потребление французских красных вин, — а других не желает пить ни один буржуа, — достигло таких огромных размеров в Англии, Северной и Южной Америке и в колониях, —даже почти неисчерпаемых винных богатств Франции оказалось уже недостаточно. Почти весь пригодный сбор винограда в Северной Испании, в том числе весь сбор в богатом виноградом Риохе в долине Эбро, идет в Бордо. Генуя, Ливорно и Неаполь посылают туда же целые корабли, нагруженные вином. С помощью прусского спирта эти вина приводятся в такое состояние, при котором они могут выдержать транспортирование морем, и в то же время этот вывоз вина так повышает цены на него в Испании и Италии, что вино, которое масса трудящегося населения раньше употребляла ежедневно, становится для нее совершенно недоступным. Вместо вина она пьет водку, а главная составная часть этой водки — опять-таки прусский картофельный спирт. Впрочем, г-н фон Кардорф жалуется в рейхстаге на то, что в Италии это происходит еще в недостаточной степени.

Куда ни повернешься, везде мы встречаем прусский спирт. Прусский спирт простирается несравненно дальше, чем рука германского имперского правительства. И всюду, где мы находим этот спирт, он служит прежде всего... для фальсификации. Он становится средством, которое делает южноевропейские вина пригодными для транспортировки морем и отнимает их вместе с тем у местного трудящегося населения. И подобно тому, как копье Ахилла лечило раны, им же нанесенные[29], прусский спирт преподносит рабочему классу взамен отнятого у него вина — фальсифицированную водку! Спирт, добываемый из картофеля, это для Пруссии то же самое, что железо и хлопчатобумажные товары для Англии; это товар, который представляет Пруссию на мировом рынке. Поэтому-то новейший приверженец и вместе с тем возродитель социализма, господин Евгений Дюринг, мог прославлять винокурение «прежде всего... как естественную связь (индустрии) с сельскохозяйственной деятельностью» и торжествующе провозглашать: