Распутство и разврат в XVIII веке стали, осмелюсь сказать, персями Франции. Персями, на которые приятно было посмотреть и потрогать, но горькое молоко их стало причиной необычайных потрясений в нашей стране.

Падение монархии, говоря словами социолога Андре Ривуара, имело сексуальные причины. Если бы Людовик XV не был распутником, а Людовик XVI — почти импотентом, революция могла бы никогда не совершиться. Оргии одного и целомудрие другого способствовали окончательному падению престижа королевской власти, и я могу утверждать, что скандальная репутация второго сыграла здесь большую роль, чем легкомыслие первого. Действительно, народ никогда не усомнился бы в добродетели Марии-Антуанетты, если бы Людовик XVI был нормальным мужчиной. А бравые малые не возненавидели бы эту красивую австрийку, если бы сочинители памфлетов не выдвинули против нее известные всем экстравагантные обвинения. Естественно, что французы отождествляли монархию со своей правительницей, которая замарана, была грязной ложью. А между тем какие-то незнакомцы, движимые любовью (или, быть может, женщинами), направлялись туда, где в день, назначенный судьбой, они опрокинут трон.

Итак, французская революция, как и большинство великих событий нашей истории, имела сексуальные корни… Женщины, при чьем содействии устанавливалась во Франции монархия (автор старался показать это в предыдущих томах серии), в конечном итоге стали причиной ее разрушения…

Да это и неудивительно: в стране, где уважение к хронологии заставляет ее жителей быть, прежде всего, галлами, а потом уже французами, дамы оказывают значительное влияние на политику. История Франции — любовная история. Возможно, этим и объясняется тот факт, что наша страна представлена сегодня ассамблеей, которая собирается в палате…

Десятого марта 1724 года, когда первые гиацинты расцвели в Версале, Людовик XV, закрывшись в комнате с очаровательной подругой, предавался своей излюбленной игре. Слуги в соседней комнате улыбались — они без труда представляли себе сцену, при которой не могли присутствовать.

Из комнаты доносился какой-то странный шум… Вдруг раздался сильный треск, и слуги подумали, что их властитель напрасно воспользовался кроватью… И тут же послышались крики.

— Наверное, он ее раздавил, — сказал один слуга. Самый любопытный заглянул в замочную скважину:

— Нет, он теперь научился их ловить.

Людовик XV и его подружка забавлялись ловлей мух…

Это невинное развлечение могло бы показаться ребячеством — ведь речь шла о короле Франции, но оно и вполне естественно: молодому монарху было тогда четырнадцать лет, а его партнерше — всего восемь. Уже более полутора лет эти дети считались помолвленными. Маленькая Мари-Анн-Виктория, инфанта Испании, и ее будущий супруг жили как брат с сестрой. Каждый день они играли «партию в мухи». Все знали: это единственное занятие, способное развеселить меланхоличного маленького короля.

Они наигрались, и Мари-Анн-Виктория пошла за котом.

— Если я вам его отдам, вы меня поцелуете?

Людовик XV колебался — он не любил девочек.

— Вы меня поцелуете?

— Да, — наконец ответил он. Инфанта протянула ему кота и получила за это застенчивый поцелуй в лоб.

— Вы так прекрасны, — сказала она, покраснев. — Вы ходите как куропатка…

Этот странный комплимент возмутил Людовика XV. Он вышел из комнаты, поклявшись, что в жизни больше не поцелует женщину — никогда.

Впрочем, у него находились и другие занятия. С тех пор как умер регент, он проводил время между обожаемой им охотой и не очень-то любимой, надо это признать, учебой.

Его воспитателю де Флери, бывшему епископу Фрежю, умному, честному человеку, образованному и обладающему исключительно тонким политическим чутьем, было далеко до развратного кардинала Дюбуа. Он спокойно жил себе с единственной возлюбленной.

К несчастью, его система воспитания оставляла желать лучшего: он преподавал юному королю игру в пикет, кадриль и различные ловкие трюки, которые составили бы славу иллюзиониста, но вряд ли могли пригодиться в карьере самодержца. Взяв колоду карт, он показывал иногда своему ученику, как в мгновение ока незаметно вытащить короля. Довольно любопытные на зыки для королевского наставника… Время от времени де Флери обучал Людовика XV богословию и орфографии. Но это происходило, смею сказать, лишь, между прочим.

Таким образом, молодой монарх рос в совершенном невежестве. Но его это ничуть не беспокоило — ему нравились лишь физические упражнения. Целыми днями он пропадал на охоте, скакал по лесам в погоне за оленем, ланью, кабаном, волком или лисицей, совершенствуя свое некогда уродливое тело. Усталость закаляла его. Приближенные короля возвращались с охоты, покрытые грязью, мокрые и вспотевшие.

Удивительная жизненная сила досадно сочеталась в нем с довольно тяжелым характером. Рассказывают, например, что ему нравилось мучить маршала де Ноя длинными переходами, раздавать пинки пажам, сыпать сыр на голову аббатов, стричь брови конюхам и выпускать стрелы в живот месье Сурша… Многих шокировали подобные выходки. «Однажды, — с горечью отмечает Матье Марэ, — король, взяв свою рубашку из рук герцога де Ла Тремуя, первого дворянина палаты, дал хорошую пощечину Бонтаму, первому своему камердинеру. Эта шутка не понравилась двору, не одобрявшему подобную шаловливость рук».

К несчастью, подобная развязность нравилась новому премьер-министру, правнуку великого Конде, герцогу Бурбонскому. Вот поистине отвратительная личность — он был не только безобразен — горбат, одноглаз, но глуп и зол. Именно он изощрялся в том, чтобы привить молодому королю любовь к охоте и страсть к игре — два порока, которые будут занимать значительное место в жизни Людовика XV, пока не появится и третий… Тогда еще этот мускулистый и пышущий здоровьем мальчик не испытывал никакого влечения к женщинам — любопытный феномен. Напротив, как известно, «он бежал от них как от чумы», избегая даже смотреть на них. «Король думает лишь об охоте, игре, о вкусной еде и о том, чтобы оставаться в пределах этикета, — констатирует маршал де Вайяр.-Он ни на кого не обратил пока свой прекрасный юный взор. Между тем в свои четырнадцать с половиной лет он сильнее и развитее любого восемнадцатилетнего юноши, и прелестнейшие дамы не скрывают, что они всегда к его услугам».

Целомудрие Людовика XV было столь велико, что однажды он прогнал из Версаля камердинера, который совершил преступление: принял в его апартаментах любовницу…

Это странное отвращение к женщине обратило юношу к иным удовольствиям. Некоторые документы сообщают нам о слишком сильной привязанности короля к молодому герцогу де Ла Тремую, «сделавшему из повелителя своего Ганимеда». Он хотел, казалось, увлечь короля на постыдный путь <Матье Марэ добавляет в своих «Записках и мемуарах…»: «Эта тайная любовь вскоре стала общеизвестна, и герцога вместе с гувернером отправили в Академию на исправление».>. В мемуарах маршала де Вийяра содержатся достоверные описания, не оставляющие сомнений в смысле происходившего. Инцидент остался без продолжения. И все же двор боялся, что Людовик XV встанет на неверный путь.

В июне 1724 года было организовано путешествие в Шантильн к герцогу Бурбонскому с целью научить короля уму-разуму… Семнадцать молодых дам, уже вкусивших распутной жизни, приняли в нем участие. Тридцатого июня, в страшную жару, они сели в кареты и выехали из Версальского замка, трепеща при мысли, что станут, быть может, «первыми жертвами» прекрасного юноши. Во главе кортежа в открытой карете ехал улыбающийся Людовик XV. Бедняга и не подозревал, что его ожидает, не замечал хитрого блеска в глазах версальцев, знавших цель этого предприятия.

— Посмотрите, — говорили они друг другу, — одна из этих красавиц удостоится великой чести — она сделает мужчиной нашего молодого монарха.