Джейсон не говорит, так же как и я, мы оба утомлены, но начеку. Двое из нас ожидающие неизбежное нападение.

Мы забрались слишком далеко без преследования.

Это кажется слишком лёгким и слишком удобным.

Люк отсутствует не долго — минут десять, возможно, пятнадцать, прежде чем возвращается к нам, его глаза встречаются с моими и сужаются, когда он видит, что я всё ещё вне автомобиля.

В одной руке он держит полную пластиковую бутылку воды, и только тогда я замечаю, что он не брал с собой оружие… или, по крайней мере, я не могу ни одного разглядеть.

— Садись в автомобиль, Джеймс, — ещё одна команда, произнесённая голосом, что посылает дрожь вниз по моему позвоночнику, и я хочу ослушаться, но выбраться отсюда я хочу больше. Мы слишком заметны на этой улице. Лёгкие мишени.

— Где ты достал это?

Он сначала бросает воду Джейсону на заднее сиденье, тот с благодарностью осушает жидкость большими глотками, прежде чем вытирает рот и передает бутылку мне. Наш поход через лес оставил нас истощенными и вероятно обезвожил, и я не сомневаюсь, что большой мужик за один раз залпом выпил достаточно много.

— Там же, где я достал телефон.

Как будто подчеркивая свои слова, он бросает то, что выглядит как древний мобильный телефон в дыру на передней консоли, где когда-то была пепельница, а затем заводит автомобиль. Старый двигатель рычит и ворчит в протесте, но Люк уговаривает это вернуться к жизни, и мы стремительно уезжаем с узкой глухой улочки и как ветер несёмся по видимо опустевшей деревни. Занавески дёргаются в старых домах, но никто не ходит по мощеным улицам.

— Они думают, что мы с Фёдоровым, — произносит Люк, когда мы проезжаем мимо последнего дома, ощущая дюжину подсматривающих глаз нам в след, и направляемся на тихую проселочную дорогу. — Я не подтверждал и не отрицал этого. Позволяя им думать, что мы часть — «Доминиона».

— Его влияние распространилось значительно дальше, чем указывали наши сведения, — бормочу я, моя голова поворачивается, чтобы посмотреть на маленькую деревушку, исчезающую позади нас.

— Его влияние когтями дотянулось до твоих собственных людей, — выплёвывает Люк, его пристальный взгляд ловит взгляд Джейсона в грязном зеркале заднего вида. — Думаю, мы можем с уверенностью утверждать, что твои сведения выеденного яйца не стоят.

И было очевидно, кого он в этом обвинял, но мне было радостно видеть, что Джейсон не отступил и смотрел на него в ответ, его челюсть напряжена, глаза как кремни.

— Мои люди умерли сегодня, я хочу голову у*бка намного сильнее тебя, — выдавливает из себя глава моей безопасности в приступе ярости.

Люк смеётся в ответ. Это не ироническое фырканье. Это полноценный всесторонний смех, как будто только что Джейсон рассказал ему самую забавную шутку.

— Единственное место, куда ты пойдешь, не такой уж симпатяжка, находится прямо в самолете вместе с твоим поджатым хвостом. Одноногий хиляк бесполезен для моей операции.

— Пошёл на хер, Хантер. Даже с одной рабочей ногой, я всё ещё могу удержать…

— Свой член? Это всё, что ты можешь удержать. И если ты и в дальнейшем станешь выводить меня из себя, я, нахрен, отрежу его и твою ногу и отправлю тебя домой евнухом. Понял?

Джейсон не отвечает. Не думаю, что он может говорить за красный туманом, что вижу в его глазах. Глава моей безопасности выглядит так, как будто готов разорвать Люка Хантера на части, и неважно с одной здоровой ногой или нет.

«Где же моя преданность?»

Пока я наблюдаю за сражением двух мужчин за власть, я понимаю, что неспособен ответить честно.

Джейсон был на моей стороне в течение ряда лет, а Люк… ладно, я задаюсь вопросом: «когда», не «если» он пустит пулю мне в голову или вырежет моё сердце.

Однако, это тёмное напряжение к нему только лишь, прогрессируя, крепнет. Я знаю, что не выжил бы сейчас, если бы его не было, но это больше чем просто это, и так было с самого начала. Даже если он едва ли проявлял ко мне интерес, кроме как угрожая и заманивая меня, я всё ещё не могу выкинуть его из того бардака, что у меня в настоящее время в голове.

Мои люди мертвы. Миссия, что должна была стать простой, обернулась в дерьмо-фест.

И все ещё тёмный и смертоносный мужчина сбоку от меня, в настоящее время везущий нас Бог знает куда, притягивает всё моё внимание.

«Может быть, тот удар по моей голове причинил больший ущерб, чем я первоначально думал?»

Кого я пытаюсь обмануть? Это не имеет никакого отношения к тому, что случилось с моей головой, а только с возложенным на самого себя воздержанием, что я терпел. Мой член просто сходил сума, поскольку им пренебрегали. Это биология — чистая и простая. Мне надо оторваться. Мне нужно это освобождение. И не обязательно оно должно быть с Люком Хантером.

«Лжец. Лжец. Лжец».

Даже последние остатки моего сознания знают — я полон дерьма.

В конечном счете, позже мы куда-то свернули с дороги, и Люк направил старого Жука в пустое поле травы, прежде чем спрятать машину за границей из густой живой изгороди. Тишина внутри автомобиля душит меня, и мне надо выйти. Мне необходимо вздохнуть воздуха неиспорченного им. Прежде чем он даже дёрнул ручник и заглушил двигатель, я схватил пистолет и, спотыкаясь, кинулся на луг, даже не побеспокоившись захлопнуть за собой дверь.

Меня сводит сума потребностью удрать от него и его присутствия. Если он посмеет прямо сейчас отдать мне приказ, я сломаюсь. Я так близко к концу моих пределов, что чувствую, как стою на краю пропасти, смотря вниз в бездонную яму небытия. Только я хочу нырнуть в чёрные как смоль глубины, ведущие к моей погибели. Но не могу. Независимо от того, насколько соблазнительна эта тьма, я должен бороться с ней. Я должен бороться с этим из-за неё.

«Алиса. Алиса. Алиса». Я повторяю имя дочери как молитву. Я молю само её существование уберечь меня от ошибки, из-за которой я никогда не смогу вернуться. С закрытыми глазами, я желаю, чтобы сила преодолела. Я сжимаю глаза так сильно, что, когда открываю их — туманные огни танцуют перед моим зрением, прежде чем исчезают и мир возвращается в фокус. Я почти задыхаюсь, когда вижу ответ на мои мольбы. Я стою в ужасе и благодарности, коль скоро это связано с кроликом. Белоснежным кроликом, без единого пятнышка на его мехе, изящно прыгающим через луг, и я слежу за каждым его движением. В один момент он резко останавливается, вставая высоко на задних лапах, и смотрит непосредственно на меня, прежде чем фыркает в воздух и продолжает свой путь.

Этот чистое белое существо — сообщение от женщины, чей призрак всё ещё эхом отзывается в моём сердце.

Моя жена назвала нашу дочь Алису в честь девочки из «Страны чудес», и я знаю — знаю — это знак от неё. Я улыбаюсь и глубоко вздыхаю, поражаясь покою, что ощущаю. И так продолжается до тех пор, пока кролик не набирает скорость, подпрыгивая высоко, прежде чем исчезает под землёй. «Назад в темноту — неизбежную пропасть».

Моё сердце обливается кровью. Это не знак силы — это предупреждение.

«Ты не сможешь побороть это, Джеймс».

В поле полной высокой травы, под исчезающим венгерским солнцем, я резко падаю на землю, и, ложась на спину, мои глаза следят за движущимся небом. И когда небо превращается в сумрачное, а свет делает последний вздох перед смертью, я даю клятву — обещание: изгнать Люка Хантера из своих мыслей.

Это закончится сейчас.