Глава одиннадцатая

Джеймс

Я потерял свой чёртов разум.

Вот что произошло.

Я прихожу к осознаю того, что полностью безумен, пока мы едем на машине к объекту «Доминиона» в соответствии с полученными новыми разведданными. Моя глотка всё ещё ободрана, и я до сих пор чувствую вкус Люка Хантера на своем языке.

Я просто больной и сумасшедший мудак, спятивший от того, что Люк сделал со мной, а затем я с ним — средь бела дня, на открытом воздухе, под ранним утренним солнцем, видимые Богу и всем остальным.

Мы не сделали это под прикрытием ночи.

Мы не скрыли нашу развращенность в тенях. Мы позволили тьме стереть солнечный свет и сделали это под пение птиц и цветение природы. Мы покрыли новый день плащом зла и покончили со всеми отговорками от этого… от нас… будучи не больше, чем просто двое мужчин, борющихся с плохими парнями.

Это действо сделало нас ничуть не лучше тех плохих парней… извращенных, злых и безнравственных… и видит Бог, если я не хочу повторить это снова.

И снова.

— Я бы предложил монетку за твои мысли, но это так банально, — начинает Люк, прерывая тишину между нами. — Кроме того… — дьявольская усмешка приподнимает уголки его губ. — Я уже знаю все твои мысли.

Я игнорирую его слова-насмешку и спокойно отвечаю:

— Мы должны сосредоточиться на Фёдорове. Если это изолятор временного содержания, мы можем столкнуться с армией.

— Сегодня мы просто наблюдатели. Разведчики, если пожелаешь. Уверен, ты знаком с концепцией. Нет никакой необходимости нам «светиться».

Ублюдок ухмыляется.

— У меня нет проблем с самоконтролем, — категорически заявляю я.

И снова эта самодовольная улыбка притягивает мои глаза к его губам. Эти зверские грёбаные губы.

Я моргаю и отворачиваюсь в другую сторону от него, сморю на проезжаемые мимо поля, на то, как фермеры собирают урожай, а рогатый скот скитается по лугам.

— Мы бросим машину примерно в мили от места, — произносит он несколькими минутами позже. Теперь тон его голоса деловой. — Подойдём сзади фермерского хозяйства с левой стороны, там, где снимки со спутника показывали небольшую лесистую местность.

— Здорово, — саркастически отвечаю я. — Больше деревьев.

Руки Люка напрягаются на руле, но он больше ничего не произносит, пока мы не достигаем отмеченной точки в миле от нашего места назначения, и он начинает выдавать мне приказы, как будто я один из его людей, а не равный ему. Как будто он не обошёлся со мной грубо и жёстко своим членом всего лишь час назад или около того.

— Я понял, — отбриваю его я и, как только он заканчивает, беру дополнительную обойму для моего пистолета, и прикрепляю ещё один нож к моей лодыжке. — Я был в бесчисленных разведывательных миссиях.

Он с издёвкой хохочет, пока не прижимается ко мне в тот момент, когда наклоняется в багажник автомобиля, чтобы захватить снайперовскую винтовку. Движение гарантировало, что я почувствую каждый дюйм его эрекции, заполняющую его брюки.

— Осторожнее, Джеймс, — шепчет он мне в ухо. — Ты не готов ко всему, что я мог бы обрушить на тебя.

Моё дыхание перехватывает, яйца подтягиваются, и каждый волосок на моём теле встаёт дыбом, как будто он наполнен электричеством, а я — проводник.

— Ты и понятия не имеешь к чему я готов, — предупреждаю я, толкаясь бёдрами в его сторону достаточно сильно, чтобы заставить его громко выпустить воздух из лёгких, прежде чем перемещаю своё тело перед ним и без предупреждения хлопаю крышкой багажника, закрывая ее. — Давай, пошли.

Я не дожидаюсь, чтобы увидеть последовал ли он за мной. Мы идем в том направлении, даже если он хочет верить, что здесь он единственный лидер.

Я могу позволить ему думать, что следую за ним, но власть — это тонкое искусство восприятия. А Люк видит лишь только то, что я позволяю ему.

***

Менее чем через двадцать минут мы по-прежнему скрыты деревьями, и на первый взгляд перед нами заброшенный фермерский хутор.

— У них здесь есть где-нибудь охрана? — бормочу я сам себе. Моё пассивно-агрессивное отношение относится скорее больше к ситуации с Люком, чем к разведывательной миссии.

— Это бы привлекло лишь больше внимания. Разве не это подчеркивает тот факт, что они хранят здесь товар? Лучше всего скрываться у всех на виду, — как ни в чём ни бывало отвечает Люк. — Кроме того, они держат в кармане большую часть окружающих деревень. Никто из местных не будет достаточно глуп, чтобы пойти против них, а любой с достаточным количеством власти даже не имеет представления о их существовании. Это по-настоящему умно, — продолжает он. — Я должен отдать должное молодому щенку. Он научился на ошибках своего отца.

«Я что, слышу восхищение?»

Люк прекращает своё наблюдение и поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, его взгляд проникновенный.

— Ревнуешь?

Его скрытый плотоядный взгляд вернулся, он сдержанный, но очевидный под поверхностью его улыбки.

— Я выше Саши Федорова — вот кто я. Всё это было быть улажено ещё пару дней назад, но мы по-прежнему не имеем понятия, как он проник к моим людям. Что напоминает мне, — я возвращаю ему его же взгляд только без ухмылки, — я так и не получил известий от Плуммера. Ваши люди отправили его обратно на виноградник как было согласовано?

— Ты спрашиваешь меня: убил ли я его?

— Да, — прямо отвечаю я.

Его скрытый плотоядный взгляд превращается в полномасштабную ухмылку.

— А вот тут я думал, что мы начали узнавали друг друга, Джеймс, — своим восклицанием он выражает досаду. — Тебе следовало бы знать, что, если бы я хотел уничтожить Плуммера, то сделал бы это самостоятельно, а не приказывал кому-то ещё выполнить эту работу. Я не из тех, кто делегирует своё удовольствие кому-нибудь. Я беру то, что я хочу и когда хочу.

Его позиция ясна. Всё — только на его условиях, и большая часть меня хочет проверить это, хочет увидеть, как далеко я могу подтолкнуть его.

«Позже». Впоследствии он поймёт, что я не так покорен, каким кажусь.

— Если только он не пострадал.

— Не больше, чем когда ты видел его в последний раз.

Я киваю один раз, сигнализируя об окончании беседы, мой взгляд возвращается обратно к ферме, и я спрашиваю:

— Хочешь подобраться поближе?

— Всегда, — одно единственное слово произнесено хриплым низким тоном как старинное виски.

— К ферме, — невыразительно противопоставляю ему я, игнорируя тёмный соблазн в его голосе.

Я ощущаю, как он перемещается, прежде чем отвечает:

— Мы могли бы начать со старого красного сарая и посмотреть, что там внутри. Смею предположить, рогатый скот скорее окажется в сарае, чем хозяйственных постройках.

— Показывай дорогу.

На этот раз он не даёт мне инструкций, а начинает двигаться, и я следую за ним. Мы продвигаемся по краю полосы леса, пока не оказываемся достаточно близко к старой надворной постройке, чтобы быстро перебежать пустое пространство к ней.

Прижимаясь спинами к грубой деревянной обшивке, мы проскальзываем вокруг угла и занимаем позицию, которая может быть быстро определена из главного дома. Мы оба замедляемся, наше восприятие обостряется, и когда никакие сирены не заревели и ни какие выстрелы не раздались, Люк кивает мне, и мы ползём к передним дверям сарая с поднятыми пистолетами.

— Слишком тихо, — почти беззвучно бормочу я.

Глаза Люка находят мои, и я вижу согласие в их тёмных глубинах.

«Тут что-то не чисто».

Звук двигателя приближающегося автомобиля приводит нас обоих в полную боевую готовность. Я киваю головой, указывая, что мы должны двигаться к задней части сарая, но Люк проскальзывает в незапертую переднюю дверь и крадётся в темноту внутри.

«Твою мать». У меня нет выбора, кроме как следовать за ним.

Я ожидаю столкнуться с запахами заплесневелого сена и животных, но это не то, что наполняет мой нос в кромешной тьме. То, что я ощущаю, — секс и чуть ли не едкий аромат фиалок.

Звук подъезжающего автомобиля становиться всё ближе, мои глаза обследуют мрак в поисках места, чтобы спрятаться. Люк уже исчез Бог знает где, оставив меня самого позаботиться о себе. Пока мои глаза привыкают к темноте, я вижу, что передняя часть сарая — не сарай, а практически маленькая прихожая. С одной стороны сложено множество коробок, а с другой — единственная дверь.

Снаружи я слышу хлопок автомобильной двери и понимаю, что у меня нет выбора, кроме как попытаться воспользоваться своим шансом за этой дверью, чтобы за ней не находилось — моё время истекает. Кроме того, это единственное место, куда мог подеваться Люк, поскольку стопка коробок недостаточно велика, чтобы за ней можно было спрятаться.

Решение принято — я проверяю ручку двери и толкаю. Она открывается без проблем, и я проскальзываю внутрь в ещё большее количество тьмы, но слабый свет исходит из внутренних глубин помещения, позволяя мне видеть немного более чётко. Прежде чем я смог рассмотреть окружающую меня обстановку, рука накрывает мой рот и притягивает меня к твёрдому телу. Я мог бы начать сопротивляться, но не стал. Я понимаю кто это за секунду до того, как он делает свой ход, и стыд накрывает меня в тот же момент, когда я ощущаю настоятельный призыв провести языком по его ладони и попробовать на вкус его плоть.

— Есть ещё одна дверь с маленьким люком для наблюдения дальше внизу. Она заперта, но я предполагаю, товар там, — шепчет Люк непосредственно в моё ухо, посылая дрожь по позвоночнику. — У меня не было шанса заглянуть внутрь. Я вернулся за тобой. Следуй за мной.

И опять он руководит мной, а я безропотно следую за ним во мрак.

Внутренняя часть этого места похожа на пещеру, и что-то очень похожее на металлические шкафчики для оружия располагаются по всей длине помещения по одной стене, с другой стены свисают ряды цепей и ограничителей.

Люк тянет меня за собой к самому ближайшему ряду шкафчиков, дверь, что он описал мгновение назад, на расстоянии всего лишь в несколько футов от нас, и всё же мы оба прячемся, когда слышим, что кто-то ещё заходит в комнату.