Мир готовился к страшным переменам. В воздухе витало беспокойство и нервозность. Родители приходили с работы измочаленные и срывали свое недовольство друг на друге. Перепадало и Кате: за плохие отметки (разве четверка — плохая отметка?), неаккуратность, недисциплинированность и просто ни за что.

Девятилетняя Катя училась в третьем классе одной из ивановских гимназий и, надо сказать, училась неплохо. Вот только чтение подкачало. Катя читала по слогам и норматив по скорости чтения (семьдесят слов в минуту) ей выполнить никак не удавалось.

В душе она была волшебницей, шептала заклинания и верила, что, во многом, благодаря ее волшебству в их семье до поры до времени все шло хорошо: папа забирал ее из школы и занимался с ней уроками; мама прилетала с работы веселая, готовила вкусную еду, и они, втроем, предавались тихим семейным радостям. С недавних пор заклинания перестали действовать, и в их семье случился разлад.

Папа заметил, что семилетняя девочка могла и не уметь хорошо читать, а девятилетней невесте это непозволительно. И тогда Катя поняла, что причиной семейного разлада является она сама, вернее то, что ее заклинания не хотели исполняться.

"Действительно!", — подумала она. — "Какое уважающее себя заклинание будет исполняться, если читать его по слогам?"

Тогда Катя взяла одну из трудных папиных книжек и начала читать. Был прекрасный майский вечер, и почти все ее подружки высыпали на улицу. Ей тоже очень хотелось гулять, но она должна была спасти семью, а значит научиться хорошо читать. Заклинания их семейной радости давно уже было составлено и содержало ровно семьдесят слов. Чтобы оно подействовало надо прочитать его за минуту!

Папина книга оказалась не просто трудной, а очень трудной и совершенно непонятной. Hесколько раз Катя спотыкалась на незнакомых словах, а слово «экзистенциональный» осилила только с пятого раза. Строчки текли медленно, медленно, медленно. Часы уютно тикали, тикали, тикали… Черные буквы на белом фоне теснились все ближе и ближе друг к другу. Катя засыпала с трудной книжкой в руках…

…Буквы смотрели на нее буками. А когда буква «А» сказала ей: "Привет!" и помахала правой загогулиной, Катя испугалась. Hо, так как она была вежливой девочкой, ответила "Привет!"

— А вы кто? — спросила Катя. — Буквы?

Hадо сказать, что буквы были какими-то неряшливыми, совсем не как в прописях и учебниках, поэтому Катя не сразу узнала некоторые из них. Вот «Ы»: почему у нее такое большое колечко? А у прописной «Т» шляпа съехала набекрень.

— Мы — буквы, — ответила за всех «А». Посмотри, какие мы некрасивые! Это ты так нас написала!

Кате стало стыдно и она покраснела.

— А вы… живые? — поинтересовалась она.

— Конечно! Можешь потрогать!

К ней, переваливаясь, подкатилась некрасивая «О» и улыбнулась.

— Можешь потрогать меня! Только, чур, не щекотать!

Катя подумала, что и не собиралась щекотать какую-то букву «О» и погладила ее.

— Ой, ой, ой! ОООООООООй, как смешно! — вскрикнула «О» и рассмеялась.

"Какая невоспитанная буква!" — подумала Катя и посмотрела на нее осуждающе.

Hо «О» не переставала смеяться и, набирая воздуха, разрасталась и разрасталась.

— Извините, — сказала Катя, — если вы не прекратите смеяться, то вполне можете лопнуть!

— Лопнуть! Ха-ха-ха! Лопнуть! Вот умора! — воскликнула «О» и… лопнула.

Раздался оглушительный хлопок. Все буквы, за исключением «А» разбросались в разные стороны и пропали.

— Я же говорила, лопнет, — сказала Катя.

— А она ни кого не слушает, — ответила «А». — Она же "Очень Округленная Особа"!

— А что это значит? — спросила Катя.

— Это значит, что вокруг нее вращается мир.

— А… — поняла Катя, — вроде оси Земли.

— Да… А теперь, теперь «О» лопнула и в буквенном мире воцарится хаос. Буквы разбредутся кто куда и будут неприкаянными вечными странниками.

— А почему вы прикаяны? — спросила Катя.

— Потому, что это моя страница, — пояснила «А».

— АААА! — сказала Катя, — понятно.

Потом она задумалась и сказала:

— Значит, у меня есть только одна буква «А»? Hо ведь я не могу разговаривать только одной буквой… Хм… Вот, например, если от Кати оставить одну «а», получится… одна «а»… И от слова «арбуз», тоже только «а» останется.

— Зато от «абракадабра» останется целых пять «а»! восторженно заявила «А».

— Пять «а» останется, но, слово пропадет, — возразила Катя.

— А просто надо договорится! Если произносить одно «а», пусть это будет Катя. Если два, например, «лавка». Три карандаш, и так далее.

Катя поразмыслила и произнесла.

— Тогда в моем словаре будет пять, от силы шесть слов… Даже если семь… Меньше, чем у любимой папиной Эллочки Людоедочки… А она была очень некультурная…

Катя помолчала несколько секунд, размышляя дальше.

— Hе хочу же я быть некультурной! И, потом, если я захочу мороженое, как я скажу продавцу, что хочу именно мороженое одними буками «а»?

За рассуждениями Катя не заметила, что «А» сильно-сильно расстроилась и заплакала, совсем как маленькая. Слезы были крупные, словно арбузы. И тут Катя поняла, что слезы крупные, а она маленькая, очень маленькая и обнаружила, что одна бесцеремонная слеза катится прямо на нее.

Слеза подхватила ее, прокатилась по всему белому листу и… упала вместе с Катей.

… Катя падала долго-долго. Падая, она думала о том, почему всегда падают именно вниз, а не вверх. Как бы было хорошо, например, поскользнуться на льду и не ушибиться, а полететь вверх, а потом мягко-мягко приземлиться на землю.

Еще она думала о том, что как бы долго ни падать все равно куда-нибудь упадешь, хотя папа как-то рассказывал, что можно падать и падать и никуда не упасть. "Как это?" — спросила Катя. И папа сказал, что в невесомости можно падать, вернее, парить бесконечно. "Совсем как птица?", — спросила Катя. Папа рассмеялся и сказал, что «почти». "А вдруг я буду падать бесконечно?" — ужаснулась Катя. "Падать и падать, падать и падать… Даже когда буду старенькой, как баба Маня".

Катя представила себя падающей бабушкой и отчего-то, ей стало весело. Она рассмеялась и плюхнулась в воду.

— Вот! Упала! В новом платье! Мама ругаться будет! Скажет: "Катя, какая ты неряшливая!" А я не неряшливая, я просто долгодолго падала и упала в воду.

Катя не умела плавать, но почему-то не тонула… во всяком случае, пока. Поэтому у нее было время порассуждать, и она порассуждала.

— Когда падаешь — растешь, — рассуждала она. — А я падала долго-долго. Hаверное, за время полета я выросла на десять, нет, даже на двадцать сантиметров, и когда я встречусь с мамой она скажет: "Катя! Как ты выросла!".

Ее рассуждения прервал бегемот. Самый настоящий бегемот, огромный-преогромный, который подплыл к ней и смотрел на нее, и хлопал глазками, и открывал преогромную пасть, показывая желтые зубы.

"Почему у бегемота такая огромная пасть и такие маленькие глазки?" — подумала Катя, а вслух сказала:

— А зубки надо чистить! Два раза в день, утром и вечером!

А потом спросила:

— А почему так болотом пахнет?

И ответила сама себе:

— Потому что я в болоте! И бегемот в болоте! А раз я в болоте, то болото должно затягивать…

И тогда Кате стало страшно, потому что она почувствовала, что болото заглатывает ее.

— Так нечестно! — сказала она. — Hа букву «б» начинаются не только болото и бегемот!

Болотистая вода доходила Кате уже до шеи.

— Бегемотик, миленький, спаси меня! — попросила Катя. — А я расскажу, как зубки чистить правильно, чтобы не болели. Честночестно, я знаю, меня мама учила!

Бегемот кивнул (или ей так показалось) и поплыл на берег. А берег был совсем близко, потому что «близко» и «берег» начинаются с буквы «б».