– Как пожелаете, лорд Уайз, но не задерживайтесь слишком долго. Я вся дрожу от холода.

Сжимая в руке шляпку, она гордо удалилась, несмотря на ветер и дождь, свирепо обрушившиеся на ее непокрытую голову.

Решительно закрыв за ней дверь, Джефри повернулся к девочке. Ее лицо было серьезным и печальным, ровные белые зубки покусывали дрожащую нижнюю губу. Она была готова разрыдаться. Тронутый ее горем, маркиз подошел к ней совсем близко.

– Я считаю, что должен извиниться за мисс Бартли-Бейкон. И я хотел бы заплатить за это платье, так как уверен, что оно прекрасно сшито.

– Благодарю за добрые слова, милорд, но боюсь, что платье невозможно починить. Оно совершенно з-з-загублено, – всхлипнула Роза, показывая шелковый лиф, порванный от плеча до талии. Зашить его незаметно не было никакой возможности. Много часов труда ушло на это творение и много дорогих тканей – борющаяся за выживание Лафи редко когда могла себе позволить сшить такое платье. Но теперь все погибло безвозвратно. Крупные слезы заблестели на густых ресницах и скатились по щекам. Указательный палец Джефри скользнул под девичий подбородок и приподнял заплаканное личико. Ироническая улыбка заиграла на его чувственных губах, углубляя ямочку на правой щеке. Промокнув слезы белоснежным носовым платком, он попытался успокоить девочку шуткой:

– Уверяю вас, мисс Лэм, мне совершенно безразличен размер ущерба. Я не собираюсь надевать это платье в ближайшем будущем.

Его замечание оказалось таким неожиданным, что Роза не сдержалась и хихикнула сквозь слезы. Но, несмотря на его ошеломляющую и утешительную доброту, она отрицательно покачала головой. Щедрый жест, и очень своевременный, поскольку деньги необходимы, но, в конце концов, справедливость, прежде всего: не он разорвал платье.

– Нет, милорд. Я не могу принять деньги за испорченный товар. Мадам Говард мне за это голову оторвет. Достаточно и того, что я каким-то образом не угодила ее великосветской клиентке. Но я сердечно благодарю вас за вашу доброту.

Медленно, неохотно Роза отодвинулась от платка и волнующе теплых пальцев.

– Как пожелаете, дитя мое, – вздохнул Джефри.

Слегка поклонившись и неожиданно озорно подмигнув, он надел цилиндр на темно-каштановые кудри и вышел, оставив Розу в оцепенении.

Какие манеры! Какая элегантность! Абсолютное совершенство. Прекрасный принц, о каком грезит каждая девушка. Роза бросилась к окну и долго смотрела вслед фаэтону с красивым гербом на лакированной дверце.

– Не смей мечтать о нем, Роза Лэм, – одернула она себя. – Хоть мне совсем не хочется завидовать этой мисс Отвратительные Манеры, но как бы я желала, чтобы вы были влюблены в меня, мой прекрасный, безупречный маркиз!

– Ну, что случилось, то случилось! Бесполезно плакать над тем, чего не вернешь, дорогая. Распори его, и посмотрим, что можно спасти! – приказала Лафи.

Бросив дорогое платье на колени Розы, она изящно вытерла руки розовым шлейфом. Даже столь небольшое усилие вызвало приступ душераздирающего кашля, согнувший пополам хрупкую фигурку.

– О, Лафи! Так дальше нельзя! – воскликнула Роза, швыряя розовый шелк на рабочий стол. – Вам не следовало вставать с постели. Что бы вы ни говорили, я думаю, необходимо послать за доктором.

Лафи затрясла головой, отказываясь от стакана воды, принесенного Розой. Опустившись в кресло, придвинутое почти вплотную к едва тлеющему очагу, она с трудом пыталась вдохнуть достаточно воздуха в измученные, наполненные жидкостью легкие.

– И ты думаешь, что он вылечит меня за спасибо вместо денег? – прохрипела она.

– Тогда позвольте мне послать счет, Лафи. Эта ведьма должна заплатить, если не за работу, то хотя бы за шелк, – возразила Роза. – Просто обратитесь к ее поверенным. Не сомневаюсь, эта штучка никогда не просматривает свои счета, и этот счет будет оплачен без всяких вопросов.

– Нет, дорогая. Я не требую денег за отвергнутую работу, – упрямо покачала головой Лафи. – И потом, прежде чем мы увидим эти деньги, я или выздоровею, или буду плясать в могиле.

– О, Лафи, вы невозможны! – Роза вскочила на ноги и вернулась к рабочему столу, чтобы извлечь Рыжего Вилли из-под розового шелка.

Лафи права. Аристократы, со всем их богатством, совершенно не тревожатся из-за ничтожных долгов портнихам. Они не понимают, как чья-то жизнь может зависеть от таких крохотных сумм. Деньги задерживаются на долгие месяцы, и, когда приходят, платье, которым успели похвастаться и навосхищаться, уже испачкано и убрано в глубину пыльного гардероба на радость мышам.

Нахмурившись, Роза стала с сожалением распарывать аккуратные стежки.

– Эта отвратительная погода пробила значительную брешь в наших финансах. Дамы очень практичны. Какой смысл заказывать новые платья, если некуда надевать те, что уже есть? Мы должны попробовать получить все, что нам должны.

Слегка передернув худыми плечами, Лафи Говард отмахнулась от тревог своей юной протеже. Бурная жизнь научила ее переносить лишения. В юности незнатная француженка имела несчастье без памяти влюбиться в сладкоречивого англичанина, однако, последовав за ним через Ла-Манш, с ужасом обнаружила, что он вполне доволен жизнью с законной женой. Лафи Тюрго приняла фамилию человека, разбившего ей сердце, чтобы, как она говорила, не повторять ошибку и не вести себя так глупо в любви. Теперь Лафи пристально смотрела на свою маленькую подругу, склонившуюся над розовым платьем и распарывающую аккуратные швы так же решительно, как она простегивала их последние две недели.

– Не забивай свою прелестную головку, дорогая. Если мы не соберем долги и не сможем купить ткани на наши очаровательные творения, придумаем что-нибудь другое. Чем бы мы ни занялись, не думаю, что мы будем голодать.

– Клянусь вам, Лафи, я не сделала ничего, что могло бы вызвать ярость этой высокомерной леди.

– Ах, дорогая, неужели ты еще ничему не научилась? Эти аристократы… – Лафи взмахнула руками, – им достаточно вообразить себе что-нибудь, чтобы ополчиться на нас.

Роза согласно кивнула, не отрывая глаз от работы. Пользуясь доверием своей хозяйки, она знала о сплетнях, лишавших Лафи великосветских клиенток. Похоже, сама Лафи вызвала гнев дамы более влиятельной, чем белокурая ведьма. Безобразные небылицы, распространяемые в высшем свете о маленькой французской модистке, обрекали ее на прозябание, несмотря на огромный талант.

Слабо звякнул колокольчик входной двери. Роза оторвала глаза от шитья, но Лафи взмахом руки приказала ей вернуться к работе. Роза с облегчением следила, как Лафи исчезает за портьерой. У француженки был такой дар добиваться заказов, что Роза тайно подозревала ее в колдовстве. Эмоциональная, жизнерадостная Лафи с цыганским чутьем проникала в глубину женских душ.

– Вилли, мой милый кот, после недавней катастрофы нам лучше сидеть в задних комнатах за иголкой, – вздохнула Роза. – Предоставим клиентов Лафи. Тогда, по крайней мере, у нас будет еда на столе, ведь если не будет еды на столе, то не будет объедков под столом для юных оранжевых котов…

Лафи ворвалась в комнату, задыхаясь и возбужденно взмахивая руками.

– Скорее, дорогая! – сказала она громким шепотом. – Там джентльмен. О ля-ля, какой джентльмен! Он желает заказать платье для юной леди. И, поскольку у тебя в точности ее размер, он хочет, чтобы ты послужила манекеном. Идем! Скорее!

Роза попыталась возразить, но Лафи отбросила розовый шелк с ее колен и поставила ее на ноги.

– Но Лафи! Я…

Несмотря на то, что Роза протестовала и упиралась, Лафи вытащила ее за портьеру, отделяющую мастерскую от лавки.

– Видите, месье? Вот она, – объявила Лафи, подводя Розу к окну, поближе к свету. – У вашей юной леди такая же фигура, как у моей протеже?

– Совершенно. И рост, и цвет лица и волос, и возраст. Да, мадам Говард, и она так же очаровательна.

Этот голос заставил Розу оторвать взгляд от мысков своих ботинок. Она поспешно откинула волосы с лица. Ни у кого другого не могло быть такого низкого, такого звучного голоса. Он улыбнулся той ласковой улыбкой с ямочкой, и сердце Розы затрепетало, глаза широко раскрылись от изумления.