Ростик умеет разговаривать, когда нужно. Его просто так не поймать на слове.

Он задавал вопросы несколько минут. Про деньги, про Маковск, про правовую систему. После вопроса о правовой системе Ростик долго что-то слушал и кивал с умным видом, потом сказал: «О’кей», — и почему-то протянул трубку Жиле:

— Тебя.

Жила что-то выслушал, с вытянувшейся мордой произнес: «Угу, я в курсе», — еще что-то выслушал и передал трубку Даше.

— Нет. А вы откуда знаете? Что?! Да что вы себе позволяете?!

Потом она еще какое-то время слушала, прежде чем передать трубку мне.

— Здрасте, я хотел… — начал я, но меня перебил какой-то мужик.

— Почему на твоем компьютере значок «Свернуть все окна» вынесен на рабочий стол?

— Что-что?

— Почему на твоем компьютере значок «Свернуть все окна» вынесен на рабочий стол? — повторил мужчина медленнее.

Мелькнула мысль, что я разговариваю с настоящим олигархом, и это круто. Только зачем ему мой компьютер сдался?

— Ну не знаю, как-то не задумывался. А зачем…

В трубке отключились. Я опустил телефон, и Ростик сразу же спросил, что нам всем сказали.

— Девятого октября, — удивленно сказал Жила. — Он знает, когда у меня днюха. И знает, что сейчас мне двадцать три.

Даша сказала, что у нее был вопрос личного свойства, я тоже не стал вдаваться в подробности. Дольше всех по телефону разговаривал Ростик, поэтому мы ждали, что скажет он.

Оказалось, что нам не надо сидеть в Маковске. Третий этап будет в городе. В связи с какой-то херней в правила вносятся дополнения, и теперь мы можем раз в сутки получить перерыв на восемь часов, помимо обычных тайм-аутов между этапами. Другим словами, мы сейчас могли спокойно ехать домой и спать до восьми утра. А главное…

— Это не разводка, — сказал Ростик. — Кидать не будут, у них все по-честнаку. Не те деньги. Не тот уровень.

Сказал уверенно, твердо. Словно точку поставил в разговоре. И я поверил в то, что разговаривал с олигархом.

Они перенесли третий этап на следующий день. Такого раньше никогда не было. В связи с регрессионным тестированием в правила вносятся дополнения, сообщили ему. Псих не знал, что это такое, и не хотел знать. Задержка была ему только на руку. За это время можно успеть найти машину…

Ему сказали, что машину нашли в парке Островского. В фонтане.

Дело не в машине. Ее не жалко. Дешевка, купленная только из-за того, чтобы не выделяться в подобных городах, где одна нормальная тачка на весь курятник, да и та с транзитными номерами.

По правилам он не мог менять автотранспорт. В игре разрешалось передвигаться только на той тачке, которая была зарегистрирована в начале. Псих помнил, что это требование появилось после того, как один из Следопытов пересел с машины на боевой вертолет.

Ролики не требуют регистрации. Можно еще велосипед. Самокат. Или скейтборд. Или джолли-джамперы. Что из себя представляют последние, Псих не знал и не хотел знать.

Бутчер покинул игру. Как — неизвестно. Организатор не стал вдаваться в подробности. Зато поинтересовался, почему Псих пропустил второй этап, не делая попытки выиграть гонку.

Псих не собирался рассказывать этому болвану про свою первую встречу с Бутчером. Сказал лишь, что он так захотел. Нет, он не отказывался от участия в гонке. Да, он пропустил только второй этап. Нет, он не собирается сдаваться. Какое, к черту, сдаваться!

У него есть ролики. Есть ТТ. Есть ориентир, на который ему только что загрузили обновления, — приз Психу за победу в последней гонке.

На третьем этапе в игру вступит Авира. Знаменитая виртуальщица, которая больше болтает, чем делает. Кажется, когда-то она выиграла одну игру — и теперь у нее понтов больше, чем постов в Лайвджорнале да на приватке. Она не конкурент. Может послужить инструментом, не более того.

Вычислить точку, закончить игру победой, а потом найти эту проклятую парочку с котом — и на куски, в тряпки их! Псих аж зубами заскрежетал, когда представил, что с ними сделает. Он готов был отдать все, чтобы найти их.

Псих вернулся в номер, лег на кровать, включил телевизор. Местные новости рассказывали о жестоком столкновении наркоторговцев, которое закончилось убийством одного и тяжелым ранением другого.

— Два с половиной килограмма героина и две человечески… ой, простите, одна человеческая жизнь — вот цена…

Псих переключил канал. Повтор таиландской хроники задержал его на несколько минут. Потом реклама, и он снова переключил канал. Нефть. Киллеры. Миллиарды. Политика. Скука смертная.

Телевизор погас. Псих заснул почти сразу.

Колонки выплевывали в салон «Links 2 3 4». То есть сначала они выплевывали «Sonne», но уж слишком сильно мы с Жилой стали ржать, вспоминая недавний стриптиз. Ростик сменил трек.

Когда мы проезжали мимо «Му-Му», то нашему взору предстала куча машин, причем не только милицейских, но и явно криминальных: тонированные «девятки», «мерсы» с транзитными номерами — вот такого типа. Несколько собак — то ли таксы, то ли спаниели… И какая-то суета.

— Сань, ты анонимку отправлял в милицию? — спросил у меня Ростик.

— Нет, — ответил я, прильнув к стеклу.

— Ну и правильно, — сказал наш рулевой после паузы. И поддал газу, едва мы проехали кафе.

Мы поехали к Ростику домой. Он живет один в трехкомнатной квартире, которую снимает за сущие копейки. Хозяин квартиры уверен в том, что Ростик — внештатный сотрудник ФСБ или что-то в этом роде. Поэтому с пониманием относится ко всем видам его «оперативной работы» и деньгами особо не душит.

С хозяином мы, кстати, встретились в подъезде — он живет тремя этажами выше Ростика. Толстячок-боровичок окинул нас взглядом и отозвал «сотрудника ФСБ» в сторону. Вид при этом у него был как у матерого шпиона.

Я услышал что-то про Березовского и Грузию. Потом Ростик какими-то только им понятными знаками заставил соседа заткнуться и шагнул с нами в лифт. Сосед остался на площадке, делая вид, что рассматривает надписи на стенах. Когда двери закрывались, он все-таки не удержался и посмотрел в нашу сторону.

— Стучит? — спросил я.

— Ну так, постукивает… — отмахнулся Ростик. — Я ему денег за два месяца должен, так что особо не выеживаюсь.

Сколько помню Ростика, он все время жил в этой квартире и все время был должен за один-два месяца. Думаю, это над ним такое проклятие висело — Проклятие Вечного Должника. И тем не менее…

Три комнаты — это лучше, чем две или одна. Это оптимальный вариант для того, кто живет один. Одна комната — спальня, одна для всяких движений, типа потусить-пообщаться, а третья — кабинет. Ну там, где компьютер, книги и все такое.

У Ростика как раз было три комнаты. Правда, использовал он их немного не так. Для движений у него была кухня, в спальню можно было заходить либо ему, либо его телкам, а две комнаты были завалены каким-то хламом и рухлядью.

К счастью, в этой рухляди нашлись сломанная кровать, которая вместо ножек стояла на стопках книг, и чуть погнутая раскладушка. Жила тут же заявил о своих притязаниях на кровать, а я, посмотрев на его выбор, спорить не стал и подтвердил, что сплю на раскладушке.

А потом мы пошли на кухню, к несомненному удовольствию Жилы.

Наш разговор начался с предстоящего этапа, третьего по счету, с призом в десять тысяч долларов. Однако к тому времени, как Жила съел свой первый бутерброд, мы поняли, что нечего обсуждать приз, пока неизвестно даже задание. Ну и как-то незаметно мы переключились на четвертый этап, за победу в котором можно было получить двадцать пять тысяч.

Не стоит слушать тех, кто говорит, что двадцать пять плохо делится на четыре. Все прекрасно делится. По шесть с четвертью. Шесть тысяч двести пятьдесят долларов каждому. А у меня зарплата двести баксов. Была. Так что на четвертом этапе нас ждали деньги просто огромные.