— Бензин есть? Отлейте немного. Я заплачу. Двойную цену за беспокойство.

Мы переглянулись. Кажется, пронесло, и байкер не догадался, куда внезапно пропал его бензин. А может, и понял, но связываться побоялся. С нами был Жила, а на него трудно не обратить внимания.

— Конечно, есть. — Ростик бряцнул ключами.

Когда они с байкером вышли, Жила расплылся в довольной улыбке:

— Во лошара! За свое же топливо двойную цену…

— А если он заметил? — спросила Даша. — Вызвал Ростика на улицу и сейчас его бьет?

После короткой паузы Жила встал и направился к выходу. Когда за ним закрылась дверь, Даша посмотрела на меня:

— А ты, типа, не при делах?

Собственно, после этих слов у меня не было другого выхода, кроме как бросить на Дашу презрительный взгляд и встать из-за стола.

На улице все было спокойно. Ростик сливал бензин в полуторалитровую пластиковую бутылку, байкер стоял рядом с мотоциклом, держа крышку от бензобака, а Жила меланхолично наблюдал за этим действом, сидя на приступке.

Я уселся рядом.

— Ну чё, все нормально?

— Угу, — кивнул Жила. — Там мясо не принесли еще?

— Не-а.

Жила вздохнул. Для него еда — это культ. Он ест абсолютно все, но при этом, если есть выбор, он становится настолько разборчивым и привередливым, что порой хочется дать ему по физиономии.

Наблюдая за тем, как Ростик отдает бензин и получает деньги, я подумал, что хорошо иметь друзей, которые никогда не растеряются и все сделают правильно. К Жиле это не относилось, он всегда был исполнителем, а вот Ростик — совершенно другое дело. Думаю, если бы он пошел в политику, то при определенных обстоятельствах стал бы, как минимум, депутатом. Но Ростик не любит политику, поэтому до сих пор ездит на обшарпанной тачке, зато, по его же словам, спит спокойно, как младенец.

Обмен был благополучно завершен, мы вернулись за стол, а байкер остался возиться со своим мотоциклом.

Через пару минут бармен притащил дымящиеся ломти шашлыка — три больших куска жареной свинины.

— Босяцкие ломти, — с уважением произнес Жила. — Слушай, тебе шампуры не нужны? Хорошие, вот, посмотри.

Бармен покачал головой. Причем с таким видом, будто хотел нам сказать, если бы мог: мол, жрите быстрее и проваливайте. Пожав плечами, Жила потянулся к шашлыку.

— И как нам их делить? — спросил Ростик у бармена. — От каждого по кусочку отрезать?

Жила убрал руку, бармен демонстративно положил перед нами нож с четырьмя вилками и направился к столу, где сидел мотоциклист.

Жила взял нож, повертел в руках и протянул Ростику:

— Порежешь?

— А ты сам не можешь порезать? — Ростик не собирался прикасаться к ножу. — Давай покромсай примерно поровну.

Инициативу перехватила Даша. Она решительно забрала у Жилы нож и начала резать мясо на очень маленькие кусочки. Мне захотелось подколоть ее, спросить что-нибудь насчет того, как она относится к диетам. Я бы так и сделал, но мне помешали два события, которые случились в следующую секунду.

Бармен, взяв деньги со стола, что-то возмущенно замычал и поспешил к двери, и в это же самое время в кафе вошел мотоциклист. Он очень недобро посмотрел на нас и улыбнулся. Ну то есть очень недобро.

— Ну что, наигрались? — громко спросил он.

Повернулись все.

Бармен подскочил к нему, потряс кулаком с купюрами и что-то гневно начал мычать. Мотоциклист, не обращая внимания на его жесты, молча врезал ему в челюсть и переступил через упавшее тело. На ходу одной рукой он подцепил стул, поставил в метре от нас спинкой вперед и уселся верхом на него.

— Вы, наверное, разбогатеть хотели, да? Обставить всех и сразу попасть в двадцатку «Форбс»? А, умники? — Он говорил все с тем же акцентом, но теперь в его голосе слышались эмоции, которые одинаково неприятны для любой речи.

«Он знает про бензин», — глазами сказал мне Ростик.

Да я и сам понимал, что он нас попалил. Вопрос заключался в том, что делать дальше. Либо возврат, либо…

— Ты о чем, мужик? — спросил Жила. — У тебя проблемы?

Жила сразу чувствует, когда его выход.

— Это у вас проблемы, — ответил мотоциклист. — Вы сейчас…

— Не-е-е, это у тебя проблемы… — протянул Ростик, глядя ему за спину.

И в этот момент бармен опустил на голову мотоциклиста вазу, стоявшую на соседнем столике.

Ваза — вдребезги. Мотоциклист — на пол. С окровавленной башкой, но в сознании, он ловко откатился в сторону и вытащил пистолет.

Я успел подумать, что это скорее всего газовый, но все равно отскочил в сторону, потому что порцию отравы получать не хотелось. Тогда мотоциклист выстрелил в бармена, и рядом с ним от колонны отлетел здоровенный кусок штукатурки. После этого мы сразу поняли, что это не газ и даже не резиновые пули.

Если бы это случилось после того, как мы поели, я бы обделался от страха. В тот момент я узнал важную вещь: это очень страшно, когда рядом с тобой человек стреляет в другого человека. И вдвойне страшно, если десять минут назад ты этого стрелка кинул и он об этом знает.

Дальше было примерно так: бармен толкнул на мотоциклиста стол, потом стул, выбил пистолет… Стартанули мы одновременно. Ростик поскользнулся, мы с Жилой подхватили его, Даша тоже споткнулась, но мы все-таки выскочили из забегаловки, оставляя бармена и мотоциклиста выяснять отношения.

Мы быстро прыгнули в машину. Ростик чуть вывернул руль, сбил мотоцикл, проехался по колесу и поддал газу так, что от визга покрышек заложило уши.

Только когда мы вывернули на трассу и удалились на приличное расстояние от кафе, я позволил себе облегченно вздохнуть. Я сел поудобнее и потер ушибленное бедро — когда прыгал на заднее сиденье, неудачно приземлился на острый угол металлического кирпича.

— Охренеть — отморозок! — воскликнул Жила. — Ты понял, он нас мог из-за литра бензина завалить!

— Сейчас только из-за бензина и валят, — процедил Ростик. — Надо ментам сказать, что в баре замес. Щас к посту подъедем…

Через несколько секунд Ростик сделал другое предложение.

— Надо позвонить ноль-два. Или девять-один-один.

— У нас нет девять-один-один, — сказала Даша. — В России другой номер.

— Какой?

Даша не знала. Да и никто не знал. Вдобавок оказалось, что никто не хочет давать свою мобилу для вызова милиции. А когда мы въехали в город и остановились около таксофона, выяснилось, что звонить из него тоже ни у кого нет особого желания.

— По судам затаскают, — вздохнул Жила. — А если этот мотоциклист при деньгах, то нас запросто замазать могут.

— А если он его убьет? — спросил Ростик.

— Кто кого?

Ростик пожал плечами.

— Надо письмо по «мылу» отправить, — сказал я и пояснил: — Нам все равно в Интернет залезать, чтобы правила скачать. Заодно и сообщение в милицию накатаем. Анонимно.

Оставалось только найти Интернет-клуб.

Немой бармен обладал недюжинной силой. Вдобавок у него в руке был шампур, которым он уже успел один раз попасть в живот Бутчеру.

Кровь рекой стекала по ногам. Бутчер обшаривал взглядом пол в поисках пистолета, но тот, видимо, отлетел куда-то далеко. В кармане у Бутчера лежала отвертка. Он таскал ее с собой по привычке еще со времен молодости. Но что такое отвертка в сравнении с шампуром?

Бармен бросился в атаку. В последнюю. Стало ясно, что сейчас кто-то победит, а кто-то проиграет.

Бутчер не собирался уступать. Он чуть отклонился в сторону и со всей силы всадил отвертку в шею бармена. А через секунду понял, что противник все-таки достал его, и шампур снова воткнулся Бутчеру в живот.

Зажимая рану рукой, он сделал несколько шагов, вышел на улицу и, увидев раздавленный мотоцикл, свалился на землю. Трудно сказать, что его подкосило больше — потеря мотоцикла или два глубоких проникающих ранения в область живота.

Во всяком случае, впоследствии в отчете врача, вызванного прибывшими сотрудниками органов, про мотоцикл ничего сказано не будет. А в милицейском отчете будет фигурировать труп, тяжелораненый свидетель и два с половиной килограмма белого порошка, которые найдутся под барной стойкой. Правда, дело закроют уже на следующий день. Сразу после того, как умрет свидетель, получивший «несовместимые с жизнью ранения», порошок куда-то испарится. А потом исчезнут и все остальные улики.