— Я предлагаю еще прокатиться, а потом заехать куда-нибудь перекусить, ладно?

Всматриваясь в запотевшее стекло, она увидела, что они уже проехали галерею и сворачивали теперь на мощеную дорогу, которая вела к маяку.

— Может, мне лучше вернуться в галерею? — заколебалась она. — Что, если какой-нибудь художник принесет новые работы?

— Зайдет еще раз, — спокойно заметил Сайлас.

Он завернул на площадку для парковки и выключил мотор.

— Управляющей галереи необходим отдых — это трудовое законодательство штата.

Когда они вылезли из джипа, он обнял ее за плечи, и они прошли к основанию маяка. Дождь прекратился, но с бурного серого моря ветер дул с такой же страшной силой.

— Как этот маяк по сравнению с вашими на Западном побережье? — прокричал он, перекрывая рев ветра.

— Гораздо выше, — Отозвалась она, придерживая готовый улететь шарф.

— Выше всех, — гордо заметил он ей. — Он четырехступенчатый, выше меня по званию.

Рейн, прижавшись к нему для защиты от ветра, попробовала сосчитать черно-белые полоски на спирали маяка, но перестала это делать.

— Голова кружится, — засмеялась она. — Поверю вам на слово.

— Давайте-ка лучше я вас внутрь заведу, а то вас сейчас сдует.

Сайлас ощущал всем телом прижавшуюся к нему легкую фигурку. Под ветром и дождем ее маска потихоньку исчезала, и он обнаружил, что его как никогда влечет к себе эта женщина, так неохотно раскрывающаяся перед ним. Может, сейчас она отбросит ненужную настороженность.

— А теперь обедать, — провозгласил он через несколько минут, снова направляя джип к дороге. Прекрасно представляя, какой у нее сейчас жалкий вид, Рейн запротестовала:

— Лучше не надо.

Она уже пожалела о том, как вела себя там, на берегу. Схватилась за него, словно за спасательный круг, и оба они точно оказались в этом бурном яростном море.

— Как же вы собираетесь рекомендовать посетителям хороший ресторан, если вы сами ни в одном не побываете?

— Поверю вам на слово. — Она отряхнула свой не самый лучший плащ, вспомнив впервые о том роскошном плаще, который оставила в химчистке в Калифорнии.

Притормозив у скромного ресторанчика, он взглянул на нее, как будто желая что-то сказать. Потом, явно передумав, вылез и подошел к ее дверце.

— Я, правда, не хочу туда идти, — тихо настаивала Рейн. Она никуда не хотела идти, особенно с Сайласом Флинтом, когда выглядела как мокрая курица.

— Разве вы не проголодались? Обещаю вам, как только войдете, у вас слюнки потекут.

— Я бы хотела пообедать дома.

Ее волосы, одежда и ноги промокли, и, несмотря на то, что на улице было градусов пятнадцать, ее вдруг пронизал холод. Она в жизни не была в таком ресторане, да и никогда не выглядела в своей жизни так, как сейчас. И вообще она не могла ходить в подобные рестораны.

— Прекрасно, — сказал Сайлас совершенно невозмутимо. — Вы можете зайти и обсохнуть, пока я закажу тарелку похлебки из моллюсков. — Усмешка искривила его широкий рот. В глазах отражалась непреклонная решимость, не уступавшая ее собственной, и Рейн обнаружила, что ее собираются вывести из джипа помимо ее желания.

Оттолкнув его руку, она умудрилась самостоятельно соскользнуть на землю. Если бы ее голова не была так высокомерно поднята, она, прежде всего, обратила бы внимание на грязь, в которой увязла по самые щиколотки.

— Поберегите свои новые туфельки, милочка, — предостерег ее Сайлас, и не успела она оглянуться, как он протянул руки и, приподняв ее за оба локтя, переставил на сухое место. Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее и без того бледных щек.

— Отпустите меня, — в ярости приказала она. И как это она могла думать, что они станут друзьями!

Сайлас схватил ее за локти, словно хотел поддержать. Хоть она и намокла под дождем, но весила не больше перышка, и он понял, что ему очень нравится держать ее в руках. Промокшая насквозь, разъяренная, как ведьма, она оставалась все же чертовски привлекательной женщиной. Может быть, еще одно усилие — и он поможет ей раскрыться больше. Он бросил на нее насмешливый взгляд, поднял на руки и перенес через грязь, которую легко мог бы обойти. Добравшись до двери с вывеской рыбного ресторанчика, он посмотрел в ее сердитое лицо.

— Поставьте меня на землю, — холодно потребовала она.

— А «пожалуйста»?

Он улыбнулся ей, подумав: интересно, что бы она сделала, если бы он ее поцеловал? Сморщившись, будто уже получил пощечину, он осторожно поставил ее на сухое место.

Крепко сжав губы, Рейн разъяренно глядела на него. Если он полагает, что может продолжать обращаться с ней таким же бесцеремонным образом, то пусть ищет другого управляющего для своей галереи. Она не привыкла, чтобы с ней обращались как с мешком муки.

— Пожалуйста, скажите «пожалуйста», Рейн, а не то я начну подумывать, что ваши манеры леди и гроша ломаного не стоят. Разве вы не знаете, что такое noblesse oblige[3]?

Она глубоко вздохнула, готовая разразиться парочкой совсем не подобающих леди выражений, когда он шагнул вперед и распахнул перед ней дверь ресторана. Она вдохнула теплый аппетитный запах, обернулась и встретилась с десятком любопытных глаз.

— Привет, Марджи, найдется столик поближе к батарее? — сказал Сайлас женщине в форменной одежде, которая ответила ему широкой улыбкой. — Мы попали в грязь и промочили ноги.

Онемев от смущения, Рейн позволила провести себя по усыпанному, как и все здесь, песком полу и усадить за поспешно протертый стол. Сайлас явно был здесь постоянным посетителем, судя по приему, который им оказали сидевшие здесь завсегдатаи и официантки. Никогда в жизни Рейн не ела в заведении, где бутылки с кетчупом и перченым уксусом венчали каждый столик. Она постаралась себя успокоить, насколько это было возможно, тем, что клиенты выглядят здоровыми, хотя и простоватыми. Обычно посетители здесь были одеты в резиновые сапоги, джемперы, ветровки да иногда болотные сапоги.

Рейн аккуратно развязала тугой узел шарфа, и он упал ей на плечи. Она купила его в сувенирном магазинчике музея, и прелестные бабочки на нем теперь уже никогда не будут выглядеть как прежде.

Благовоспитанно сложив руки на коленях и скрестив под столом ноги, она мрачно ждала, пока Сайлас закончит разговор с компанией рыбаков, сидевших за соседним столиком. Одного он спросил про жену, другого о глубомере, а третьему предложил одолжить автоматическую трюмную помпу.

Вопреки своему желанию, Рейн начала расслабляться. По мере того как тепло согревало ее продрогшее тело, она все острее ощущала восхитительные запахи, доносившиеся из кухни. Вдруг ее желудок конвульсивно сжался, и, когда та же самая женщина, которая их встретила, появилась вновь с двумя огромными тарелками густой похлебки из моллюсков, Рейн даже нашла силы робко улыбнуться ей.

— По-моему, я ничего не заказывала, — строго сказала она, как только женщина отошла. Просто невозможно было игнорировать этот восхитительный запах.

— Мардж сама решает, как лучше. Я здесь почти всегда ем, когда у Хильды выходной.

Улыбка Сайласа подбадривала Рейн, и та попробовала похлебку дешевой столовой ложкой, которую вытащила из свернутой бумажной салфетки.

— Не стесняйтесь, это ничуть не хуже, чем в вашей сан-францисской «Рыбацкой Пристани», — уверил он ее. — Если вы собираетесь остаться здесь, вам придется научиться есть похлебку из моллюсков а-ля Хаттерас. Без молока, без сливок, без помидоров, но зато с черным перцем в больших количествах.

Как бы она там ни называлась, похлебка была великолепной. Через несколько минут Рейн едва ли не с сожалением отложила ложку и стала пристально смотреть на сигарету, тлеющую в красной фаянсовой пепельнице.

— Ничего не получится, Сайлас. Боюсь, я не создана для… для… — Она искала слово, чтобы охарактеризовать то, что больше всего беспокоило ее в теперешнем положении, но отказалась от этого. Больше всего ее беспокоил сам Сайлас. — …для этого, — добавила она, запинаясь.