Невеселые мысли Говарда прервал звонок домофона, и, почти благодарный звонившему, он поднял трубку, понятия не имея, кто это может быть. Хотя, кроме агента по аренде недвижимости, звонить было некому.

— Да?

— Говард? — При звуке женского голоса сердце его на мгновение замерло, но тут она продолжила. — Это я, Флора. Можно мне подняться?

Конни преклонила колени в самой глубине церкви. Тут было красиво — резная решетка, за которой располагался хор, выразительный цветной витраж позади алтаря. На скамьях были ярко-красные подушки, а многочисленные добровольные помощники Адама заботились об огромных цветочных урнах. Сейчас, перед Пасхой, цветов, конечно, не было, но в церкви было тепло от свечей, горящих в канделябрах, расположенных по обе стороны от покрытого красным сукном стола.

Адам стоял на коленях возле алтаря и, вероятнее всего, даже не подозревал о ее присутствии. Будничная общая служба закончилась, и немногочисленная паства уже успела разойтись. Эта служба, проводимая обычно для людей, которые не в состоянии были посещать воскресную, никогда не собирала большой аудитории, и никто не обратил внимания на все еще стоящую на коленях Конни.

Если бы не насущная необходимость поговорить с Адамом, она не пришла бы сюда. Отпрашиваясь на этот день у миссис Торнвуд, Конни понимала, директриса думает, что отпускает ее повидаться с мужем. Но то, о чем она собиралась поговорить с Адамом, не терпело отлагательства, и предпочтительней было покончить с этим днем, чем приглашать его к себе в коттедж после захода солнца.

Наконец Адам поднялся на ноги, и Конни, чьи колени совсем онемели, с облегчением уселась обратно на скамью. Наверняка он собирается уходить, с надеждой подумала она. Никогда еще Адам не задерживался так долго. Видимо, он до сих пор отмаливает то, что считает своей слабостью и что вроде бы должно было облегчать ее задачу, но Конни не чувствовала этого. Напротив, то, что причиной его частых в последнее время задержек в церкви является неспособность преодолеть свои чувства, вызывало ее беспокойство. В последнее время Адам все чаще и чаще находил повод отказываться от визитов в коттедж по вечерам, как будто решил, что теперь, когда они с Говардом окончательно разошлись, он должен действовать с еще большей осторожностью.

Но так продолжаться больше не могло. Надо было найти способ объяснить ему, что тот приход Говарда не меняет ничего, ее чувства к Адаму остались прежними, хотя и в несколько ином смысле. Конни хотела объяснить, как она видела их общее будущее и свою собственную роль в нем.

Видит Бог, Конни пыталась поговорить с ним на эту тему и раньше. Дважды, когда он появлялся в коттедже под предлогом сообщения решений школьного попечительского совета, она пробовала объяснить Адаму свои чувства. Однако, будто предвидя, что его ожидает, он уклонялся от разговоров на личные темы, оставляя ее с ощущением, что ему просто не хочется в это вникать.

Правда, надо было признать, что вина лежала не на нем. По иронии судьбы, ее собственные чувства странным образом изменились. Пока Конни считала, что Говард мертв, у нее не было никаких сомнений касательно своего отношения к Адаму. Он был человеком добрым и заботливым, приличным, как она некогда сказала Говарду, и любая женщина могла бы гордиться привязанностью такого человека.

Но теперь все изменилось. Если раньше чувство безопасности и ровность отношений казались ей желаннее всего, то теперь Конни сомневалась в том, что удовлетворится меньшим, чем те чувства, которые они когда-то разделяли с Говардом. Адам был надежен и основателен, но она не любила его. Нет, разумеется, он ей очень нравился, но этого было явно недостаточно.

Конни понимала, что прежнее влечение к Адаму было вызвано теми же эмоциями, которые сегодня отталкивали ее от него. Она всегда знала, хотя, может быть, и подсознательно, что пережитое с Говардом больше не повторится, и поэтому ее потянуло к Адаму, олицетворяющему собой полную противоположность. Все шло прекрасно — до тех пор, пока Говард считался погибшим. Но его возвращение перевернуло все с ног на голову, и было бы нечестно продолжать жить в этой лжи.

Конни тяжело вздохнула. Она надеялась на то, что Адам все поймет и воспримет ее решение не слишком болезненно. Последняя встреча с Говардом поколебала основы ее отношений с Адамом, не говоря уже о том, чем это все окончилось… У Конни защемило сердце. Только тогда она поняла, от чего хотела отказаться.

Хотя Говард, по-видимому, не разделяет ее чувств, с грустью подумала Конни, наблюдая за тем, как Адам гасит свечи у алтаря. Поверит ли он, когда она скажет, что Говард не имеет к ее решению никакого отношения?

Наконец Адам отошел от алтаря и, проверив еще раз, все ли в порядке, спустился по ступенькам и в последний раз перекрестился. Но если раньше подобное внимание к мельчайшим деталям церемонии нравились Конни, сейчас его медлительность вызвала у нее раздражение, и, закрыв глаза, она постаралась привести свои нервы в порядок.

— Почему ты не в школе?

Открыв глаза, Конни обнаружила, что Адам уже стоит возле ее скамьи.

— Я прогуляла, — ответила она как можно беспечнее, стараясь не обращать внимания на нравоучительный тон его голоса. Можно подумать, будто она школьница! — Мне кажется, что нам надо поговорить. Ты закончил свои дела?

— Не совсем… — Адам бросил взгляд в направлении ризницы. — Остались кое-какие мелочи.

— Тогда я подожду.

— Нет. — Адам, очевидно, боялся, что если их застанут здесь вдвоем, то это вызовет слухи. — Знаешь… Давай я зайду вечером?

— Я бы предпочла, чтобы это было сейчас, — резко возразила Конни. — Надеюсь, ты проводишь меня до дома.

— Нет, не могу, — уже раздраженно ответил Адам. — Конни, я уверен, что это не к спеху. Послушай, дело ведь опять в Барнете? Что он придумал на этот раз?

— Говард здесь ни при чем, — протестующе воскликнула она, понимая, что это не так. — Поверь мне, дело не терпит отлагательств. Могу я подождать?

— Мне этого не хотелось бы. — Адам тяжело вздохнул. — Послушай, ты не больна? Иначе почему ты не в школе?

— Я совершенно здорова. — Конни старалась держать себя в руках. — Миссис Торнвуд отпустила меня на день. Знаешь, давай договоримся так: по дороге домой ты зайдешь ко мне на чашечку кофе.

— Что ж… хорошо, — неохотно согласился он, но она была слишком занята своими мыслями, чтобы беспокоиться об этом. Кроме того, Конни всерьез подумывала о том, чтобы после окончания семестра вообще уехать отсюда, так что все его тревоги насчет своей репутации скоро останутся позади.

Когда Адам постучал в дверь, она как раз несла поднос в гостиную. Войдя, он снял пальто, и Конни с удовольствием отметила, что к ее словам прислушались. Обычно перед визитом в коттедж Адам заходил переодеться, но сейчас на нем все еще была сутана.

— Выглядит заманчиво, — сказал он, наклоняясь, чтобы взять с подноса кусочек печенья. — О, имбирное!.. Мое любимое!

— Садись, я сейчас принесу кофе, — предложила Конни, не желавшая, чтобы он рассматривал ее в упор. — Это недолго.

Но когда она вернулась в гостиную, он все еще стоял на пороге, видимо догадываясь о том, что его ожидают неприятности.

— В чем дело? — спросил он, когда Конни поставила кофейник на стол. — У меня такое чувство, что ты чем-то расстроена.

— Это так, — откровенно заявила она. — Послушай, Адам, почему бы тебе не сесть. Нам так будет гораздо удобнее.

Он по-прежнему не шелохнулся, и Конни решила взять быка за рога.

— Я не могу выйти за тебя замуж, — сказала она, избегая упоминания о муже. — Я… извини меня, но я не могу.

— Почему нет?

— Почему нет? — Его реакция не должна была удивить Конни, однако удивила. Должно быть, он чувствовал ее состояние. — Боюсь, что мне этого просто не вынести.

— Потому что Барнет не дает тебе развода?

— Нет, это не так. — Она бросила на него страдальческий взгляд. — Говард не имеет к этому никакого отношения. Ты прекрасно знаешь, что мы с ним давно не виделись.