Никто не ожидал всерьез, что советский “шаттл” все-таки выйдет на орбиту.

О том, что русские работают над этим проектом, было известно уже давно. Но что они своего добьются... Мало кто верил, что эта штуковина сможет оторваться от земли. С проблемой криогенного топлива русские в конце концов справились, но трудности с ракетным двигателем многоразового использования представлялись неразрешимыми. Попытка выкрасть его секрет у французов, работавших тогда над программой “Ариан”, потерпела фиаско.

Русские решили вернуться к тактике, с помощью которой им удалось вывести на орбиту свой первый спутник. Не можем построить более совершенный носитель — построим просто большой. В итоге главные тяговые двигатели были приделаны к громадной цистерне с топливом, сверху на нее устанавливался “шаттл”, вдобавок все сооружение было снабжено четырьмя мощными твердотопливными ускорителями. У американского “шаттла” таких было всего два.

Однако русский метод — применять силу и брать числом там, где более помогли бы терпение и опыт, — на сей раз оправдал себя.

В благословенные времена спутника каждый третий носитель взрывался на старте — пока, согласно теории вероятностей, какому-то из них не удавалось уцелеть и выведи на орбиту крошечный сателлит. В эпоху управляемых космических полетов на каждые пять успешных американских запусков приходился один русский космонавт, заживо сгоревший на земле или замерзший в космосе.

И поэтому, когда советский “шаттл” все же совершил свой первый полет, мир, мягко говоря, замер в удивлении.

— Потрясающе, — заметил по этому поводу президент Соединенных Штатов. — Он не взорвался — просто не могу поверить этому!

— Он еще не совершил посадку, господин президент, — мягко напомнил министр обороны. — Запустить они его запустили, но вот удастся ли его вернуть... На этот счет у меня есть определенные сомнения.

Они находились в Центре управления в одном из подвальных помещений Белого дома — обширном зале, стены которого украшали гигантские дисплеи компьютерных имитаторов, на которые подавались данные со спутников самых разных типов и назначений. Только что президент связывался с главой Центра космической защиты НОРАД, который в изысканных выражениях заверил, что успешного запуска, в общем, ждали.

— Советы всегда поступают именно так, — известил в заключение глава Центра. — Как только мы придумаем что-нибудь новое, они из кожи вон лезут, пытаясь нас обскакать. Когда в пятидесятые мы начали работать над нашими сателлитами, они преподнесли свой спутник. После отправленных нами на орбиту обезьян они проделали тот же фокус с Гагариным. На нашего первого космонавта они откликнулись первой женщиной в космосе. А сейчас мы решили возобновить работу над нашим “шаттлом”, так они вроде бы и здесь нас обставили. Славянский менталитет, знаете ли...

— Но на Луну-то мы высадились раньше них? — с беспокойством вопросил президент. — Там-то мы точно выиграли!

— Так точно, сэр. Но это было двадцать лет назад. — В голосе генерала послышались извиняющиеся нотки. — С тех пор переменилось... гм... многое. В общем, Советы и здесь дышат нам в затылок.

— Неужели?

— Увы, это так, сэр. Но... должен заверить вас, что нынешний трюк они устроили не только ради показухи. Хотя на этом они обычно не экономят, но сейчас готов дать голову на отсечение — что-то затевается...

— Голова ваша мне ни к чему, — проворчал президент. — Я хочу знать только одно: этот их “челнок” лучше нашего или хуже?

— Это зависит от того, с какой стороны смотреть, сэр.

— Прямо, не мигая, — уточнил президент. — Так я обычно лучше вижу. Так что?

— Их новая система “Энергия” — довольно неуклюжая штука. Ускорителей слишком много, это опасно при запуске. Еще через пару лет они все-таки смогли бы получить двигатель многоразового использования и установить его прямо на “шаттле”, но вместо этого предпочли потерять оба двигателя вместе с топливным баком — когда будет использовано содержащееся в нем горючее. С экономической точки зрения...

— А с нормальной?

— Боюсь, что не вполне понимаю вас, сэр... но есть и определенные преимущества конструкции. Например, вместо ракетных двигателей они использовали обычные реактивные. Во-первых, по объему они меньше ракетных, и это снижает вес, но главное — они дают возможность быстрой и точной посадки. Собственно говоря, их “шаттл” может сесть на любую полосу, пригодную, скажем, для “Боинга-747”. Это безусловный плюс.

— Боюсь, теперь я вас не понимаю. А мы почему не использовали этот принцип на нашем корабле? У нас что, нет реактивных двигателей?

— В связи с бюджетными ограничениями, сэр...

— А, теперь понимаю, — сказал президент. Утро этого дня он провел в увлекательной беседе со спикером о растущем национальном долге. — Ну, что ж, передайте мою благодарность вашей разведслужбе...

— Благодарю вас, сэр. — Глава Центра не счел нужным упоминать о том, что все сведения о русском “челноке” он почерпнул из свежего номера журнала “Авиация сегодня”.

Президент положил трубку на рычаг. По системе громкой связи, установленной в зале, передавали переговоры экипажа советского “челнока”. Президент пожалел, что не знает русского языка. Стенографистка с необычайной быстротой заполняла листки подстрочным переводом беседы. Президент угрюмо взглянул на растущую перед ней стопку бумаги. Стенографию он тоже не знал.

— Что-то они там затевают, — хмуро сообщил он министру обороны.

— Что-то у них там не клеится, — неожиданно ответил министр. Он, как выяснилось, знал стенографию.

Когда командир корабля Алексей Петров впервые увидел эту штуковину, у него и в мыслях не было, что она может оказаться опасной.

Сидя за панелью управления советского “звездного челнока”, носившего — в честь первого человека в космосе — имя “Юрий Гагарин”, он внимательно следил через иллюминатор за странным, металлическим на вид предметом, появившимся в поле его зрения.

Метеорит, входящий на земную орбиту, — таково было первое и самое вероятное предположение. Небольшой бесформенный кусок металла размером не больше среднего тостера. Столкновения с метеоритом Петров ничуть не опасался. В бескрайних просторах космоса метеориты представляют угрозу не больше, чем на матушке-Земле Вероятность столкновения с ним была примерно равна возможности быть пораженным молнией в сильную грозу где-нибудь на Волге...

Собственно, странный предмет привлек внимание Петрова лишь потому, что двигался он гораздо медленнее, чем положено нормальному метеориту. Вернее сказать, даже слишком медленно.

— Ну-ка глянь, — ткнул он в бок своего напарника Олега Глебова, второго пилота.

Глебов проследил за указующим перстом командира.

— Ага, вижу! — взволнованно ответил он.

В экспедиции Глебов занимал, кроме того, еще должность экзобиолога — специалиста по внеземным формам жизни. Поскольку никаких внеземных форм жизни еще не было обнаружено, пользы от экзобиологии было, по мнению Петрова, немногим больше, чем от психиатрии.

— Но что это? — спросил Глебов.

— Понятия не имею, — пожал плечами Петров, — но летит явно в нашем направлении.

— Точно, товарищ командир. Причем, мне кажется, что он чуть ли не сам изменил траекторию... Наши действия?

— Запросить инструкции.

— Но прежде чем командование успеет выйти на связь, мы уже с ним столкнемся.

— Тогда я возьму на себя управление кораблем, чтобы избежать столкновения, а ты немедленно свяжись с Космоградом.

Сразу же перейдя от слов к делу, Петров обеими руками потянул главный рулевой рычаг. Нос корабля начал медленно отворачиваться от летевшего навстречу странного предмета, который на близком расстоянии уже напоминал стопку слипшихся и оплавленных монет.

— “Юрий Гагарин” вызывает Космоград. Прием! — автоматически повторял в микрофон Глебов, в то же время вытаращенными глазами наблюдая, как странный предмет снова меняет курс. — К нам приближается неопознанный объект. Ждем ваших инструкций.