У меня есть дедушка. Волосы у дедушки белые-белые.

Я спрашиваю:

— Почему они такие!

— Время их посеребрило.

Спина у дедушки сутулая-сутулая.

Я спрашиваю:

— Почему она такая!

— Время её сгорбило.

Глаза у моего дедушки добрые-добрые, и вокруг них -сеточки. Тоже, наверное, от времени. И на этих добрых глазах всегда очки в блестящей оправе.

Я спрашиваю:

— Дедушка, для чего тебе очки!

А он мне, точь-в-точь как волк Красной Шапочке, отвечает «толстым» голосом:

— Чтобы лучше тебя видеть. Глаза-то от времени совсем слепыми стали. Однажды дедушка говорит:

— Не знаешь, куда мои глаза подевались!

Я удивился: разве можно глаза потерять!

А дедушка смеётся:

— Да это я про очки. Они ведь мне взамен глаз.

Стал я дедушкину пропажу повсюду искать. Потом взглянул на дедушку — а очки-то у него на носу.

— Вот видишь, — вздохнул он, — видать, и память временем отшибло.

А в другой раз очки, правда, потерялись. Мы всё перерыли — нигде нет: ни на столе, ни под столом, ни на полочке. И на носу тоже нет. Словно сквозь землю провалились.

— Как же ты, дедушка, будешь свои газеты читать!

— Попробую бабушкины очки надеть.

И надел. Да только они ему не подошли, ещё хуже стал видеть. Потому что зрение у разных людей разное, и стёклышки в очках у каждого свои, особенные. Что как раз бабушке — не годится дедушке. И наоборот.

— Как же ты, дедушка, будешь теперь свои газеты читать!

— Да придётся, Шурик, пока не найдём пропажу, схитрить, поступить так, как в старину поступали.

— А как?

— Да вот так.

Взял дедушка увеличительное стекло в оправе с ручкой — лупу — и давай водить стекло по газетным строчкам.

Без лупы буквы — крошечные мушки, а с лупой — каждая чуть ли не со спичечный коробок.

— Ох, как неудобно! — приговаривал дедушка, зажмуривая левый глаз и не переставая водить рукой по строчкам. — Хоть бы поскорей мои настоящие очки нашлись.

Мне стало жалко дедушку: что он, бедный, мучается. И я — опять давай искать очки.

Всё-таки разыскал. Они между страницами дедушкиной книги спрятались. Лежат себе там, противные, и помалкивают. Будто не их ищут.

— Вот твои очки, дедушка!

— Ну, Шурик, опять несчастье: оглобли у моих колёс сломались, — пожаловался дедушка.

Я сперва удивился: какие ещё оглобли! У каких колёс! А потом вспомнил про дедушкину загадку и всё понял.

Загадка такая:

Угадали!

Я тоже сразу догадался и как закричу; «Очки! Очки!»

Вот эти самые дужки-оглобли, которые цепляются за уши, и сломались. Поэтому стёкла-колёса то и дело падали с дедушкиного носа.

— Что же делать!

— Ты не волнуйся, — успокаивал меня дедушка, — отнесём в мастерскую и починим. А пока давай опять сделаем, как в старину делали.

Дедушка к каждому очку — по шнурку, очки — на нос, бантиком завязал шнурки на затылке и как ни в чём не бывало принялся за газету.

— В старину так очки держались! — спросил я, когда мне надоело любоваться дедушкиным затылком с торчащим на нём бантиком.

— Не совсем так, но похоже. Оба стекла с «сиделкой» привязывали к шапке. Вместе с шапкой их и надевали. А то, бывало, вставляли стёкла в кожаную ленту и обвязывали её вокруг головы. Первым это догадался сделать один королевский доктор. Уж очень его величество сердилось, когда очки без конца падали с королевского носа. Король обрадовался, стал благодарить своего придворного доктора. А когда тот умер, велел написать на его памятнике золотыми буквами такие слова: «Здесь покоится Сальвино Армати — изобретатель очков. Боже, прости ему грехи!»

Рассказал мне дедушка эту историю и опять уткнулся в газету. Но не долго он читал, не долго носил очки «по-королевски». Надоело ему то и знай поправлять спадающий шнурок и без конца возиться с упрямым бантиком. Когда бантик развязался в десятый раз и очки снова упали, дедушка не выдержал:

— Бежим скорей в мастерскую. А то ещё разобьются.

Теперь у дедушки снова две оглобли за ушами, и очки больше не падают.

Чудно: вчера мне было только пять лет, а сегодня уже шесть! Всего один день, а стал я на целый год старше.

Это потому, что сегодня у меня день рождения. Хорошо! Все подарки мне дарят.

Мама купила альбом и краски. Папа — мячик и книжку про Буратино. Только дедушка ничего не покупал. Он порылся в ящике, достал свою старую подзорную трубу, которую ему когда-то давно подарил его папа, и протянул мне:

— На, пользуйся. Пусть мои очки теперь тебе послужат.

— Спасибо, дедушка! Только почему ты говоришь «очки»! Это же подзорная труба.

— Труба-то — труба. Но она потому и подЗОРной называется, что от неё, как от очков, человек становится более ЗОРким. И ещё. Если бы не самые обыкновенные очки, не бывать на свете и подзорной трубы.

И дедушка рассказал мне такую историю.

Давным-давно жил-был мастер стекольных дел. Взял он как-то увеличительное стекло и стал разглядывать в него мушиную лапку. Смотрит, а перед ним не тонюсенькая лапка, а бревно.

Это только от одного стёклышка такие чудеса! А если взять два или три! Они, наверное, будут ещё больше увеличивать.

Попробовал — так оно и есть.

Всё бы хорошо, да неудобно стёкла в руках держать. Вот бы сделать двойные или тройные очки, тогда руки для работы освободятся. Но где взять такой длинный нос, чтобы все стёклышки уселись на нём, как воробьи на жёрдочке!

— Придётся обойтись без длинного носа, — решил мастер. — Но как!

Думал, думал — и придумал. Выручила длинная металлическая трубка. Внутри неё стёклышки держались даже лучше, чем на носу.

Так появилась на свет подзорная труба, которую в старину называли зрительной трубой.

Морякам она сразу пришлась по вкусу, и они стали брать её с собой в далёкие плавания. В подзорную трубу хорошо наблюдать за морем: далеко видно.

То и дело моряк, который держал её у глаза, выкрикивал: «Слева по борту — шлюпка! Впереди по курсу — земля!»

— Вот и ты тоже смотри в свою подзорную трубу и, как моряк своему капитану, докладывай обо всём мне, — сказал дедушка.

Я и смотрю. А как увижу в окно что-нибудь интересное, кричу дедушке: «Слева самолёт летит! Впереди на дереве воробей клюв о ветку чистит!»

Хорошая у меня подзорная труба! Глазастая! Но разве сравнишь её с телескопом, о котором мне дедушка рассказал.

Телескоп — это тоже подзорная труба. Только она большая и очень тяжёлая. Руками не удержишь. Телескоп на пушку похож и, как пушка, — на прочной подставке. Стёкла в нём такие сильные, что даже еле-еле мерцающие в небе звёздочки разглядывать можно.