— Почему же, когда мы пытались вызвать помощь…

— С пика Девы? По всей видимости, дикие машины не способны распознать наш сигнал на их собственной частоте. Что же касается той части внимания компьютера, которая слушает переговоры своих задиристых подопечных, она попросту отфильтровала мой голос, подобно тому как человек, занятый важным делом, перестает слышать посторонние звуки. Тем более что эфир на Велунде забит радиопомехами. Виденные нами мачты были поставлены исключительно для связи с роботами — связи на высоких частотах, на каких только и способен работать цифровой передатчик. Вот почему никто не мог откликнуться на мой вызов в других диапазонах. Компьютер, конечно, всегда держал небольшую часть своего сознания в состоянии готовности услышать человеческий голос на стандартной частоте. Но он исходил из предположения, что, возвращаясь обратно, терране начнут опускаться из точки зенита и сядут рядом с приготовленными для них зданиями. Поэтому умная машина не сделала никаких распоряжений, чтобы обнаруживать терранское радио в каком-либо другом направлении. Возможно, в теории все бы так и произошло, — продолжал Доминик. — Однако после стольких веков, проведенных в одиночестве, электронный бедняга немного сбрендил. В сущности, все, что он сделал: организовал шахматную игру, затем усложнил правила, затем произвел бойцовые механизмы, которые вообще не подчиняются никаким правилам, и наконец заполонил всю планету сражающимися машинами самых разнообразных видов — преследовало только одну цель — сохранить здравый рассудок.

— Что? — удивленно спросила Джана.

— Конечно. Только представь, как должен чувствовать себя интеллект с неограниченными возможностями, который десятилетие за десятилетием вынужден исполнять однообразную работу, не получая никакой новой информации. — Флэндри поежился: — Ужас! Это, вероятно, напоминает эмоциональную недостаточность у человека. Наш компьютер спас себя тем, что начал создавать сложные механизмы с непредсказуемым поведением. — Юноша помедлил немного и лукаво добавил: — Не могу удержаться от сравнения с Создателем, в которого ты так самозабвенно веришь.

Он крепко пожалел о сказанном, когда девушка, вне себя от возмущения, резко произнесла:

— Я требую полного отчета о том, как тебе удалось выйти из положения.

— Нет ничего проще. Это оказалось не таким уж сложным делом Как только я разбудил белого короля, мир, который он видел во сне, пришел к своему концу. — Метафора не достигла цели, поэтому Флэндри продолжил в более деловом стиле: — Компьютер с нетерпением ожидает момента, когда он сможет вернуться к прежней работе. Братец Аммон уже с первым кораблем увезет огромное количество металлов. Думаю, исходя из моральных соображений, ты просто обязана рекомендовать Леону заплатить мне добавочное вознаграждение.

— Моральных?

Горькая обида, накопившаяся за годы тяжелой жизни — жизни, которая никогда не позволяла девушке принимать во внимание подобные вопросы, — выплеснулась теперь наружу. Впрочем, Доминику показалось, что его очаровательная подруга несколько преувеличивает свой гнев, словно пытаясь найти оправдание для собственных обвинений:

— Да кто ты такой, чтобы болтать о морали? Разве передо мной не тот самый Доминик Флэндри, который вначале принес присягу в верности Империи, а затем принял взятку от Леона Аммона?

Флэндри оскорбленно ответил:

— А что я мог сделать?

— Отказаться. — Джана смягчила свой гнев, покачала головой, обрамленной янтарного цвета локонами, грустно улыбнулась и сжала руку Флэндри. — Прости. В наши дни требовать от людей подобного бескорыстия было бы слишком жестоко. Что ж, милый, давай продаваться вместе. И пока не расстанемся, постараемся быть добрыми друг к другу.

Доминик долго смотрел на девушку, затем на звезды и наконец сказал:

— Думаю, ты способна меня понять… Я не стану отказываться от вознаграждения, потому что мне нужны деньги. Кроме того, чем-то нужно возместить страх, который будет преследовать меня всю жизнь, — страх, что о сделке станет известно и моя карьера будет погублена. Согласись, это не слишком большая цена за возможность удержать границу.

Джана раскрыла глаза от удивления:

— Не понимаю.

— Ни для кого не секрет, что Ирумкло в скором времени будет оставлена, — объяснил он. — Все это знают — и всегда знали. Дурные пророчества уже сами по себе обладают силой. Поэтому гарнизон терял свою выучку, богатые жители потихоньку оставляли насиженные места, забирая с собой весь капитал. Обороноспособность и экономическое состояние вошли в штопор и достигли той точки, когда дальнейшее пребывание на планете потеряло всякий смысл. В конце концов Империя будет вынуждена бросить Ирумкло на произвол судьбы. В результате эта часть границы отодвинется на несколько парсеков. Мерсейя и Вечная Ночь сделают большой шаг вперед.

Флэндри вздохнул и продолжил:

— Леон Аммон — отвратительный, презренный тип. В других обстоятельствах я бы, не задумываясь, взял тупой нож и выпустил ему кишки. Но он обладает энергией, решительностью, немалой отвагой и даже своего рода даром предвидения. Я пришел в его офис, чтобы выяснить, что у него на уме. Когда он рассказал мне о планете, я согласился, потому что… как тебе объяснить… Если предложить Велунд государственным чиновникам, они бы не знали, что с ним делать. Скорее всего, эти ловкие парни засекретили бы полученную информацию, чтобы избежать необходимости принимать какое-либо решение и совершать дополнительное усилие. В лучшем случае наша находка чуть-чуть затормозит процесс «мирного урегулирования». Напротив, Аммон имеет в этом деле личный интерес. Он останется на Ирумкло и организует предприятие — терранское предприятие. Получив прибыль и подняв свой экономический, а следом и политический престиж, Леон сумеет надавить на правительство и сохранить планету. Мы будем крепко держать старушку Ирумкло, а значит, и границу. Возможно даже, что правительство пожелает увеличить имперское влияние в районе Бетельгейзе. Одним словом, — заключил Флэндри, — может быть, Аммон и сукин сын, но он наш сукин сын.

Доминик с силой вдавил окурок в пепельницу и попытался обнять девушку, ища более забвения, чем удовольствий.

Удивительно, но, несмотря на дружеские чувства, которые она совсем еще недавно так красноречиво выражала, Джана не ответила своему спутнику взаимностью. Ее руки оттолкнули его. Голубые глаза смотрели с тревогой.

— Ники, пожалуйста. Я должна подумать… о том, что услышала.

Флэндри уважал чувства дамы, поэтому спокойно развалился в кресле, положив ногу на ногу.

— Думаю, что смогу сдержать себя на некоторое время. — Очарование девушки смягчило поднимающийся в Доминике гнев. Он усмехнулся: — Только учти, что долго я не выдержу. Слишком уж ты восхитительна.

Ее рот искривился, но отнюдь не в улыбке.

— Я никогда не думала, что тебя могут интересовать подобные вещи, — неуверенно сказала она.

Тот пожал плечами:

— А почему нет? Я живу в Терранской Империи.

— Но если… — Джана подалась вперед. — Ники, ты серьезно думаешь, что Велунд способен существенно изменить ситуацию?

— Мне хочется в это верить. А почему ты спрашиваешь? Не могу поверить, чтобы тебя интересовала судьба будущих поколений.

— Напрасно. Предположим… Ники, предположим, случится так, что Леон не сможет разрабатывать Велунд. И никто не сможет. Как это повлияет на нас с тобой?

— Думаю, немаловажную роль здесь играет продолжительность наших жизней. Возможно, мы не увидим никаких изменений. Возможно, лет через двадцать-тридцать Империя начнет отступление, о котором я говорил.

— Но ведь локальное отступление не означает гибели всей Империи.

— Конечно, нет. По крайней мере, немедленной гибели. Можно надеяться, что мы проведем остаток жизни в привычном для нас стиле. Впрочем, кто знает? Политические изменения в правительстве… Неуверенность, которая всегда влечет за собой социальные перевороты… Кто знает?

— Мы всегда можем найти укромное место. Милая колониальная планета где-нибудь на окраине. Конечно, не слишком примитивная, но…