После полугода напряженной работы на раскопках в Саккаре у Картера выдался первый свободный вечер. Сколько же еще гектаров в этом гигантском некрополе ему предстояло перекопать? В свое время здесь славно поработал Масперо, обнаружив в пирамидах испещренные иероглифами потайные комнаты.

Из окон скромного инспекторского дома открывался замечательный вид. С одной стороны расстилалась пустыня и виднелись знаменитые архитектурные памятники, с другой – пальмовая роща древнего Мемфиса. Порой Картеру бывало трудно оторваться от пейзажа и погрузиться в будничные заботы, но чувство долга неизменно побеждало.

Накануне отъезда Картера на север, Раифа, рыдая, бросилась ему на шею. Он не пытался ее успокаивать, ведь оба знали, что разлука предстоит долгая. Конечно, Картер собирался проводить отпуск в Луксоре, но обещать жениться он уже не мог. Раифа поклялась хранить ему верность, хотя он не считал себя вправе требовать от нее подобного.

Саккара была созвучна его одиночеству. Именно здесь стояла ступенчатая пирамида Джосера – первая каменная египетская постройка.[53] Уже более пяти тысяч лет в некрополе покоились фараоны и вельможи, овевая своим незримым присутствием жизнь современного городка.

Картер глядел в окно и с нежностью вспоминал о Раифе. Вдруг вбежал сторож:

– Скорее, господин инспектор!

– Что стряслось?

– Какие-то французы хотят осмотреть Серапеум!

– Так скажите им, что он уже закрыт!

– Они и слышать не хотят!

– Почему?

– Они того… немного не в себе!

Картер в раздражении устремился к Серапеуму, месту погребения священных быков. У входа в подземные гробницы два сторожа пререкались с пьяными туристами. Один из них, мужчина лет пятидесяти, вдруг обозвал сторожа «грязным арабом» и «сукиным сыном». Прежде чем Картер успел вмешаться, сторож оттолкнул обидчика и завязалась драка. Картеру стоило огромного труда прекратить это безобразие.

– Кто вы такой?! – крикнула растрепанная брюнетка.

– Я Говард Картер, инспектор Управления раскопками и древностями.

– Наконец-то! Мы собирались осмотреть этот ваш Серапеум, как вдруг эти макаки набросились на нас! Потребовали входной платы!

– Вы забываетесь, мадам. Это сотрудники Управления. Они выполняют мои распоряжения. В это время суток доступ в Серапеум запрещен!

– Вы шутите? Мы европейцы, и на нас напали! Приказываем вам сдать этих дикарей в полицию!

– Верните деньги за билет! – гаркнул усатый турист. – Там было темно и ничего не видно.

– Пойдите проспитесь! – строго сказал Картер.

– Ну, Картер, это вам так не пройдет! Мы будем жаловаться!

Масперо озадаченно нахмурился:

– На вас пожаловались, Картер. Дескать, ушибы и телесные повреждения… Нехорошо.

– Скорее, неверно. Сторожа безобразно оскорбили, и он повел себя по-мужски…

– Он же избил французского туриста!

– Пьянчугу слегка толкнули, вот и все. Я – свидетель.

– Не спорьте! Они пожаловались консулу Франции. Он требует возмещения ущерба.

– Я не вполне вас понимаю.

– Все очень просто, Картер. Я уговорю его не обращаться в суд. Но вам придется извиниться перед консулом и туристами и выгнать драчуна!

– Исключено! По справедливости, это французы должны извиниться перед сторожем.

– Мы сейчас не о справедливости говорим, а о дипломатии. Не упрямьтесь. Облегчите мне жизнь!

– Я не собираюсь унижаться перед лгунами.

– Да что же вы так близко к сердцу это принимаете! Произнесете пару слов и достаточно!

– Даже два слова – это слишком.

– Не упрямьтесь! Дело может зайти очень далеко.

– Я отвечаю за свои слова! Справедливость восторжествует, – твердо заявил Картер.

Картер не поддавался на уговоры Масперо, и пострадавшие отправились на прием к консулу Великобритании лорду Кромеру. Тот поверил россказням французов и пообещал примерно наказать Картера. Молодого археолога не жаловали в свете.

Масперо был мрачнее тучи.

– Я получил вполне определенные инструкции: немедленное увольнение сторожа и ваши извинения, Картер! Лорд Кромер сейчас прибудет, чтобы их принять.

– Я расскажу ему, как все произошло на самом деле.

– Он и слушать вас не станет!

– Значит, он просто идиот!

– Картер! Вы не отдаете себе отчета в сложности создавшегося положения! Делайте, как я вам говорю, иначе…

– Что иначе?

– Вам придется подать прошение об отставке.

Картер опешил.

– Вы не можете так поступить!

– Всего несколько примирительных слов, Картер! И позабудем об этом проклятом инциденте.

Тут в кабинет ворвался лорд Кромер. Не глядя на Говарда, он сразу обратился к Масперо:

– Улажено?

– Почти.

– Пусть Картер немедленно напишет письмо с извинениями. Я передам его заинтересованным лицам.

Повисла гнетущая тишина. Лорд Кромер выждал минуту и воскликнул:

– Вы что, смеетесь надо мной, мистер Масперо?

– Картер готов признать свою неправоту, однако, по его мнению, имела место несправедливость…

– Против него свидетельствуют факты, а не сантименты! Мое решение обсуждению не подлежит. Пусть выполняет или подает в отставку!

Лорд Кромер так и не дождался извинений Картера. Он вздрогнул, когда позади него с треском захлопнулась дверь.

Первые холода значительно улучшили обыкновенно мрачное настроение Карнарвона. Он насвистывал веселенький мотивчик на прогулке, шутил за обедом, играл с детьми. Туманы, иней и дожди его невероятно забавляли. Боли исчезли, и граф часами бродил по парку, нарушая запреты врача.

Как-то после прогулки к нему подошла супруга:

– Вам уже приготовили горячую ванну. Поторопитесь!

– Как вы внимательны, дорогая! Крестьяне говорят, что зима в этом году будет суровой.

– Зачем же вы так неосторожны? Ведь влажность и морозы вам вредны!

Граф потупился.

– Я должен вам кое в чем признаться, Альмина.

– Что за предисловие? На вас это не похоже!

– Подобное признание дается мне с трудом.

– Не смею вообразить, что за ним кроется!

Карнарвон отвел взгляд:

– Альмина, я влюблен. Безумно!

Она закрыла глаза и мужественно произнесла:

– Воистину Господь посылает мне суровое испытание. Но я выдержу его. Как зовут эту девушку?

– Она уже немолода.

– Я надеюсь, она из благородных?

– Царских кровей.

– Но кто она?

– Египетская мумия…

– Как вам не стыдно, дорогой!

– У нас с ней все серьезно, дорогая. И по совету нашего чудесного врача я завтра же отправлюсь к ней в Каир!

В конце 1904 года граф уже гулял по оживленным благоухающим улицам Каира. Он так ждал этой поездки, и вот теперь снова был здесь. Карнарвон с чистой совестью мог пропустить лондонский сезон и премьеру оперы «Мадам Баттерфляй» слезливого и многословного Пуччини, которого совершенно не выносил.

Граф решил составить план раскопок, но не знал, с чего начать. Он обратился к консулу Великобритании, который встал во главе страны благодаря дружескому соглашению между Францией и Англией. Эти государства поделили Северную Африку и Ближний Восток так, что к Франции, в частности, отошло Марокко, которое она преспокойно оккупировала, а к Англии – Египет. Власть консула Великобритании в Египте имела только одно, но существенное ограничение – должность начальника Управления раскопками и древностями традиционно отводилась гражданину Франции.

И граф отправился к Гастону Масперо:

– Прошу вас дать мне разрешение на раскопки.

Масперо протер стекла очков. Кошмар какой-то! Опять придется унижаться перед богатым дилетантом, главным «научным» доводом которого является размер банковского счета.

– Проще простого! Распишитесь вот здесь, – покорно сказал он.