Миссис Лэмб налила мне немного кофе и плеснула также себе. Она села за стол и знаком пригласила меня садиться напротив.

- Без кофе я не могу жить. Эта привычка, появилась у меня, когда мне принадлежала закусочная. Двадцать пять чашек в день, глупая старая женщина. - Но создавалось впечатление, что к себе она относилась с большим терпением. - Я в самом деле думаю, что если порежусь, то из меня потечет кофе. Мистер Финн и - он мой духовный наставник в церкви спиритуалистов - говорит, что мне надо переходить на чай, но я не соглашаюсь. Финни, сказала я ему, если придет день, когда мне надо будет отказаться от основного порока, я скорее скрещу руки на груди и отправлюсь в другой мир.

- Ну и правильно, - отозвался я. - Вы что-то собирались мне рассказать о Эстер.

- Да, хочу. Мне неприятно было сразу выкладывать это перед ее мужем. Я была вынуждена выселить ее отсюда.

- За что?

- За легкомысленное поведение, - ответила она неопределенно. - Девушка держит себя глупо с мужчинами. Разве это ему неизвестно?

- Кажется, он это подозревает. Вы имеете в виду кого-нибудь конкретно?

- Особенно одного мужчину.

- Не Кларенса Бассета?

- Мистер Бассет? Да что вы! Я знаю мистера Бассета больше десяти лет. Я заведовала закусочной в клубе, пока ноги не подвели. И вы мне можете поверить на слово, что он не принадлежит к типу хахалей. Мистер Бассет был для нее скорее как отец. Думаю, он очень старался оградить се от неприятностей, но его стараний не хватило. Моих тоже.

- Какие неприятности она навлекла на себя?

- Неприятности с мужчинами, как я уже сказала. Может быть, прямо так пальцем не покажешь, но я видела, что надвигается несчастье. Один мужчина, которого она привела сюда в дом, относился к типу явных бандитов. Я сказала Эстер, что если она хочет приводить к себе таких подонков и спать, с ними, то ей для этого придется поискать другой дом. Я чувствовала, что имею право говорить так с ней, потому что знала ее с детских лет и все такое. Но она неправильно восприняла это, сказала, что она сама сумеет побеспокоиться о своих делах и чтобы я занималась своими. Я ей заявила, что все происходящее в моем доме является моим делом. Она сказала: хорошо, коли так, то она съедет, сказала, что я старая перечница, которая сует свой нос в чужие дела. Может быть, так оно и есть, но я не позволю разговаривать в подобном тоне легкомысленной девчонке, которая якшается с бандитами.

- Вам известно, кто это был?

- Его фамилию мне так и не удалось узнать. Эстер не пожелала называть ее. Когда у нас зашел об этом разговор, то она сказала, что это - менеджер ее ухажера.

- Ее ухажера?

- Парня по фамилии Торрес. Лэнс Торрес. Так он именует себя сам. Когда-то это был довольно приличный юноша, по крайней мере, внешне он держал себя порядочно, когда работал спасателем.

- Спасателем при клубе?

- Работал в клубе пару сезонов. На эту работу его устроил его дядя, Тони Торрес. Но спасатель - слишком мелкое занятие для Лэнса, ему подавай крупное дело. Я слышала, что он какое-то время выступал в качестве боксера, а потом у него начались неприятности. Думаю, в прошлом году он попал за это в тюрьму.

- Какого сорта неприятности?

- Не знаю. В мире гораздо больше хороших людей, и мне не резон тратить время на то, чтобы следить за судьбой проходимцев. Меня как будто обухом огрели по голове, когда я увидела здесь Лэнса со своим приятелем-бандитом, который увивался вокруг Эстер. Я думала, что у нее больше развито чувство самоуважения.

- Почему вы решили, что он - бандит?

- Я видела, как он стреляет. Однажды утром я проснулась, услышав звуки хлопков на пляже. Они звучали, как выстрелы. Это и была стрельба. Этот парень находился на пляже и стрелял по пустым бутылкам из-под пива из своего противного черного нагана. Именно в этот день я сказала себе: либо она прекратит путаться с подонками, либо прощай, Эстер.

- Кто это был?

- Я так и не узнала его имени. Этого отвратительного коротконосого нагана и манеры обращения с оружием было для меня достаточно, чтобы знать, с кем я имею дело. Эстер сказала, что он - менеджер Лэнса.

- Как он выглядит?

- С моей точки зрения, как олицетворение смерти. Стеклянные карие глаза, какое-то плоское лицо рыбьего цвета. Но я не побоялась сказать ему в глаза, что ему должно быть стыдно, что он стреляет по бутылкам там, где люди могут порезаться об осколки. Он на меня даже не посмотрел, просто вставил другую обойму в пистолет и продолжал стрелять по бутылкам. Он с таким же спокойствием мог бы начать стрелять и в меня. Во всяком случае, держал себя он именно так.

Мне противно, когда отмахивается так нахально, это не по-людски. И я очень чувствительна, когда дело касается стрельбы. Особенно после того, как в прошлом году застрелили одну девушку - моего друга. Здесь же, на этом самом пляже, всего несколько миль к югу от места, где вы сейчас сидите.

- Не имеете ли вы в виду Габриэль Торрес?

- Да, именно ее я имею в виду. Вы слышали о Габриэль, да?

- Немного. Значит, она была вашим другом?

- Да, конечно. Некоторым людям свойственно иметь предрассудки, она была наполовину мексиканка. Но я бы сказала, если человек хорош для совместной работы, то он хорош и для дружбы. - Ее пышная грудь поднялась и опустилась под хлопчатобумажным халатом с рисунком под цветочки.

- Как я слышал, так и не узнали, кто в нее стрелял.

- Кто-то знает об этом. Тот, кто стрелял.

- А у вас есть какие-нибудь догадки на этот счет?

Довольно долго се лицо сохраняло спокойствие камня. Наконец, она отрицательно покачала головой.

- Может быть, ее двоюродный брат Лэнс или его менеджер? - спросил я.

- Без них тут не обошлось. Но зачем им это делать?

- Значит, вы подумали о такой возможности.

- Разве, могло быть иначе, когда они сновали туда-сюда в соседнем коттедже, стреляли из пистолетов на пляже? Я сказала Эстер в тот день, когда она уезжала, что она должна извлечь урок из того, что произошло с ее подругой.

- Но она все равно уехала вместе с ними?

- Думаю, да. Я не видела, когда она уходила из дома. Я не знаю, куда она отправилась или с кем поехала. Именно в тот день я специально решила для себя, что поеду проведаю свою замужнюю дочь в Сан-Берду.

Я передал Джорджу Уоллу как можно меньше из этого разговора. В нем стала нарастать досада. По пути в Лос-Анджелес я повернул на дорогу, ведущую в клуб "Чаннел". Он начал дико озираться, как будто я подстроил ему ловушку.

- Зачем нам сюда возвращаться?

- Я хочу поговорить с охранником. Он может дать какие-то сведения о вашей жене. Если же не получится, тогда обратимся к Энтони.

- Не вижу в этом смысла. Я разговаривал с Энтони вчера и передал вам все, что он сказал.

- Может быть, я смогу выжать еще кое-что. Я знаком с Энтони, однажды делал кое-что для него.

- Вы думаете, он утаил что-то от меня?

- Вполне может быть. Он не любит что-нибудь отдавать, в том числе и информацию. А теперь посидите здесь, в машине, и посмотрите, чтобы кто-нибудь не отвернул пистончики на камерах у колес. Мне хочется развязать язык у Тони, а на вас он произвел плохое впечатление.

- Зачем мне вообще здесь оставаться? - произнес он обиженно. - Я вполне могу вернуться в гостиницу и немного поспать.

- Это тоже хорошая идея.

Я оставил его в машине, вне пределов видимости от ворот, и пошел по вьющейся между двух рядов олеандров дороге. Тони услышал, когда я подходил. Он вышел, шаркая из сторожки, улыбка приоткрыла его золотые коронки.

- Где ваш сумасшедший напарник? Вы потеряли его?

- Такая удача мне пока не светит. Тони, у вас есть племянник?

- У меня куча племянников. - Он развел руки в стороны. - Пять или шесть племянников.

- Тот, которого зовут Лэнс. - Он крякнул. Лицо его не изменилось, если не считать того, что с него сошла улыбка.