Хрустальный корабль, летящий по своей вечной орбите, завис над покрытым облаками миром, проплывающим глубоко под ним. Внутри его молчаливых залов находились искатели Забвения и Красоты. Здесь было около пятидесяти из них, но никто не был в состоянии вспомнить, почему они прилетели сюда, не один пытался сделать это, никто даже не задумывался над этим. Однако, они все еще прилетали сюда в течение всех этих пятисот лет, словно это был какой-то ритуал.

Из обширного шара центрального зала Искатели смотрели наружу, на грандиозную панораму своего мира или думали в глубоком трансе в полужидких подушках кресел и диванов общего зала. Темно-красный сироп читты, как свернувшаяся кровь, застыл на краях хрустальных бокалов.

Читта окрасила губы Таравасси, звезда танцевала на кончиках ее пальцев, словно она отбросила в сторону барьер бытия и ощущений, чтобы остаться наедине со вселенной, бесформенной, безвременной, бездумной... Таравасси грезила, как грезили все они и как всегда будут грезить, и словно не было никакого инцидента с Андаром.

Краски солнечного заката на вечернем небе побледнели. Кроваво-красные лепестки растворились в пастельных тонах, их приятный аромат развеялся. Осталось только воспоминание о нем. Какой барьер окружал ее, оковы плоти, поддерживающая их опора из набора костей образовывала форму ее тела. Она вновь вернулась к действительности. Она была озабочена.

— Это правда! Это правда! — внезапный звук голосов обрушился на нее, взорвался в мозгу жарким пламенем.

Она неуверенно пошевелила рукой, неспособная решать, что ей закрыть: глаза или уши. Бледное лицо, резкие ограниченные контуры в окружающей ее полутьме нависли над ней, она была вырвана, потрясена и вышвырнута в коридор окружающим оглушительным шумом.

— Посмотрите на себя, вы... вы... вы... не понимаете, звери, испорченные, отвратительные... — слабый вскрик, после которого она полностью проснулась, чтобы совладать с болью, которая пронзила ее, однако она снова была отброшена в ячеистую мягкость кушетки.

Лицо отдалялось от нее, становилось реальностью, медленно обретая фигуру. Она узнала Андара, его светлый балахон, как ветер, развевался над зеленым лучом и он снова и снова кричал:

— Я знаю правду! Но ВЫ не можете ее увидеть! — его пальцы извивались в странных жестах, он медленно брел по помещению. Она инстинктивно приподнялась, чтобы проследовать за ним по прозрачному залу и увидела, как он, натыкаясь на другие неподвижные тела, пробивал себе дорогу, прокладывая путь к самому прекрасному — к Звездному Источнику. — Я люблю тебя, я ненавижу тебя! — невозможно было понять, смеется он или ругается. — Ваша полужизнь! Ваша живая смерть! Я единственный, единственный живой и я не могу долго жить с вами. — Он достиг края источника, встал на колени и нагнулся над холодной пульсирующей глубиной. — Я знаю вашу тайну! — Он повернулся к собственному лицу, отражавшемуся под ним, — и я готов, готов победить дракона и погрузиться в черную бездну. Возьми меня! Есть одно небо, и это смерть...

Плача, он соскользнул в глубину Источника, обняв свою собственную, такую незначительную тень. Фосфоресцирующие волны, прошедшие по тесному аквариуму, взволновали поверхность не воды, потом тело его замерло. Пораженная Таравасси стояла неподвижно, неспособная связать происшедшее с истинностью его сути.

И он лежал там, абсолютно неподвижно и спокойно. Другие, которые видели эту сцену вместе с ней и которые были в состоянии понять ее, подошли и собрались вокруг Таравасси, а она тихо и спокойно, и плавно, с легким удивлением скользила через зал, чтобы, наконец, остановиться на краю источника.

Тело Андара лежало у его ног, неподвижное, обмякшее, странным образом повисшее над бездной. Сине-зеленая волна мягко обмыла его, пошевелила его богато украшенный балахон, заиграла его светлыми волосами, завилась вокруг его застывших пальцев. Таравасси знала, что его рука не чувствует ничего, кроме слабого холодка, и она опустила руку в бездонную глубину. Тайна сине-зеленого Источника никогда не волновала ее, она даже редко думала об этом. Но когда она взглянула в глубину, звезды показались ей очень бледными и близкими.

— Андар... Андар? — кто-то возле нее снова очнулся, схватил неподвижную руку, робко потянул за нее. Никакой реакции. Она смотрела, как Сабовин оттащил тело Андара к краю, чтобы перевернуть его, все еще парящего над бездной.

— Что произошло?

— Что он сделал?

Шепчущие голоса задавали вопросы. Сабовин молча и беспомощно покачал головой.

— Я этого не знаю. По-моему... по-моему, он умер. — Его рука коснулась губ Андара. Они не пошевелились, на них все еще оставалась улыбка безмятежного счастья. Его глаза были открыты: он, не мигая, смотрел сквозь хрустальный купол на звезды и дальше, застывший в безграничном удивлении.

Таравасси отвернулась, неспособная вынести поток неприятных ощущений, отразившихся на его лице. Она взглянула вниз, чтобы увидеть свое собственное лицо, нечетко отражавшееся в обманчивой поверхности источника: зелено-голубые глаза, едва заметные в отражении на поверхности, черные волосы, слившиеся с их нечетким отражением.

— Он мертв, — сказала Мирро, ее рука легла на грудь Андара.

— Но как он мог умереть? Как он мог умереть?

— Он хотел умереть. Он всегда говорил об этом.

— Он был не в себе.

— Но как он мог...

Голоса окутывали ее сетью пурпурной невероятности. Таравасси поднялась, отвернувшись от слабого отражения.

— Источник. Звездный источник. Он исполнил его желание.

— Это Источник Исполнения Желаний? — кто-то за ее спиной усмехнулся с намеком. — Так ли это?

— Бедный Андар. Он сошел с ума. Он был полоумным, и никогда не был счастлив.

— Теперь он нашел свое счастье. — Сабовин поднялся, указывая на вытянувшееся тело... — Смотрите! Взгляните на его лицо! Оно кажется таким радостным! — Вздохнув, он откинул волосы с лица Андара и снова склонился над ним.

— Но я думаю, что никто из нас больше не использует Источник для самоубийства.

— Не знаю, — Сабовин покачал головой. — Это не имеет никакого значения. Бедный Андар, теперь он счастлив. Это больше ничего не значит.

— Но что нам делать с его телом?

— Мы отправим его обратно в город. Кто-нибудь заберет его у нас.

— Бедный Андар.

— Бедный Андар... Бедный Андар... — Их голоса звучали, как хорал. — Но теперь он счастлив.

Таравасси все еще стояла на коленях на краю Источника, закрыв глаза, и ее голова качалась из стороны в сторону, а остальные встали и пошли прочь.

Он на самом деле мертв.

— Таравасси, — рука Мирро мягко легла на ее плечо. — Я снова возвращаюсь к своим снам. Ты не хочешь ткать на станке?

Таравасси поднялась, и суставы ее свело судорогой. Она и на этот раз покачала головой.

— Нет. Я не могу. Я должна вернуться в город.

— Зачем?

— Моя мать больна, — она повторяла это в тысячный раз. Никто, казалось, не вспомнил об этом, но она не была опечалена или расстроена. — Мне нужно пойти навестить ее.

— О, — Мирро отвернулась, с отсутствующим видом она шагнула на спиральный спуск. — Я найду кого-нибудь другого.

Таравасси последовала за мужчинами, несущими тело Андара к самой глубокой точке хрустального корабля. Мягкая кожа их стоптанных подошв не вызывала ни малейшего шума, скользя по прозрачному полу. Наконец, они достигли небольшого помещения, они все вместе стали ждать появления посадочного бота. Долгое время она стояла в этом помещении и смотрела наружу через прозрачные стены, молча, не боясь ужасающей пустоты у них под ногами. Мир был пятнистой птицей, голубой, а с мягким ржавым оттенком, смешанным с белизной облаков, краски его уже наполовину растворились в темноте ночи. Таравасси могла обнять силуэт планеты своими руками и она несколько мгновений стояла неподвижно, опьяненная этим грандиозным спектаклем.