- Признайтесь, вам жалко ее?

Вместо ответа мы только пожали плечами. Мы пробирались тропинками мимо запущенных скотных дворов, где полно свиней и грязной соломы, мимо фермеров с гладко выбритой верхней губой и бакенбардами; через засеянные поля, над которыми пели жаворонки. Вверх, вниз, не выпуская поводьев из рук, пока не добрались до гостиницы, где жил Дэн.

Перед нами в радужной дымке, принимавшей самые причудливые очертания, сверкала река. Казалось, небо сливается с землей. Нигде, кроме Девона, не видел я такого удивительно нежного единения. И всякое судно, почерневшее ли от времени, или совсем новехонькое, казалось в этих светлых водах сказочным кораблем. Высокие зеленые леса, красноватая земля, белые дома - все сливалось в опаловом мареве. Шел дождь, но сквозь тучи пробивалось солнце. Над нами проносились чайки - тени умерших мореходов, жадных до наживы.

Мы велели двум лодочникам отвезти нас к "Волшебнице". Они рьяно взялись за весла, но потом бросили грести.

- К "Волшебнице", сэр? - спросил один вежливо. - Это которая же?

В этом весь крестьянин с нашего Запада! Никогда не скажет вам "нет", никогда не упустит своей удачи, никогда не признается, что чего-то не знает или не может, независим, добродушен и всегда на страже своих интересов. Мы назвали Пирса.

- Капитан Зэхери Пирс! - Они обменялись полунасмешливым, полудовольным взглядом. - Вы это, небось, о "Подсолнечной". Она и есть. Э-гей, к "Подсолнечной"!

Когда мы перелезали через черный борт, я слышал, как один сказал другому:

- "Волшебница"! Подходящее название, благородное, лучше не придумаешь!

И оба рассмеялись, налегая на весла.

Нас встретил помощник капитана "Подсолнечной", или, как там ее, "Волшебницы", - высокий молодой парень в одной рубахе, дочерна загорелый, с сильными мускулами и татуировкой на руках, с темными кругами вокруг серых глаз от постоянных наблюдений за, погодой.

- Капитан как раз на борту, - сказал он. - Как видите, дел у нас по горло. А ну, пошевеливайся, сукины вы дети! - прикрикнул он на двух молодцов, которые бездельничали. По палубе тут и там волокли груз, увязывали и складывали его.

- Сегодня пятница; в среду при любых обстоятельствах мы выходим. Пройдите, пожалуйста, вот сюда. - Он проводил нас вниз по трапу в какую-то дыру, называвшуюся кают-компанией.

- Как мне доложить о вас? Ах, да! - Это относилось к Дэну. - Так вы мистер Треффри? Значит, мы компаньоны! - И на лице его заиграла мальчишеская радость.

- Смотрите! - сказал он. - Вам я могу кое-что показать. - И он отпер дверь каюты.

Казалось, там не было ничего, кроме большущего куска брезента, который, оттопырившись, свисал с верхней койки. Он откинул брезент. Потом была отодвинута нижняя койка и на ее месте обнаружился уродливый ствол снятого со станка пулемета.

- У нас таких шесть, - сообщил он шепотом и с такой невероятной таинственностью, что она только подчеркивала его природное простодушие.

- Наш капитан говорит, они сейчас там на вес золота. И винтовок у нас тоже порядочно, а боеприпасов полным-полно. Он и меня взял в долю. Все лучше, чем служить в пароходной компании да играть на палубе в крикет с пассажирами. Я уже решил, как повстречался с капитаном: все это побоку и куплю сахарную плантацию. Душа-человек, наш капитан! Пойду доложу ему. Всю ночь его не было; вернулся на борт, когда уже четыре склянки пробили; теперь прилег вздремнуть, но ради вас разбужу, не заругает.

Он вышел. Я гадал, что в Зэхери Пирсе могло привлечь такого вот юнца? Какой-нибудь сынок, один из двенадцати детей сельского пастора, не иначе, горит желанием застрелить нескольких негров, вечно ребячливый и простодушный.

Вернулся он с целой грудой бутылок.

- Что вы будете пить? Капитан выйдет через минуту. А мне надо наверх. Дел по горло.

Минут через пять Зэхери Пирс действительно вышел. Он даже не протянул нам руки, за что я проникся к нему уважением. Лицо у него было утомленное и еще более вызывающее, чем обычно.

- Слушаю вас, господа, - сказал он.

- Мы пришли спросить вас, как вы намерены дальше поступить? - сказал Дэн.

- Не понимаю, - ответил Пирс, - какое вам до этого дело?

Маленькие глазки Дэна сделались совсем злыми, как у кабана.

- Вы получили от меня пятьсот фунтов, - произнес он. - Как вы думаете, почему я их дал вам?

Зэхери хрустнул пальцами.

- Это меня не интересует, - сказал он. - Я отплываю в среду. Ваши деньги в сохранности.

- Знаете, что я думаю о вас? - сказал Дэн.

- Нет, и знать не хочу! - Потом он улыбнулся со свойственной ему удивительной способностью вдруг преображаться. - А впрочем, как вам будет угодно.

Дэн вконец помрачнел.

- Ответьте мне честно, - проговорил он, - какие у вас намерения по отношению к ней?

Зэхери глянул на него из-под насупленных бровей.

- Никаких.

- И у вас хватит низости отрицать, что вы сделали ее своей женой?

Зэхери спокойно посмотрел на него.

- Нет, отнюдь нет, - ответил он.

- Ради всего святого, зачем вы это сделали?

- А что, вы думаете, только у вас есть право стать ее мужем, мистер Треффри?

- Так поступить с совсем еще девочкой! Где ваше мужское великодушие? Красться потихоньку ночью и для чего? О, господи! Неужели вы не понимаете, что поступили по-скотски?

Зэхери весь потемнел и сжал кулаки. Но он как будто сумел подавить в себе гнев.

- А вы бы хотели, чтоб я оставил ее вам? - усмехнулся он. - Я обещал ей, что возьму ее с собой туда, и мы бы потихоньку уехали в среду, если б не явились вы с вашей проклятой собакой и не вынюхали все. А теперь все провалилось! Нет смысла брать ее с собой. Я вернусь к ней богатым человеком или вообще не вернусь.

- А до тех пор? - вмешался я.

Он с видимым облегчением повернулся ко мне.

- Я бы взял ее, чтобы избежать шума, непременно бы взял, вина не моя, что все открылось. Дело у меня рискованное. Если б она была со мной, это могло бы погубить все предприятие; я бы все время нервничал. И для нее небезопасно.

- Ну, а в каком же положении будет она, пока вас нет? - спросил я. - Вы уверены, что она стала бы вашей женой, если бы знала, что вы собираетесь ее вот так оставить? Вам бы следовало отказаться от вашего предприятия. Вы овладели ею. Ее жизнь в ваших руках: ведь она еще дитя!