— В чем дело?
— Небольшое мероприятие, — многозначительно улыбнулся доцент Казбулатов, и Триэс только теперь заметил, какие у него белые, крепкие, хищные зубы. На нем были брюки галифе, заправленные в хромовые сапоги, и какая-то экстравагантная куртка.
Инна стояла на открытой площадке спиной к двери.
— Королевская охота, да? — подмигнул профессору доцент.
— Только для нас, — шепнул Андрей Аркадьевич.
— А как же этот… Синяя куртка… тот, что живет внизу?
— Товарищ Пони проходит по другому разряду, — объяснил Казбулатов, продолжая командовать молодыми людьми. — Для них потом организуют коллективную охоту.
— Как-то нелогично, — пожал плечами Андрей Аркадьевич. — С одной стороны, ему дали лучшую в доме комнату, а с другой…
— Комната, дорогие товарищи, это еще не все.
В коридорчике было почти темно. Тщедушный свет занимающегося утра позволял различать лишь черное и серое, как на недопроявленной фотографии. Андрей Аркадьевич направился к маленькой двери в стене, включил электрический свет. Все небольшое пространство чулана, о существовании которого Триэс даже не подозревал, занимали ружья, винтовки, охотничьи ножи, фонари, бинокли, приспособления для чистки и смазки оружия, коробки с патронами, запасные обоймы.
— На кого будем охотиться?
— Сие покрыто мраком неизвестности. — Андрей Аркадьевич пригнулся, чтобы не стукнуться головой о косяк. — Доцент скрывает. Готовит сюрприз.
Триэс взял двустволку, переломил пополам, замкнул, нажал на оба спуска, услышал два коротких щелчка.
Инна вошла в каморку следом за ними.
— Возьми это, — сначала посоветовал он, протягивая аккуратное ружье о трех стволах: два сверху, третий внизу, по центру, но оно оказалось чересчур тяжелым, и тогда решили остановиться на маленьком «манлихере», от которого исходил терпкий запах металла.
Сумм предпочел автоматическую винтовку восьмого калибра. Распечатал коробку, набрал горсть патронов и принялся снаряжать обойму.
Инна в вечернем платье и Андрей Аркадьевич в темном костюме с карабинами в руках походили на отъявленных террористов.
— Не хотите переодеться? — спросил Триэс.
— Да ведь никуда не пойдем.
— В каком смысле?
— Будем ждать, когда какой-нибудь зверь выбежит на поляну перед домом. Доцент обещал обо всем позаботиться и намекнул, что охота не совсем обычная.
Триэс отлучился к себе в Охотничью комнату за патронташем.
— На вашем месте я бы зарядил пулями. Какой калибр?
— Эти подойдут, — сказал Триэс, заменяя одни патроны на другие, с латунными гильзами.
Потом он взял у Инны «манлихер», потянул на себя рукоятку затвора, вынул обойму, снарядил ее, поставил на место, снял с мушки защитный колпачок и продул прицел.
— Fórsan et háec olim meminisse juvábit[2], — то ли пропел, то ли продекламировал Андрей Аркадьевич. — Если готовы, пошли.
Приподнятый над землей до уровня второго этажа помост с навесом на случай дождя — нечто среднее между бунгало и временной, приготовленной на скорую руку трибуной для выступлений — имел около шести шагов в длину и двух в ширину. Триэсу уже показывали его в день приезда. Над полем в серых предрассветных сумерках курился туман. Слева, на востоке, откуда вскоре должно было появиться солнце, близко к дому подступали сплошные заросли, а на юго-западе, метрах в двухстах, начиная примерно с середины холма, голубел лес. Зябкий утренний воздух пах тленом.
— Все-таки гнусно в наши дни убивать диких животных. — Триэс поежился. — Охота себя изжила. Перевели почти все зверье.
— Преувеличиваете, Сергей Сергеевич. Достаточно соблюдать определенные правила — и природе никакого вреда. Поверьте опытному охотнику. Уж сколько мы со старушкой Дианой ходили и на уток, и на зайцев, и на кабана. Прогуляешься эдак километров двадцать по лесу… Замечательная, смею заверить, разгрузка для подсознания.
— Я в этом как-то не нуждаюсь.
— Э, не скажите. У каждого там, — постучал Андрей Аркадьевич пальцем по голове, — авгиевы конюшни. Некоторые просто замуровывают дверь, не обращая внимания на крики и стенания заключенных…
— Кстати, вот деньги. Вчера вечером пришел перевод.
— Большое спасибо. Извините за беспокойство. Сразу, как только приедем…
— Пустяки. Телеграмма туда — телеграмма обратно.
— Так получилось… Прямо с заседания — в самолет. Второпях забыл деньги, а телеграмму собаке, сами понимаете, не отправишь, — оправдывался Андрей Аркадьевич.
— Сколько ей?
— Скоро пятнадцать.
— Ого!
— Да, — сказал Андрей Аркадьевич, удрученно покачав головой. — Мда…
Солнцу давно пора было показаться, но вместо этого горизонт совсем затянуло, и вскоре их вновь поглотила наступившая ночь. Через какое-то время, однако, в непроглядной тьме что-то дрогнуло и расступилось.
— Глядите! Снова светает, — нарушил долгое молчание Андрей Аркадьевич. — Я же говорил, доцент свое дело знает. Ну и размах!.. Приурочить охоту к полному солнечному затмению!..
— Да нет, это луна, — сказала Инна.
— Луна? Какая разница! Насколько помнится, луна тоже движется с востока на запад. Верно, Сергей Сергеевич?
— Не морочьте голову, — сказал Триэс.
Уперев приклад винтовки в живот и положив ствол на перила, Андрей Аркадьевич поигрывал спусковым крючком, то слегка нажимая, то отпуская.
— Я тут при чем? Все претензии — к доценту Казбулатову. Пусть даже его вымысел не зрел, сумбурен, и с затмением солнца он переборщил… Но, согласитесь, специально приурочить охоту к затмению или затмение к охоте… В этом есть что-то грандиозное. Вообще, привитый искусной рукой к зрелой действительности, даже самый необузданный вымысел может дать замечательные плоды.
— Как и незрелая действительность, привитая к зрелому замыслу, — добавил Триэс ему в тон.
— С пользой прививается все, что само по себе в чем-либо нуждается…
Едва Андрей Аркадьевич успел произнести эту свою сентенцию, как вдали, на холме, послышались топот, рычание, треск ломаемых веток. На поляну выскочило похожее на медведя волосатое животное с длинной узкой мордой и широкими, как локаторы, ушами.
Андрей Аркадьевич вскинул винтовку. Раздался выстрел. Пуля взметнула фонтанчик земли. Животное подпрыгнуло, хрюкнуло, изогнулось всем телом и бросилось наутек. Андрей Аркадьевич выстрелил вслед.
— Ну что же вы? — спросил он, раздосадованный. — Почему не стреляли?
— Да уймитесь вы в самом деле, Андрей Аркадьевич!
Инна испуганно посмотрела на мужчин.
— А если это уже все?
— Будем считать, что охота не состоялась.
— Вы готовы смириться?
Ответом послужил приближающийся грозный топот и надвигающийся широким фронтом звук, похожий на посвист утиных крыльев. Прямо на них мчалось стадо огромных крыс.
— Вот так сюрприз! Милые наши предки, — тщательно прицеливаясь, одной половиной рта, чтобы не дрогнула мушка, проговорил Андрей Аркадьевич. Правая его щека была плотно, до белизны, прижата к прикладу. — Меланодон гигантский, если не ошибаюсь. Предтеча нынешних млекопитающих.
Он выстрелил. Бегущая впереди крыса споткнулась и несколько раз перевернулась через голову. Андрей Аркадьевич снова выстрелил.
— Стреляйте! — отрывисто выкрикнул он. — Стреляйте же!
Стадо неслось по направлению к дому, к башне, на которой они находились, и было готово, казалось, смести все на своем пути.
Инна выстрелила почти наугад. Еще одна крыса, неловко подпрыгнув, тяжело завалилась набок. На нее с ходу налетела сзади бегущая, упала и покатилась вниз по склону.
— Coup de roi![3] — раздался восторженный возглас Андрея Аркадьевича. — Браво! Браво!
Его глаза озорно сверкнули. Ободряюще улыбнувшись Инне, он вновь налег щекой на гладкий приклад.
Триэс тщательно прицелился, ведя мушку с некоторым опережением, и потянул спуск, но выстрела не последовало. Ему показалось, что курок заклинило. Он потянул спуск изо всей силы, ружье рванулось из рук и выпалило с оглушительным грохотом. Справа и слева стреляли с небольшими перерывами. Триэс выстрелил еще раз, надломил ружье, вытащил дымящуюся гильзу, затем другую, вставил в оба ствола патроны с пулями и снова прицелился.