― Мы уже этим занимаемся, ― сказал Терри, и Том понял, что тратит время. ― Наш северный корреспондент ведет его. У него есть контакт в полицейском управлении, с кем-то высокого положения. Он не был бы корреспондентом, если бы у него не было. Ты не рассказал мне ничего, чего я уже не знаю.

― Я уже понял, ― сказал Том с натянутым весельем. ― Подумал, что, в любом случае, стоит позвонить.

Он сильно старался скрыть удручающее разочарование, которое ощущал.

― Как там у вас дела?

― Ужасно, ― сообщили ему. ― Мы не только имеем дело здесь с кабинетом министров. Также и с его женой.

― Его женой?

― Она адвокат и чертовски психованная. Ее прозвище в официальных кругах ― «Сука», что уже о себе говорит, раз уж юристы ее так прозвали. Они считают, что даже премьер-министр ее ужасно боится. Все боятся.

― Включая Дока?

― Особенно Док, ― поделился Терри. ― Она звонила ему сегодня утром, держала его яйца в тисках целый час. Мы с таким же успехом могли бы выбросить белый флаг на крыше здания.

― Так что он будет делать?

― Ты не слышал этого от меня, ― сказал ему Терри, ― но нас могут закрыть.

― Ты шутишь?

Этого не может произойти. Конечно же, легендарный Док не собирается на самом деле сворачивать дело при первом упоминании дела о клевете.

― Это очень вероятно, ― признал Терри. ― Значительная сумма возмещения убытков, опровержение, извинения.

― Эту женщину не волнует, что ее муж трахался с проститутками? ― не верил своим ушам Том.

― Она в это не верит, ― сказал Терри. ― Или решила не верить. Она связана своей жизнью, своим будущим и будущим ее детей с этим мужчиной. Если он идет вверх, они тоже, если он падает, они рухнут на землю вместе с ним. Так что, если он и будет совать свой член еще куда-то, не это для нее в приоритете.

― Иисус, я не верю, что Док собирается закрываться. Мужчина виновен, подобно греху.

― Это под рассмотрением, ― Терри понизил голос до шепота. ― Атмосфера здесь сейчас ужасная. Люди плачут в туалетах, и я говорю не только о женщинах.

― Я должно быть популярен.

― Не ожидай приглашения на рождественскую вечеринку.

***

― Как все прошло? ― спросил Пикок, прождавший в офисе главного инспектора Кейна его возвращения.

― Четыре мужчины, ―сказал ему Кейн.

― Что? ― Пикок не скрывал своего недовольства.

― Но мы можем выбрать их.

― Ладно, ― его тон стал более выверенным, но инспектор Пикок все еще не был счастлив. ― Так, значит Супер на самом деле хочет от нас, чтобы мы убрали четырех мужчин с текущего расследования по пропавшей девушке, чтобы перекинуть их на это?

― Послушай, Джон, ― Кейн понизил голос, когда полицейский констебль в униформе прошел мимо открытой двери. ― Он по сути дал мне зеленый свет на то, чтобы выдернуть наших самых слабых парней с дела Мишель Саммерс и перекинуть их на тело в поле. Составь мне список неэффективных бестолочей в количестве четырех человек, от которых навряд ли будет толк в деле. Я переназначу их на этот.., ― он пытался подыскать верное слово, ― …скелет.

― Я могу назвать четверку, над которой вряд ли стану лить слезы, их имена сразу пришли мне в голову.

― Кто?

― Очевидно, Винсент.

― Очевидно, ― кивнул Кейн. ― От него столько же пользы, как и от автомата по продаже презервативов в монастыре.

― Дэвис, он всегда на больничном; Вилсон, всегда «под мухой», и Брэдшоу, потому что он всегда ошибается.

― Я не могу оспорить ни одно из имен.

***

Бетти Тернер села в постели, ее спина была напряжена, она выжидала. Было поздно, снаружи шел дождь, но это не имело значения. Ничего не имело значения, кроме того, как позволить другой женщине узнать, что она знала.

Она все прекрасно знала.

Старая леди ждала, пока дом не погрузится в тишину, а ее три взрослых сына не уснут, прежде чем мягко прошлепать вниз по лестнице и накинуть дождевик на свою ночную сорочку. Она открыла дверь, дождь превратился в ливень. Она ступила под него и тихо прикрыла за собой дверь. Бетти шла по сырой брусчатке в своих тапочках, игнорируя холод, думая только о пункте ее назначения.

Улицы были пусты в этот час, и никто не видел, как старая леди медленно и неуверенно движется к деревне. Ее тапочки промокли, ее ноги хлюпали в воде, но она не повернула назад. Бетти насквозь промокла к тому времени, как достигла входной двери старого дома священника.

― Это была ты, ― произносила в запертую, тяжелую деревянную дверь, сильно в нее барабаня, зная, что где-то в этих стенах, кое-кто слушает. Она постучала снова, в этот раз сильнее. ― Это была ты!

Дождь прилепил волосы Бетти к ее голове, и она откинула их прочь нетерпеливой рукой.

― Это была ты!

Бетти была права. Мэри Кольер не спала. Она лежала в постели с одеялом, натянутым до подбородка, с плотно зажмуренными глазами, и могла слышать стук руки Бетти по своей входной двери и ее настойчивый клич.

― Это была ты…

Мэри знала, кто там снаружи попрекает ее. Голос был приглушен дверью и дождем, но слова все еще были слышимы.

― ..это была ты…

И каждое из них пронзало Мэри Кольер, как клинок.