Надо идти дальше, прямо вперед по тротуару, избегая смотреть туда, где начинается зона действия комендантского часа. Она ускоряет шаг, будто идет по узкому пешеходному мостику и все время боится упасть в пустоту. Жмется к домам, идет вдоль стены лицея Жюля Ферри, где училась еще в прошлом году.
Теперь, перейдя площадь Клиши, она наконец поворачивается спиной к восемнадцатому округу. Оставляет позади этот квартал, навсегда утонувший во тьме комендантского часа. Словно вовремя спрыгнула с тонущего корабля. Она не хочет думать об отце, потому что ощущает себя еще слишком близкой к этой черной и тихой зоне, откуда никто и никогда больше не сможет выйти. Ей же удалось спастись в последний момент.
Она уже не чувствует удушья, которое испытала в метро и только что на перекрестке Барбе - Рошуар, когда увидела неподвижно стоящих солдат и полицейских. Ей кажется, что улица впереди - это широкая лесная аллея, которая там вдали открывается на запад, на море, и ветер уже бросает ей в лицо мелкие брызги.
Когда она подходила к площади Звезды, начался дождь. Она встала под козырек какого-то подъезда на Тильзитской улице. На первом этаже соседнего здания - чайный салон под вывеской "Встреча". Она долго не решалась войти туда, из-за того что на ней были спортивное пальтишко и старый свитер.
Наконец зашла и села за столик в глубине зала. Клиентов в этот вечер немного. Она вздрагивает: пианист играет одну из мелодий "Венских вальсов". Официантка приносит ей чашку шоколада и миндальное печенье и как-то странно смотрит на нее. Ингрид вдруг задумывается, имеет ли она право находиться здесь. Быть может, несовершеннолетним без сопровождающих запрещен вход в этот чайный салон? И почему ей в голову пришло это выражение? Несовершеннолетние без сопровождающих. Ей шестнадцать, но выглядит она на двадцать. Она пытается разгрызть миндальное печенье, но оно слишком твердое, а шоколад такой бледный, почти лилового цвета. Да и вкус у него не шоколадный. Хватит ли ей пятидесяти франков, полученных за "Венские вальсы", чтобы уплатить по счету?
Когда чайный салон закроется, она снова окажется на улице, под дождем. И надо будет искать место, где пробыть до полуночи. А после, когда здесь настанет комендантский час? Ее охватывает паника. Она не подумала об этом, когда шла, прижимаясь к стенам домов, чтобы не попасть в другой комендантский час, тот, шестичасовой. За соседним столиком она заметила двух молодых людей. Один из них в светло-сером костюме. Румянец на щеках контрастирует с суровостью взгляда и тонкими губами. Эту жесткость взгляду придает бельмо на правом глазу. Белокурые волосы зачесаны назад. Другой брюнет в потрепанном твидовом пиджаке. Говорят они тихо. Она встретилась взглядом с брюнетом. Первый резким жестом открывает позолоченный портсигар, берет сигарету и прикуривает от такой же, как портсигар, позолоченной зажигалки. Кажется, он что-то объясняет брюнету. Иногда повышает голос, но музыка заглушает его слова. Брюнет слушает и время от времени кивает в знак согласия. Она еще раз встретилась взглядом с брюнетом, и он улыбнулся ей.
Выходя из чайного салона, блондин в светло-сером костюме небрежно махнул рукой брюнету. Тот остался один за столиком. Пианист по-прежнему играет мелодию из "Венских вальсов". Она боится, что салон вот-вот закроют.
Вокруг нее все вдруг поплыло. Она пытается победить нервную дрожь. Хватается пальцами за край стола и не отводит глаз от чашки шоколада и миндального печенья, которое так и не смогла съесть.
Брюнет встал и подошел к ней:
- Похоже, вы не очень хорошо себя чувствуете...
Он помогает ей встать. На улице они делают несколько шагов, и ей становится лучше. Он держит ее под руку.
- Я не дошла до дома... В восемнадцатый округ... Из-за комендантского часа...
Она проговорила все это очень быстро, словно хотела избавиться от какого-то груза. И вдруг начала плакать. Он сжал ее руку.
- Я живу совсем рядом... Пойдемте ко мне...
Они идут по кривой улочке. Темно почти так же, как тогда, когда она была на краю зоны комендантского часа и изо всех сил боролась с искушением сойти с тротуара девятого округа. Они переходят улицу, где фонари горят синим светом ночников.
- Что хорошего вы делаете в жизни?
Он задал этот вопрос очень ласково, хотел расположить ее к себе. Она перестала плакать, но слезы еще катились по подбородку.
- Я танцовщица.
Она смутилась, когда они прошли за решетчатые ворота и пересекли двор одного из больших особняков, выходящих на площадь Звезды. На третьем этаже он открыл дверь и пропустил ее вперед.
Люстры и лампы включены. Занавески задернуты, чтобы с улицы не было заметно света. Никогда в жизни она не видела таких больших комнат и таких высоких потолков. Они прошли прихожую, а потом комнату, где все стены заставлены полками со старинными книгами. В гостиной в камине догорали дрова. От поленьев почти ничего не осталось. Он предложил ей снять пальто и сесть на диванчик. В глубине гостиной в большой застекленной ротонде зимний сад.
- Можете позвонить домой.
Он поставил телефон возле нее на диванчик. Минуту она была в нерешительности. "Можете позвонить домой"... Она прекрасно помнила номер: Монмартр 33-83, это был телефон в кафе на первом этаже гостиницы. Ответит хозяин, если только он уже не закрыл кафе из-за комендантского часа. Дрожащим пальцем она набрала номер. Он склонился перед камином и ворошил кочергой угли.
- Не могли бы вы передать кое-что доктору Теирсену? - Ей пришлось не один раз повторить фамилию. - Доктору, который живет в гостинице... Да... Это его дочь... Скажите ему, что у меня все в порядке...
Она очень быстро положила трубку. Он сел рядом с ней на диванчик.
- Вы живете в гостинице?
- Да, с отцом.
Обе их комнатки легко уместились бы в углу этой гостиной. Она представляет себе входную дверь гостиницы, покрытую красным ковром винтовую лестницу, круто поднимающуюся на второй этаж. Направо по коридору номера три и пять. И эта гостиная, где она сидит сейчас, с шелковыми занавесками, деревянными панелями, люстрой, картинами и зимним садом... Неужели то и другое - в одном городе, или, может, это ей снится, как недавно в метро, когда ей представилось, будто она едет на бульвар Орнано в фиакре? А ведь отсюда до Орнано не больше десяти остановок на метро.