– Они стоят много больше, чем твои собутыльники! – ответил Паскалу.

– В любом случае, что вы пыжитесь, чего добиваетесь своими криками? – Галлин побледнела как полотно. – Решение о высылке цыган мэр подпишет только с согласия муниципального совета. Это решение означает конец паломничества в Сант, вам ясно, господин Гратто? Весеннего паломничества. И вы полагаете, жители Санта и торговцы вам за это скажут спасибо?

Гратто притих. Инициативу перехватил Колье.

– У вас язычок хорошо подвешен. А ваш дед мог бы иногда свой попридержать!

Мишель чувствовал, что Галлин и Паскалу выиграли эту партию. К подобным словесным баталиям он не привык, но сейчас ему хватило сообразительности понять, что противник переходит к угрозам, исчерпав запас всех прочих аргументов.

И в самом деле Колье повернулся к своим и буркнул:

– Друзья, нам здесь больше незачем оставаться! Пускай защищают своих цыган, выпускают на свободу воров! Когда-нибудь они еще пожалеют… может быть, даже раньше, чем воображают!

Жандармы остановили автомобиль, не доезжая до лагеря. Теперь они неторопливым шагом направлялись к толпе.

– Что здесь делают эти люди? – подойдя поближе, спросил бригадир.

Колье еще раз подал знак всем разойтись. Но жандармы придерживались иной точки зрения.

– Минуточку, господа… задержитесь, пожалуйста! Нам сообщили, что в этом районе драка…

– Все к тому и шло, господин бригадир! – произнесла Галлин, выступая вперед. – Если бы не отвага этих молодых людей и Паскалу… если бы не мудрость Карума Старшего, эти господа добились бы своего – устроили бы потасовку, а вину свалили бы на цыган!

– Понятно… Сейчас разберемся, – сказал бригадир. – Кто-нибудь хочет дать показания?

В группе недовольных раздался невнятный ропот.

– Потом тебя же и затаскают! – проворчал Жирба.

– Вас, мсье, «затаскают», если вы того заслужили, – парировал жандарм. – А общественный порядок надо соблюдать. Я повторяю вопрос: кто-нибудь хочет дать показания?

На этот раз аудитория осталась безмолвной.

– В таком случае, пожалуйста, разойдитесь! Вяло, словно нехотя, демонстранты потянулись к городу, то и дело оборачиваясь и бросая мрачные и грозные взоры на наездников.

– А теперь, мадемуазель, объясните, что тут все-таки произошло? – спросил бригадир.

– Я приехала в самый разгар, но эти молодые люди, господин Паскалу и, естественно, Карум уже были здесь.

Жандарм выслушал рассказ Мишеля и Паскалу.

– Вот такие дела, – вздохнула девушка. – Похоже, у этих людей нет ни капли мужества. Я просто теряюсь! У деда всю жизнь работали цыгане. И никогда не было ничего подобного!

– Признаться, частые кражи изрядно взбудоражили общественность, – заметил бригадир. – А кто эти ребята? Они тоже работают у господина Фредерика?

Галлин объяснила.

– Мой совет вам, молодые люди: будьте поосторожнее, – проговорил жандарм. – Как говорится, свои собаки дерутся – чужая не лезь. Вот оно, разумное поведение!

Сначала изумившись, а затем возмутившись, Мишель, однако, удержался от комментариев. Он в очередной раз убедился, насколько нелепыми бывают пословицы, хотя принадлежат они к так называемой «народной мудрости». Ну что общего с собаками у Жана с Нуром, очевидных козлов отпущения, или банды Гратто?

Жандармы направились к Каруму Старшему – тот так и стоял неподвижно с бесстрастным лицом, словно все случившееся было сущим пустяком. Бригадир поднес руку к козырьку.

– Ваше имя Карум, вы старший в лагере? – Да.

– Что, на ваш взгляд, здесь произошло?

– Эти люди собрались у входа, кричали, размахивали кулаками. Я дал команду своим залезть в кибитки, а сам пошел посмотреть, что им здесь нужно. Ничего хорошего. На ругань я не отвечал. Они обзывали меня и моих соплеменников ворами. В этот момент появился Паскалу со своими юными друзьями. Вот, собственно, и все.

– Гм… Если бы мы могли везде поспевать одновременно… Я могу вам только посоветовать не показываться в городе в ближайшее время.

– Но есть нам что-то надо! Тем более, по обычаю, мы сопровождаем праздничную процессию.

Бригадир едва не вспылил.

– Обычай, конечно, штука хорошая! – проворчал он. – Вот выльется ваш обычай в приличную заварушку, тогда узнаете!

Карум не шелохнулся. Бригадир огромным усилием воли взял себя в руки.

– Ладно… Разберемся… Но если вы рассчитываете на помощь властей, не надо вставлять нам палки в колеса! До свидания!

Всем по очереди отдав честь, жандарм в сопровождении подчиненного, который за все это время даже рта не раскрыл, вернулся к машине.

Ребята спешились, подошли к Галлин и старику цыгану. Выражение лица последнего утратило безмятежность. Он пристально всматривался в лица своих друзей, словно пытался прочесть их мысли.

– Жан и Нур сегодня не ночевали в лагере, – не слишком твердо произнес он. – Я думал, они с вами! Хотя они бы тоже примчались… Где же они могут быть?

– Жан не возвращался? – удивилась Галлин. – Мне казалось, полиция их отпустила.

– Верно… Мы их проводили точно до этого места! – вставил Мишель.

– Как? – изумился Даниель. – Как они могли…

– Наверное, еще куда-то отправились, – решил Артур.

– Ночью лаяли собаки, – вновь заговорил Карум. – Может быть, когда возвращались внуки? Но почему они опять ушли?

– И вы ни слова не сказали жандармам, – удивленно пробормотала Галлин.

Карум обреченно воздел руки.

– От жандармов помощи не дождешься, – вздохнул он. – Им до нас нет никакого дела – до тех пор, пока это не касается гаджо!

– Я все-таки очень беспокоюсь… после вчерашнего, – продолжала Галлин.

– А что случилось вчера? – спросил Карум.

– Да, действительно, вы же не виделись с Жаном! – спохватился Мишель.

И он, по возможности скупо, обрисовал вчерашний инцидент, рассказал о вмешательстве господина Сегоналя и об условном освобождении цыган.

– Жан и Нур, наверное, где-то неподалеку, – заключил он, – они ведь обещали не выезжать за пределы Санта!

– Обещание есть обещание, – серьезно подтвердил Карум. – Жан и Нур не нарушат слово, которое дали господину Фредерику!

– Я в них абсолютно уверена! – с жаром воскликнула Галлин.

– Мадемуазель, мои внуки были бы счастливы это слышать.

Галлин догадалась, о чем подумал старик цыган.

– Вы собираетесь что-нибудь предпринимать? – спросила девушка.

– Что предпринимать? Куда идти? У Жана и Нура свои головы на плечах. Они не станут меня волновать понапрасну. День только начался. К обеду они непременно вернутся. Дети всегда находят родительский бивуак!

Лагерь вновь ожил, цыгане вернулись к прерванным делам. Однако на задворках что-то оживленно обсуждала кучка людей. Старик Карум заметил, что ребята смотрят в ту сторону.

– Да, действительно, – сказал он. – Я, кажется, знаю, почему ночью лаяли собаки, хотя это странно. Пойдемте со мной…

Вслед за Карумом ребята направились в дальний конец лагеря, мимо еще дымящегося костра.

Коротко поздоровавшись, цыгане посторонились. Карум указал пальцем на круглое отверстие, сверху прикрытое досками. Рядом лежали большие плоские камни.

– Не подходите к краю, – сказал Карум. – Это очень глубокий колодец, вырыт еще Бог знает когда. Мы им никогда не пользовались – вода соленая. Этой ночью камни кто-то разворошил, а потом не слишком аккуратно сложил на место… Эти доски я приказал положить, чтобы, не дай Бог, детишки не свалились. Интересно, кто мог их снять и, главное, зачем?

Мишель нагнулся, приподнял доску и увидел воду – на неожиданно большой глубине. Еще он заметил проржавевшие перекладины, нечто вроде внутренней лестницы.

«Занятно», – сказал он себе.

Кому пришло в голову открывать колодец? И, главное, куда запропастились Жан с Нуром?

Карум вернул доску на место и не спеша проводил молодых людей до ворот.

– Можно мне заехать во второй половине дня? – спросила Галлин.

– Наши двери всегда открыты для друзей, – ответил цыган. – Будьте счастливы. Карум за все всех благодарит!