— В конце концов, я готов поверить в то, что в Алжире существует некая строительная фирма со странным названием… Более того, я готов допустить, что эта фирма желает принять на работу инженера-строителя из Польши, платить ему зарплату и предоставить жильё, служебную, так сказать, квартиру. А вот почему они выбрали именно меня — этого я никак не могу понять! И не знаю, что мне делать.

— А это я тебе скажу! — заявила энергичная пани Кристина. — Ты должен отправиться в алжирское посольство и спросить их, что все это значит. Заодно узнаешь, что означают эти самые АД. Догадываюсь, это их валюта, но должна же я знать, по какому курсу её рассчитывать!

Не слушая жену, пан Роман продолжал рассуждать вслух:

— И почему выбрали именно меня? В конце концов, не такой уж я знаменитый специалист, чтобы обо мне знали во всем мире. И в жизни не пытался ни разу выехать ни в одну загранкомандировку…

— А жаль! — вполголоса прокомментировала жена.

— …так откуда мог взяться вдруг контракт? Ничего общего у меня с Алжиром никогда не было…

Павлик пришёл к выводу, что самое время им вмешаться, и пнул под столом сестру.

— А не могло получиться так, — осторожно произнесла сестра, глядя на отца невинными голубыми глазами, — не могло получиться так, что кто-нибудь из твоих знакомых, работающих в Алжире, замолвил там о тебе словечко?

Отец с головой погрузился в свои рассуждения и не слышал того, что сказала дочь. Услышала и прореагировала мама.

— Как ты сказала? — подозрительно спросила она.

— Очень просто, — ответила Яночка, собираясь повторить свою версию того, откуда в далёкой Африке могли узнать о польском инженере-строителе, но тут подключился Павлик:

— А что? Очень даже свободно! Вон сколько там наших работает! Может, какой-нибудь папин знакомый подговорил какого-нибудь арабского предпринимателя принять на работу папу.

— …и даже заявление за него написал, — подхватила Яночка.

Мамины подозрения усугубились.

— А ну помолчи! — решительно прервала она тоскливые рассуждения мужа. — Сдаётся мне, нашим детям известно по этому делу гораздо больше, чем мы думали. Дети, немедленно расскажите все, что знаете! И учтите, я не поверю в некоего мифического доброжелателя-знакомого!

Павлик попытался вывернуться.

— И совершенно напрасно! Всегда может найтись хороший человек… Яночка перебила брата:

— Так и быть, скажем правду. Вот вы вечно стонете, как трудно жить, еле сводите концы с концами, а у нас все хуже со снабжением, километровые очереди за всем. Ну мы и подумали — надо помочь родителям. Со всех сторон только и слышишь, как хорошо зарабатывают поляки, которым удаётся устроиться на работу по контракту за границу. Вот мы и написали за папу заявление…

Пан Роман с ужасом уставился на собственную дочь. Пани Кристина не верила своим ушам.

— Написали заявление, подумаешь, большое дело! — опять подключился Павлик. — И разные прочие официальные бумаги. Ну, сделали фотокопию твоего диплома и отправили в Алжир. Что ты так смотришь?

Опасаясь за брата, Яночка переключила внимание на себя:

— У тебя оказалось маловато заслуг, — продолжила она, — мы боялись, что тебя могут не принять на работу, но вот видишь — приняли. Так что мы все сделали, тебе осталось доделать пустяки, быстренько собраться и ехать, видишь же — дело срочное. Завтра же и начинай заниматься. А я знаю, в Алжире климат хороший, не в Сахаре, конечно, а на побережье, Тиарет не в Сахаре, от пустыни его отделяют Атласские горы. И там нет диких зверей, и вообще очень хорошо.

— Не собираешься же ты сказать, что не поедешь? — добил отца сын. — Такой случай подворачивается раз в сто лет, можно сказать, счастье само на тебя свалилось, не упускай его! Помни, у тебя жена и дети.

Ошарашенным родителям потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. К тому же пан Роман захлебнулся второй тарелкой супа и не сразу смог продохнуть. Немного опомнившись, родители засыпали своих предприимчивых детей градом вопросов. Пока те на них отвечали, макароны разварились в кашу. Как съели эту кашу с подгоревшими зразами — никто и не заметил, только потом, принимаясь за мытьё посуды, пани Кристина с удивлением обнаружила, что, оказывается, все съедено. А сейчас, за обедом, все внимание было посвящено счастью, нежданно свалившемуся на семью. Дети настырно агитировали отца не упускать его из рук, отец изо всех сил старался не согнуться под бременем сего счастья, мама упорно молчала. Наконец, когда все глаза ожидающе устремились на неё, высказала своё мнение, причём тоном, не терпящим возражений.

— Во-первых, относительно того, что нельзя упускать счастливый случай. Тут двух мнений быть не может. Не может! — повторила она, строго глядя на мужа. — Во-вторых. Ты должен как можно быстрее обо всем разузнать. Лучше всего у компетентных лиц. Послушай, — обратилась она к дочери, — кажется, ты сказала, тот человек, который принёс это письмо, недавно приехал из Алжира?

Яночка не успела ответить — отец вскочил с места и крикнул задыхающимся голосом:

— Как? Ты и в самом деле хочешь, чтобы я туда поехал? На край света?

— А ты разве не хочешь этого? — удивилась пани Кристина.

— Но, моя дорогая… это же Африка! Что мне делать в Африке? Чего я там не видел? К тому же, в Алжире французский, а я ни слова по-французски не понимаю.

— А вот и нет, понимаешь. Пардон, мерси, сюрприз…

— Сюрприз мне наши детки подстроили! Ну прямо гром среди ясного неба! Да мне там не справиться!

Мама распорядилась:

— Дети, унесите посуду в кухню. И не торопитесь… чай приготовьте.

В кухне Павлик довольно сказал сестре:

— Видишь, я был прав, когда говорил, что остальное мать возьмёт на себя. Немного, правда, боюсь, что с ними будет, когда отец ознакомится со своей автобиографией…

Усаживаясь на табуретку, Яночка решительно сказала:

— А номер телефона этого алжирского пана я им дам только тогда, когда отец окончательно и бесповоротно созреет. И вообще было бы лучше, если бы мы с тобой и остальное могли сами сделать. Как бы отец чего не испортил!

— Точно! — согласился Павлик. — Брякнет чего не следует, и все может сорваться.

— Давай пока вымоем посуду, — предложила Яночка. — Нам лучше не появляться в комнате, мама обрабатывает отца, это может затянуться. Ох, и упрямый же он! А где Тиарет — я специально узнавала. Знаешь, нам здорово повезло. Алжир страшно большой, а тут работа отца оказалась именно в Тиарете, в тех местах, о которых в письме говорилось. Сокровища где-то там поблизости.

— Пока все складывается неплохо, — заметил Павлик, помогая сестре складывать в мойку грязную посуду. — Нет, сковородку с обгоревшими зразами пусть мать сама моет. Ой!

— Ты чего?

— Да я только сейчас сообразил, что нам тоже придётся заняться французским!

— Ну и что? — спокойно отозвалась Яночка, пытаясь пренебрежительно пожать плечами, что не очень получилось, ибо её руки по локоть были в мыльной пене. — Учат же другие, а мы чем хуже?

Когда брат с сестрой покончили с чрезвычайно тщательным мытьём посуды, когда перетёрли её всю, когда заварили чай и принесли его родителям, пан Хабрович окончательно и бесповоротно принял решение — ехать в Алжир. И даже понял, что надо радоваться этому. Он уже не только не впадал в панику, но совершенно успокоился и немного впал в другую крайность — сыпал улыбками направо и налево и болтал без умолку.

Внимательно поглядев на отца, дочка поняла, что можно приступать к следующему этапу операции.

— Тебе совсем не обязательно обивать пороги арабского посольства, — сказала она отцу. — Тот алжирский пан сказал — если что будет непонятно, позвони ему. Он оставил свой номер телефона.

— Где этот номер? — радостно вскричал отец.

Яночка вышла в прихожую, достала из ящичка стола визитную карточку алжирского незнакомца и принесла её отцу.

— Северин Звияк, — вслух прочитал пан Роман. — Инженер-строитель, магистр. Гляди-ка, так же, как и я!