Павлик смертельно обиделся за своего любимца. Вернувшись с площади Конституции, где размещалось Агентство ЛЁТа, он громко выражал своё возмущение.

— Хабр в клетке, ты представляешь?! Пусть даже не в железной, а в плетёной, все равно! Ещё чего не хватало! Их бы самих в клетку посадить! Да я бы, на месте Хабра, на всю жизнь обиделся!

— Нечего икру метать! — осадила эмоционального брата девочка. — Ни в какую клетку Хабрика не посадят.

— Но они же мне ясно сказали — если не в клетке, собаку в самолёт не пропустят. Такие, видите ли, у них правила! Мне эту клетку хотели силой всучить!

— Ну и что? — спокойно возразила сестра. — Клетку можем взять, так и быть, протестовать не станем и до последней минуты будем сидеть тихо, как мышки. А потом выяснится, что клетка сама по себе не ходит! А он весит не меньше сорока килограммов. Ну, усёк?

Павлик расцвёл.

— Клево! Вот это мысль! Не заставят же они нас силой переть такую тяжесть!

— Вот именно. А носильщику сразу скажем, что мать за собаку ни гроша не заплатит, чтобы знал! И Хабр пойдёт ножками, а пустую клетку мы можем нести за ним, раз уж им так хочется. Нам не тяжело.

На следующий день от отца пришло обещанное письмо. Среди множества интереснейшей информации о разных сторонах экзотической арабской действительности — их непривычных для европейца продуктах, их коровах, которые каждое утро приходят чесаться об угол домика, пользуясь отсутствием загородки, о трудностях с водой и перипетиях с сантехникой и прочего — промелькнуло сообщение о том, что отец побывал на суку в Махдии, причём выяснилось, что таинственное словечко «сук» означает просто-напросто восточный базар.

— При чем тут базар? — ворчал Павлик, ещё и ещё раз вчитываясь в клочки драгоценного письма. — Вот, тут ясно написано: «Сук в Махдии». Какие сокровища могут быть на базаре? Разве можно разыскивать сокровища на каком-то базаре?

— Нет, ты невнимательно прочёл, — поправила мальчика сестра, тоже по сотому разу перечитывая бесценные указания. — Из письма следует, что на суку в Махдии следует искать не сокровища, а только сведения о них. Вот же, читай: «… только надо знать, где их найти». Отец понятия не имеет о сокровищах, поэтому, когда побывал на этом самом суку, не заметил никаких признаков сокровищ.

— А ты думаешь, мы заметим?

— Должны, ведь мы же знаем, что там надо что-то искать, вот и будем внимательно ко всему приглядываться.

— К чему именно?

— Да ко всему на свете, ко всему, что нам покажется подозрительным или интересным. И ещё будем прислушиваться. Может, надо там что-то такое услышать…

— Там же по-польски не говорят!

— Правильно, потому и надо в оставшееся время поучиться языку. Я же тебе говорила — поработать придётся.

— Какому языку? Арабскому?

— Ну нет, с арабским не справимся, хотя бы французскому. Там многие из арабов говорят по-французски, не только в учреждениях. Вот, отец ведь пишет, и в лавчонках тоже. Значит, и на суку говорят.

— А по чему мы будем учиться? Все французские учебники и словари отец забрал с собой. Сестра возразила:

— Не все. Остался самый толстый и самый старый словарь, отец не взял его из-за тяжести. А в нем есть грамматика, я посмотрела.

— Все равно меня этот сук сбивает с толку, — упорствовал брат.

— Мне тоже это не нравится, но сам понимаешь, начинать придётся именно с него, в письме ясно написано. Эх, жаль, о каменоломне отец ничего не написал.

— Вот именно! Смотри, письмо на восьми страницах, о всяких глупостях пишет, о коровах и унитазах, а о важных вещах — ни словечка. Один сук, и то подозрительный.

— Ладно, не придирайся, лучше подумай о том, все ли мы предусмотрели. Ты у нас ответственный за техническую сторону поисков сокровищ.

— Вроде бы все. Пришлось проследить, чтобы уголь мать закупила в нужном количестве.

— Какой ещё уголь? — удивилась сестра.

— Активированный, средство при желудочно-кишечных отравлениях. Уж я ей всю плешь проел, наконец поняла, что без него там всем нам гибель, и закупила.

— Достаточно?

— С полкило, не меньше.

Сев за письменный стол, Яночка подпёрла кулаками подбородок и с удовлетворением заявила:

— Ну что ж, во всяком случае мы делаем все от нас зависящее. Ох, скорей бы уж поехать! Там, на месте, и разберёмся.

— Долго ещё! — вздохнул брат. — Два месяца и десять дней.

С ангельским терпением переждал Хабр все паспортно-таможенные процедуры в аэропорту, спокойно сидя на полу рядом с новой плетённой из прутьев клеткой, которую, вероятно, воспринял как свой личный багаж. Только один раз покинул он свой пост, да и то по делу. Внимание пса привлёк один из пассажиров, стоящий у стойки оформления багажа на самолёт, отправляющийся во Франк-фурт-на-Майне. Подкравшись к этому человеку, пёс внимательнейшим образом обнюхал его, после чего сделал стойку на него, как на дичь, и оглянулся на Яночку, видит ли.

Яночка отозвала собаку и сказала брату:

— Голову даю на отсечение, этот тип что-то незаконное провозит.

— Ясное дело! — не сомневался Павлик. — Наверняка наложил в штаны, хотя по нему и не видно. Скажем таможенникам?

— Не до того нам, — ответила сестра. — Мама зовёт, её багаж уже просмотрели.

Брат с сестрой и не заметили, что стоящий неподалёку служащий аэродрома слышал их разговор. Внимательно поглядев сначала на собаку, потом на подозрительного пассажира, он подошёл к одному из таможенников, производящих досмотр ручной клади, и что-то шепнул ему. Подозрительного пассажира отвели в специальную комнату для личного досмотра.

Что же касается Яночкиных соображений относительно пса и его клетки, то они полностью подтвердились. По трапу самолёта Хабр поднялся самостоятельно, солидно и с достоинством, а за ним надутый и оскорблённый в своих лучших чувствах Павлик втащил пустую плетёную клетку.

Самолёт не был переполнен, ибо по причине сверхнормативного количества пассажиров авиакомпании ЛЁТ выделила вместо одного самолёта два, так что в салоне места было много, большинство кресел пустовало. Ещё до взлёта пёс тщательнейшим образом обнюхал салон самолёта. Ознакомившись с новым для него помещением, он спокойно улёгся под пустым креслом рядом с пани Кристиной и заснул.

Погода была чудесная. На безоблачном небе ярко светило солнце, и где-то далеко внизу медленно двигалась земля, на которой все можно было прекрасно рассмотреть. Через полтора часа вместо земли под крылом самолёта блеснула голубая гладь Средиземного моря, а ещё через два часа опять показалась суша.

Втиснувшись каким-то чудом в одно кресло, Яночка с Павликом не отрывались от иллюминатора. Прекрасный знаток географии, девочка без умолку сыпала названиями всех стран, горных цепей и даже городов, над которыми пролетал самолёт. Павлик очень жалел, что они летят так высоко, все-таки не все удавалось рассмотреть, как бы хотелось. Пани Кристина очень радовалась тому, что они взяли с собой в путешествие мудрого и всезнающего Хабра. Вон как спокойно спит, значит, им никакая опасность не грозит, можно не тревожиться.

Наконец самолёт вроде бы сбросил скорость и стал постепенно снижаться, а над дверью появилась надпись о ремнях и курении. Хабр проснулся. С большой неохотой оторвался Павлик от окна и занял своё кресло.

— Вижу землю! — крикнул он, изо всех сил вытягивая шею, чтобы выглянуть в окошечко. — Ой, как уже близко! А я толком ничего и не увижу!

— Буду тебе обо всем докладывать, — вызвалась сестра. — Вот, уже видно аэродром, бетонные полосы, на которые надо приземляться. А мы почему-то летим поперёк!

— А ветер откуда дует? — спрашивал брат.А чулок видишь?

Поскольку девочка не хуже брата разбиралась в вопросах современного воздухоплавания, она со знанием дела информировала Павлика:

— Вижу, дует справа.

— Значит, придётся разворачиваться, чтобы зайти на посадку, — сообразил Павлик и пожалел, что он не из племени тех африканских негров, у которых шеи достигают какой-то неимоверной длины. Есть такие в дебрях Африки, он читал.