Они вошли в подъезд дома, где жила Мэри Эдамс, и по парадной лестнице поднялись наверх. Ларри нашел кнопку звонка; старая дама тут же отворила дверь.

– Боже! Кто бы мог подумать... Вот это сюрприз... – заговорила она обрадовано. – Мисс Дейзи и мастер Ларри. Дети! Как давно я вас не видела! Вы уже совсем большие. Заходите же в комнату.

Они оказались в маленькой гостиной. Мэри Эдамс взяла с камина коробку шоколадного печенья и протянула ребятишкам. Крохотная седая старушка, скрюченная ревматизмом, она все еще не оставляла шитье и вязанье, все еще трудилась.

Дейзи развернула пакет.

– Мэри, – не могли бы вы вместо меня закончить эту наволочку? Я сама не успею, потому что мне надо еще вышить несколько носовых платков. Сколько вы с меня возьмете?

– Ни одного пенни, мисс Дейзи, – сказала Мэри Эдамс, лучась улыбкой. – Мне будет только приятно что-нибудь для вас сделать, особенно если наволочка предназначается вашей милой и доброй матушке, благословенно будь ее золотое сердце. Я с удовольствием докончу чехол и сделаю это просто из любви к вашему семейству.

– Я ужасно, просто ужасно благодарна вам, Мэри, – сказала в ответ смущенная Дейзи. – Вы так добры! Я непременно принесу вам наших желтых нарциссов. Пусть только они расцветут! В этом году нарциссы почему-то сильно запаздывают.

– Возьмите еще печенья... – Мэри снова поднесла детям коробку. – Если б вы знали, как я рада видеть вас обоих. Я была больна и долго не выходила. Такое счастье, когда тебя приходят навестить...

– Вы знаете Люси Уайт? – спросил Ларри. – Мы у нее вчера днем взяли автограф. Она, кажется, ваша приятельница?

– Да. Славная Люси! На прошлой неделе, когда я была совсем плоха, она приходила сюда каждый вечер. У меня собралась уйма недовязанных вещей, и эта добрая девушка помогала мне до тех пор, пока мы с ней все не доделали.

– А в пятницу она тоже приходила? – осведомилась Дейзи.

– Что же это? Вы прямо совсем как мистер Гун! Он сюда являлся уже трижды и все расспрашивал про вечер пятницы, – заволновалась Мэри, – Да, Люси пришла примерно без четверти шесть, и мы сидели и вязали до половины десятого. А потом она ушла домой. Нет, в девять часов мы, правда, послушали новости по радио, она сделала нам по чашке какао с печеньем, и мы так хорошо с ней посидели.

Пожалуй, это звучало убедительно.

– И Люси не оставляла вас ни на минуту, до самой половины десятого? – на всякий случай спросила Дейзи.

– Ни на секундочку. Она не выходила из комнаты! – с жаром произнесла старая дама. – Мы сидели в креслах и вязали, вязали, вязали... А на следующий день Люси взяла все, что мы сделали за неделю, и отнесла моим заказчицам. Она превосходный человек!

В дверь позвонили.

– Я открою. – Дейзи встала. Она отворила, и глазам ее представился мистер Гун, багровый от долгого подъема по крутой лестнице, ведущей к квартире мисс Эдамс. Он с подозрением глянул на Дейзи.

– А ты тут что делаешь? Суешь свой нос куда не следует?

– Мы пришли попросить Мэри кое-что вышить, – оскорбленным тоном ответила Дейзи.

– Ну да! – недоверчиво фыркнул представитель полиции. – Мэри Эдамс дома?

– Я дома, – послышался голос мисс Эдамс; на сей раз он звучал весьма сердито. – Это снова вы, мистер Гун? Мне больше нечего вам сообщить. Будьте добры, уйдите. Не отнимайте у меня попусту время!

– Я должен задать вам еще несколько вопросов. – Мистер Гун нахально вошел в гостиную.

– Теофилус Гун, еще в ту пору, когда вы были противным маленьким мальчишкой, вы всегда что-то пытались пронюхать, – заявила Мэри Эдамс дрожащим от негодования голосом, и дети услышали, как полицейский злобно фыркнул. Попрощавшись, они ушли, давясь от смеха.

– Держу пари, Мэри не врет, мальчишкой он тоже был дрянным, – сказал Ларри, пока они спускались по лестнице. – Ну что ж, Дейзи, все прошло легко и просто.

– Ты прав. А главное, есть полная ясность. Люси Уайт ни при чем. Хотела бы я теперь знать, что делается у ребят...

Бетси ждала их дома в обществе Бастера. Она хотела сопровождать Фатти и Пипа, но Фатти сказал: нет, пусть остается с Бастером. Он и Пип пошли вдоль реки, повторяя путь, пройденный, если верить их словам, Уильямом Орром и Питером Уэттингом.

Они шли, шли и дошли до дома с маленькой башенкой наверху. У входа в дом висела вывеска: «Башенка. Кофе, сандвичи, закуска».

– Вот мы и на месте, – с удовлетворением заметил Фатти. – Все попробуем – кофе, сандвичи, закуску. Я жутко голоден.

Они сели за уютный столик у окна, выходящего в сад, где цвела бледно-желтая примула. Подошла официантка, маленькая, худенькая девушка. На вид двенадцатилетняя, хотя на деле, вероятно, ей было гораздо больше.

– Два кофе, – попросил Фатти. – И сандвичи. И какой-нибудь закуски.

Девушка засмеялась:

– Я принесу вам целый поднос закусок, а вы сами выберете.

Она вернулась с двумя чашечками дымящегося кофе, тарелкой, где лежали яйца, консервированное мясо и сандвичи с кресс-салатом, а также с подносом, уставленным весьма аппетитными на вид закусками.

– Ба! Да мы с тобой выбрали самое подходящее место для проверки алиби! – возликовал Фатти, с восторгом оглядывая поднос. – Ты только посмотри!

Мальчики съели сандвичи и перешли к закускам. Закуски были вкуснейшие.

– Слушай, давай возьмем еще, – говорил Фатти. – Давай! Шли мы долго, я, правда, зверски проголодался. Обед себе я, конечно, испорчу, ну и плевать; зато какой это замечательный способ портить обед! Не способ, а наслаждение.

– Заплатить-то у тебя хватит? – с тревогой спросил Ларри. – У меня денег кот наплакал.

– Денег полно. – Фатти похлопал себя по карманам. – Закончим с едой, начнем проверку алиби. Эге! Ларри! Смотри, кто пришел!

Это был Гун собственной персоной. Вошел он так, будто был здесь хозяином. А потом увидел Фатти.

Мистер Гун подступил к столику, за которым сидели мальчики.

– Куда ни пойдешь, – прошипел он, – всюду натыкаешься на вас, на щенков. Здесь-то вы что делаете?

– Подкрепляемся, – вежливо промолвил Фатти. – А вы тоже зашли подкрепиться, мистер Гун? Увы, у нас почти ничего не осталось.

– Придержи язык! – рявкнул полицейский. В последнее время он почти перестал стесняться в выражениях.

– Но вы же задали мне вопрос, – возразил Фатти. – Вы сказали...

– Я сам знаю, что я сказал! Я вами, поганцами, сыт по горло. Прихожу к Мэри Эдамс – там уже двое ваших. Иду сюда – опять ваша компания. Держу пари, в любом другом месте мне придется снова любоваться вашими рожами. Кучка мерзких вредителей, вот вы кто.

– Признаться, нас тоже удивляет. Что мы так часто встречаемся с вами, мистер Гун. – Дружелюбный, даже уважительный тон Фатти обычно приводил Гуна в исступление. – Но для нас, поверьте, это истинное удовольствие!

Гун рассвирепел еще больше: физиономия его приобрела, темно-красный оттенок; еще более темный, чем всегда. Однако в этот момент в зале появилась официантка, и Гун, сдержавшись, начальственным басом пророкотал, обращаясь к ней:

– Ваша мать здесь? Мне надо перекинуться с ней парой слов.

– Она ушла, сэр, – ответила девушка. – Я здесь одна. Но мама скоро вернется. Дождитесь ее, если хотите.

– У меня нет времени ждать, – раздраженно ответствовал мистер Гун. – Я слишком занят. Зайду завтра.

Он двинулся было к выходу, но вдруг остановился и обернулся к Фатти. Ему неожиданно вспомнились чудовищно раздувшиеся щеки мальчика. Сейчас их и в помине не было.

– А что ты сделал со своими щеками? – Гун подозрительно смотрел на Фатти.

– Я? А-а, да, вероятно, просто выдрал себе коренные зубы, – отвечал тот. – Сейчас проверю. Ларри, ты не помнишь, я их выдрал?

– Гах! – сказал мистер Гун и удалился. Официантка расхохоталась.

– Ой, ну до чего вы занятный! – проговорила она сквозь смех. – Правда, занятный. А этот жуткий тип уже был здесь и задал нам с мамой, наверно, тысячу вопросов про двух мужчин, которые приходили в прошлую пятницу.