Подробнее о «Южном кулаке» будет рассказано в специальном разделе, здесь же лишь укажем еще на одну особенность этой классификации. Существует попытка разделить южные и северные стили на основе ряда технических признаков.

В Китае широко распространена поговорка: «На Юге — руки, на Севере — ноги», подразумевающая, что южане больше используют в бою руки, а северяне чаще наносят удары ногами. Хотя подобные технические различия несомненно существуют, они не определяют общей картины.

В реальности, например, в южном стиле «36 связок кулачного искусства Сун Цзяна» свыше 80 % приемов приходится на движение ногами, а северные шаолиньские стили «Красный кулак» (хунцюань) и «Стиль архатов» (лоханьцюань) основной упор делают на технику действий руками. Знаменитый «Стиль императора Тай—цзу» (тайцзуцюань), создание которого приписывается первому императору династии Сун, Чжао Куанъиню (ХI в.), и который возник на юге Китая, отличался тем, что был непревзойден долгое время в ударах ногами. Значит, и формальный признак «на Юге — руки, на Севере — ноги» не срабатывает.

Суть разделения стилей на южные и северные заключается, как видно, не в технических особенностях, а в традиционном противопоставлении Севера и Юга в сознании китайцев. Издавна вся Поднебесная делилась на два огромных региона, естественной границей между которыми служила река Хуанхэ. Многие китайские мыслители пытались объяснить культурные различия между южанами и северянами, например, разницей в их происхождении. Естественно, что противопоставление Севера и Юга затронуло все стороны духовной жизни, в том числе живопись, религию, боевые искусства. Так и появились понятия «наньцюань», «наньпай», обозначающие некую культурную самостоятельность Юга.

Если западный исследователь в этих системах классификации усматривает десятки противоречий и путаницу, то китаец видит какие-то принципиальные, неуловимо тонкие внутренние нюансы, которые даже не в состоянии объяснить, но может обозначить: «южные — северные», «внешние — внутренние», «Уданские — Шаолиньские» и т. д.

Здесь речь идет о символическом языке культуры. Характерно то, что все системы классификации, принятые в ушу, уже существовали раньше, но применялись для других явлений. Например, точно так же китайская живопись была разделена на «южное» и «северное» направления, хотя к ним оказались абсолютно искусственно причислены художники, жившие в разное время в разных районах Китая, географически никак не привязанных к Югу или Северу. В VII в. на северную и южную ветви разделился чань-буддизм. Традиция считает, что южная школа Хуэйнэна «лучше», хотя с рациональной точки зрения объяснить это невозможно. Соответственно, южную школу часто именуют «истинной», «внутренней», что без всяких объяснений говорит о том, почему она лучше, чем северная. Все «внутреннее» есть предтеча «внешнего», его виртуальное преддверие, связанное с истоком всякого бытия.

Следовательно, в основе всех этих классификационных систем лежат мировоззренческие установки, которые были выработаны китайской традицией безотносительно к ушу и лишь позже перенесены на боевые искусства. А поэтому, не являясь прямым отражением реальной ситуации, созданные таким образом схемы оказывались вполне «работающими» в сфере китайской культуры.

Китайское искусство ведения войн (бинфа) является одним од ним из самых изощренных в мире и самым древним на Востоке.

Сражение в древнем Китае подразумевало не просто столкновение двух армий, но прежде всего некий «космический конфликт» между силами инь и ян, которые в результате этого должны прийти к гармонии, уравновесить друг друга. Само же сражение следует вести в соответствии с законами Дао. Представление о внеземном истоке сражения отразили в своих теориях мыслители, в которых благоприятно сочетались полководческие таланты и способности незаурядных философов. Их афористичные сентенции о сущности боя до сих пор можно встретить в трактатах по тайцзицюань, синъицюань, шаолиньцюань. Традиция объединила этих людей названием бинцзя — «школа стратегов».

Они жили в разные эпохи, поэтому единой школой их можно назвать с весьма большой натяжкой. Так, великие представители бинцзя Сунь У (Сунь-цзы) и Сыма Сянжу жили в конце V в. до н. э., знаменитые Сунь Бинь и У Ци (У-цзы), а также менее именитые их современники Гунсунь Ян, Ван Ляо, Эр Лян и Бай Ци проявили свои таланты в эпоху «сражающихся царств» в V–III вв. до н. э., Чжан Лян и Хань Синь жили во II–I вв. до н. э.

Воин династии Хань (II–I вв. до нэ), идущий в атаку с мечом и щитом. В ханьскую эпоху в основном использовался прямой меч-цзянь с кольцом на конце. Воины обряжались в короткие халаты, не мешающие движениям, голову повязывали плотной материей, выполняющей роль шлема; специальные латы были редкостью. Иллюстрация из книги ханьского философа У Ляоцы

Труды стратегов-мудрецов высоко ценились в Китае во все времена и стали даже предметом особого поклонения. По аналогии с каноном конфуцианской мудрости («Пятикнижие»), основополагающие трактаты по воинскому искусству составили компендиум «Семикнижие». По своему содержанию «Семикнижие» весьма разнородно и окончательную форму обрело лишь к ХI в.

Имя одного из ведущих представителей бинцзя, Сунь Биня, в умах поклонников ушу оказалось столь тесно связанным с боевым искусством, что великому полководцу приписывается даже создание целого стиля — суньбиньцюань («Кулак Сунь Биня»). Скорее всего суньбиньцюань появился лишь в XIX в. в провинции Хэбэй. Этот стиль чрезвычайно ритуализован, бойцы на занятиях одеты в традиционные халаты с длинными рукавами, которые, хотя и не позволяют вести эффективный поединок, зато весьма красочны. В некоторых комплексах стиля бойцы имитируют походку прихрамывающего человека, конечно, не случайно. По преданию, Сунь Бинь из-за предательства одного из учеников попал в плен, враги удалили ему коленные чашечки, но несмотря на свою хромоту Сунь Бинь был не только прекрасным полководцем, но и блестящим бойцом.

Просчитывание плана сражения по магическим знакам и расположению звезд. Герои «Речных заводей» Чжу У и Хуан Синь, XV в.

Разумеется, древние стратеги интересны нам вовсе с точки зрения их возможного участия в формировании стилей ушу. Это проблема скорее мифологии, нежели истории. Нам же важно уяснить, какие аспекты их стратегической мысли оказались в основе теории китайских боевых искусств.

Воинское искусство представлялось древним китайским стратегам отнюдь не простым умением следовать ситуации и проявлять полководческие знания. Искусство полководца уподоблено «великому деланию», воплощению Дао в сражении. Обратим внимание на парадоксальное название трактата, который приписывается знаменитому стратегу III в. Чжугэ Ляну, одному из героев романа «Троецарствие», известному своим хитроумием. Этот трактат о воинском деле называется «Синь шу» — «Книга о сердце», или «Книга о сердечном» (т. е. «внутреннем», сокровенном).

Понимание боя как «внутреннего» искусства предполагает существование некоей невидимой «пружины» Дао, благодаря которой и происходят все изменения как в ходе сражений, так и в человеке.

По Чжугэ Ляну, существует по крайней мере три вида этой «пружины». Первый — посыл к действию, или «пружина дел». Если воин не может понять такой посыл, то это свидетельствует о его умственной ограниченности. Второй — «пружина форм». Ее следует не только осознать, но и контролировать, в противном случае боец проявит свое бессилие. Третий — «пружина чувств». Характеризует внутренний настрой человека, а неспособность обнаружить ее в себе говорит об отсутствии мужества.