Называется этот труд «Древо без корней» («Угэнь шу»), и объем комментариев к нему значительно превосходит сам текст.

На первый взгляд, трактат представляет собой не что иное, как набор сентенций «внешней» алхимии по поводу выплавления «пилюли бессмертия». Однако при более тщательном рассмотрении оказывается, что перед нами — скрытое от непосвященных пособие по психотехнике, т. е. не «внешней», но «внутренней» алхимии. Например, мы встречаем метафорическое описание двух потоков ци — нисходящего и восходящего, образно называемых «опускающийся месяц» и «восходящий месяц». Они образуют замкнутый круг в теле человека, а «соединив два ци в единый круговорот, можно породить Великую радость» [314].

Что же такое «Великая радость» для даосского мудреца? Этот вопрос непосредственно относится к практике тайцзицюань, так как в более поздних трудах неоднократно упоминается о том, что «Великая радость» (да лэ) и есть истинное состояние, достигаемое в момент занятий. «Великая радость» поселяла в человеке «Великий яркий свет, Великое пробуждение, Великое просветление, Великое чувствование». Фактически синоним просветления, прозрения высшего знания.

Истина здесь выступает как семя, зерно всякого последующего явления и состояния, «начало ян, заключенное в свинце, золото в сердцевине киноварной пилюли, Прежденебесное в Посленебесном». Это «пред-д?нность» мира, затаенное ощущение восторга от созерцания изначального небытия, точки, откуда все начинает быть.

Такое состояние сопровождается видением яркого света, словно «лунные души-хунь на Небосводе и солнечные души-по, соединившись, образовывали вокруг сияние» [314]. (По даосским представлениям человек имеет три светлые души-хунь и семь темных душ-по, после смерти души-хунь воспаряют к небу, а души-по уходят в землю). Человек постигает мир в его цельности и осознает, что все бесконечные образы внешнего мира — суть Единое, «основа инь и ян, корень пятиэлементов, семя небожителей и Будд, каналы святых мудрецов» [314].

Существуют и другие описания того, чем занимался Чжан Саньфэн. В «Полном собрании сведений о Чжан Саньфэне», в разделе «О Великом Дао» читаем: «Для вскармливания жизни использовал он методы массажа-аньмо, дыхательные гимнастики даоинь, туна и кэсюй (вероятно, имеются в виду сонорные, т. е. через нос, выдохи. — А. М.)» [104]. Сами по себе эти методы не могли послужить базой для создания «внутренней семьи» или тем более тайцзицюань.

Что же нам известно о занятиях Чжан Саньфэна боевыми искусствами? В компендиуме «Исследования по истории направления Уданскрго кулака» приведено по крайней мере девять открывков из трактатов, которые описывают характер боевой практики даоса. Процитируем лишь часть из них, поскольку они повторяют друг друга: «Чжан Саньфэн… познал Дао и был искушен во владении мечом» («Даотун юаньлю» — «Исток передачи Дао»); «Силой превосходил других людей и был искушен в стрельбе с коня» («Хроники уезда Даи в Сычуани» — «Сычуань даи сяньчжи»); «Владел мечом-дао и оружием ши, а на гору всходил, будто взлетал» («Чжэн и люй» — «Заметки о странствиях на чужбину»). Самому Чжан Саньфэну приписываются некие «Стихи о мече и оружии ши» («Дао ши у»).

Все тексты указывают, что Чжан Саньфэн владел мечом, стрельбой с коня и был, вероятно, очень силен. Но нигде не упоминается, что он практиковал кулачное искусство. Такова даосская и воинская традиция XIII–XIV вв. — кулачное искусство имело второстепенное значение.

В равной степени мы нигде не найдем упоминаний о том, что Чжан Саньфэн явился создателем уданцюань или какой-либо другой школы ушу. Перед нами собирательный образ даосского алхимика того времени. В данном контексте меч, которым, судя по описаниям, прекрасно владел Чжан Саньфэн, лишь указывает на его «истинно даосский» статус, поскольку меч издревле считался оружием священным, магическим и связанным с даосской практикой. Достаточно упомянуть высказывания из «Чжуан-цзы», в котором этому оружию посвящена целая глава («Говорю о мече» — «Шо цзянь»).

Версия о причастности Чжан Саньфэна к созданию даже не тайцзицюань, а «внутренней семьи», достаточно поздняя — она возникла не ранее первой четверти XVII в. Истории о Чжан Саньфэне как о создателе нэйцзяцюань, а позже и тайцзицюань, первоначально были распространены лишь в среде народных школ ушу и не затронули круги ни официальных хроникеров, ни даосского монашества. Вероятно, легенды о Чжан Саньфэне как об основателе тайцзицюань передавались в устной форме уже в конце XVIII в. — начале XIX вв., но свое окончательное оформление они получили лишь в начале XX в., когда различные направления тайцзицюань стали весьма популярны в районе Пекина.

Однако для тайцзицюань Чжан Саньфэн важен не только как человек, который первым составил комплексы этого стиля, но прежде всего как святой мудрец, поведавший о смысле конечного состояния в занятиях нэйгун, о «Великой радости» и «Великом Знании».

Китайская традиция ушу ведет прямую линию от легендарного Чжан Саньфэна к людям, чья реальность и мастерство в боевых искусствах не вызывают сомнений.

Через несколько столетий после смерти Чжан Саньфэна прямыми носителями тайн тайцзицюань стали считать мастеров, которые последовательно передавали традицию один другому. Это Ван Цзунъюэ, Ван Чжоутун, Чжан Сунси, Е Цзянцюань, Дань Сынань, Ван Чжэннань, Хуан Байцзя, Гань Фэнчи. Большинство из них жили в приморской провинции Чжэцзян, они не были равноценны и по интеллекту и по боевому мастерству, разные, зачастую абсолютно несхожие по своему характеру люди далеко не все оставили яркий след в истории внутреннего направления ушу. Так, блестящий боец Чжан Сунси был великолепно образован и хорошо разбирался в конфуцианских канонах, был вежлив и тактичен. Ван Чжэннань в этом смысле составлял ему полную противоположность: «Чжэннань не любил читать книги и предпочитал в беседах с сильными бойцами в меру повеселиться. Не выносил вида неотесанных людей» [255]. Его первый ученик, человек высокого мастерства и удивительной силы духа Хуан Байцзя честно признавался: «Я нимало не занимался науками, чтобы испытать свои силы в написании экзаменационных работ на соискание чиновничьей степени, и направлял все свои силы лишь на постижение боевого дела» [255].

Одним из самых первых мастеров, которым приписываются занятия «внутренними» стилями ушу, был Ван Чжоутун. Он жил в приморской провинции Чжэцзян, в известном сегодня своими боевыми традициями уезде Вэньчжоу. Обучался он у человека, которого называют прямым наследником Чжан Саньфэна — Ван Цзунъюэ из провинции Шэньси. Затем Ван Чжоутун начал преподавание среди односельчан и тем самым положил начало изучению нэйцзяцюань в уезде Вэньчжоу. Это практически все, что мы знаем о нем. А вот о его последователе Чжан Сунси известно значительно больше.

Чжан Сунси (1522–1566 гг.), житель провинции Чжэцзян, был действительно одним из величайших мастеров ушу своего времени. Человек образованный, воспитанный, но скромный, неприметный, он не любил ни появляться на людях, ни демонстрировать свое мастерство на деревенских праздниках. Тем не менее к середине XVI в. имя «Непобедимого Чжана» стало широко известно в Китае.

«Хроники уезда Нинбо» рассказывают, что однажды на поиски Чжан Сунси отправились несколько шаолиньских монахов, решивших с его помощью укрепить свой отряд, выступивший на борьбу с японцами под предводительством генерала Ци Цзигуана. Чжан Сунси, узнав, что его разыскивают, куда-то исчез. Монахи уже отчаялись его найти, но как-то случайно в одной из винных лавок обратили внимание на сидевшего там могучего человека и узнали в нем Чжана. Один из монахов, подскочив к нему, нанес сильный удар ногой. Чжан, моментально отклонившись, отбросил монаха рукой так, что тот, «будто шарик для арбалета, взвился в воздух и упал в пыль». Монахи в ужасе бросились прочь.

В другой раз, когда Чжан Сунси был уже стар, в его городок пришел молодой боец и решил померяться силами с известным мастером. Чжан выбрал три камня в несколько сот цзиней (цзинь — около 0,5 кг. — А. М.) и перерубил каждый из них ударом левой ладони на две части. Молодой боец решил не рисковать и благоразумно отказался от поединка [123].