Таким образом, в лице Дай Вэньсюна два направления синъицюань — хэбэйское и шаньсийское — вновь объединились.

Обратим внимание еще на одну характерную особенность синъицюань той эпохи: стиль считался «непередаваемым вовне», т. е. преподавался исключительно по семейной линии и лишь единицы из «пришлых» могли стать его последователями. Этого правила, в частности, жестко придерживался Дай Лунбан. Но именно его сын и нарушил традицию: взял себе в ученики тогда еще щуплого паренька, названного за свою конституцию Ли Летящий Пух (Ли Фэйюй). Именно он и создал современную теорию синъицюань, и благодаря ему мы имеем сегодня столь многогранный и духовно целостный стиль.

Теория синъицюань как теория «внутреннего» стиля сложилась почти на сто лет раньше, чем теория тайцзицюань. И заслуга в этом принадлежит Ли Фэйюю. Он остался известен в истории под многими именами и прозвищами: Ли Лонэн, Ли Нэнжэнь и др. О нем рассказывали такие же истории, как о «бессмертных» даосах. Не случайно одно из его имен было таким же, как у древних магов: Ли Нэнжэнь — Ли Умелый, или Ли, Способный на многое.

Сун Шижун

Ли годами ходил по провинциям Хэнань, Шаньси, Хэбэй, собирая различные формы синъицюань. Он умел под различными названиями распознавать один и тот же стиль синъицюань, ему удалось даже найти древние комплексы и трактаты, принадлежавшие еще Цзи Цикэ. Проведя годы в странствиях, он обучался не только у бойцов, но и у философов, овладел стихосложением, утонченным искусством каллиграфии. Ли Фэюй постепенно начал приходить к мысли о том, что синъицюань может явить собой нечто большее, нежели просто метод эффективного кулачного боя и даже систему тренировки сознания. Синъицюань может стать путем к обретению чувства неразрывности с природным миром, со всеми вещами и явлениями. Сам Ли Фэйюй, следуя древним даосам, называл это состояние «вселенским созвучием» (юнь).

Но как же прийти к этому состоянию через методы кулачного искусства? Прежде всего мастер обратился к почти забытому к тому времени совету первооснователя стиля Цзи Цикэ — использовать руку как копье или меч. Именно Ли Фэюю принадлежит заслуга разработки теории пяти базовых ударов синъицюань: применительно к учению о «пяти стихиях». Методы боя «12 животных» были отодвинуты на задний план и считались вторичными по отношению к пяти базовым элементам. Несмотря на их кажущуюся простоту, овладение этими пятью приемами требовало нескольких лет.

Ли Лонэн решил обобщить различные «тайные речения», «советы, не передаваемые вовне», «секретные речитативы», одним словом, все тайные методики, которые считались сердцевиной любой школы ушу. Двери многих школ были ему открыты. Ли Лонэну принадлежат советы об использовании «трех типов усилия» — «светлого», «темного» и «изменчивого», «трех слоев дыхания», «трех этапов мастерства». Вся современная теория синъицюань, в том числе ее тайные разделы, пришла в целостном виде от мастера Ли.

Трудно не восхититься талантом Ли Лонэна, который приучал учеников видеть в ушу не только систему боя, но и путь к духовному саморазвитию и очищению. Вскоре слава о его последователях сравнилась со славой самого мастера. Именно его ученики завершили формирование двух провинциальных школ — шаньсийской и хэбэйской. Шаньсийская школа по своему техническому арсеналу стояла ближе всего к тому направлению, которое преподавали Дай Лунбан и его сын Дай Вэньсюн. По этой же ветви самыми знаменитыми учениками Ли Лонэна стали Сун Шижун, Чэ Ичжай, Бай Сиюань (последний преподавал в провинции Цзянсу). Хэбэйское направление продолжили легендарный бойцы и ученики Ли Лонэна — Го Юньшэнь и Лю Цилань.

Знаменитостью шаньсийского направления стал мастер Чэ Ичжай, второе имя которого — Чэ Юнхун (1883–1914 гг.). В раннем детстве он покинул обнищавшую семью, которая не могла его содержать. Чэ нанимался слугой в богатые семьи, работал с утра до позднего вечера, а в свободные минуты постигал основы ушу. Долгое время у старательного Чэ Ичжая не было хорошего наставника. Но, как обычно, помог счастливый случай. Два шаолиньских мастера, Ван Чандун и У Хунпу, которые вместе с Чэ были заняты на сезонных работах, решили помочь ему. Хотя трудно сказать, что такая помощь облегчила ему жизнь. Скорее наоборот — несколько лет подряд они заставляли его по двадцать-тридцать раз в день выполнять сложнейшие шаолиньские комплексы, выпрыгивать из ям глубиной до полутора метров, тренируя ноги, уворачиваться от летящего в него копья. Методичные занятия дали результаты: через три года Чэ Ичжай считал себя уже неплохим бойцом. И действительно, многие богатые семьи посчитали за честь заполучить его в качестве телохранителя.

Однажды Чэ Ичжай демонстрировал свое искусство сильного удара, разбивая на две части тяжелую каменную плиту перед толпой народа. Все с восхищением аплодировали силачу, и лишь один человек в этом море простых рикш, грузчиков, торговцев и ремесленников с усмешкой взирал на впечатляющее зрелище. Чэ Ичжай заметил этого невысокого, но крепкого на вид человека, подошел к нему, вероятно, предчувствуя удачный шанс продемонстрировать свою силу. Лишь только он подумал об этом, как человек с мягкой улыбкой сказал ему: «Мне кажется, вы собираетесь ударить меня правой рукой в голову, а потом правой ногой в грудь. Не так ли?». Чэ Ичжай поймал себя на мысли, что именно так он и собирался атаковать незнакомца — значит поражение его было предрешено. Лишь через некоторое время Чэ Ичжай узнал, что он собирался бросить вызов самому Ли Лонэну.

Несколько месяцев Чэ разыскивал мастера, пораженный его умением проникать в мысли соперника и выигрывать поединок еще до его начала. В конце концов они встретились, и в 1856 г. Ли Лонэн взял смирившего свою гордыню Чэ Ичжая к себе в дом. Чэ старательно занимался у него более 30 лет, не прерываясь ни на день. По всему Китаю разнеслась слава о непобедимом Чэ Ичжае и его ученике Ли Фучжане, немало бойцов приходило померяться с ними силой. Однако мало кому доводилось встречаться с самим мастером, все проигрывали схватки даже его ученику.

Чэ Ичжай славился искусством «отравленного взгляда». Как гласит предание, однажды японский боец, зная, что Чэ Ичжай редко пользуется мечом и предполагая, что тот просто плохо им владеет, предложил ему поединок на тяжелых японских мечах — катанах. Многие отговаривали уже старого в ту пору Чэ от поединка, но Чэ Ичжай заверил своих друзей, что ему не придется ни разу ударить мечом. И вот поединок начался. Японец стремительно атаковал, его катана со свистом разрубала воздух на волосок от головы старого мастера, но Чэ Ичжай ловко уходил в сторону. Внезапно китайский мастер в упор посмотрел на японца, и тот как вкопанный остановился на месте и схватился за шею. Из горла вырвался сдавленный стон, он не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть, ни даже поднять руки. Японца охватил ужас от собственного бессилия, когда Чэ Ичжай медленно двинулся на него, спокойно подняв меч. В последний момент мастер синъицюань остановился и произнес: «Я вижу, вы немного устали. Если хотите, продолжим завтра».

Чэ Нчжаи

Шаньсийская школа благодаря Чэ Ичжаю приобрела огромную славу. К ней принадлежали многие весьма просвещенные люди того времени. Например, мастер Ван Шижун, или Ван Юэчжай (1849–1927 гг.), считался блестящим каллиграфом, мог наизусть декламировать стихи древних поэтов, сам писал небольшие философские и эстетические эссе. Боевые искусства стали для него продолжением этих способов совершенствования собственного сознания. Сначала он долгое время занимался стилем «Кулак цветов» (хуацюань), базирующимся на использовании широкоамплитудных движений, низких стойках, красивых, мощных прыжках.

Когда Вану исполнилось 17 лет, его отец вместе с семьей переехал из Пекина в провинцию Шаньси, где они открыли производство новомодного в ту эпоху товара — часов. Здесь Ван познакомился с Ли Лонэном и начал изучать синъицюань, признав, что его прежний стиль — «лишь изящество ради изящества, и только». Он занимался более десяти лет. Особого мастерства Ван достиг в «формах» змеи и ласточки, требующих прекрасной подвижности, гибкости тела и умения «заимствовать силу соперника, обращая эту силу против него самого». Рассказывали, что, когда он выполнял «форму змеи», то сам становился похож на змею, а его атака шла по столь неожиданной траектории, что мало кто мог отразить ее.