– Я думаю так же, как вы; и ваше путешествие сюда может оказать действительно громадное влияние на это загадочное дело! – потом он прибавил в телефон: – Мистер Тоби No 2?

– Да!..

– Сейчас шесть часов… согласны вы завтра, в этот же час, сообщить свои доказательства человеку, объявившему подобно вам беспощадную войну товарищам «Красной звезды»?

– Да!

– Прекрасно! Ровно в шесть часов вы будете на улице Рошфуко у павильона исчезнувшего репортера, позвоните и спросите Поля Редона. Вы увидите его во плоти, а не в качестве призрака, хотя у него теперь есть двойник.

Опять маленький старикашка.– Удивление.– Воскресший из мертвых.– Ужасная рана.– Железная энергия.– Разоблачения Тоби No 2.– Слепок ног.– Отождествление.– Свет.– Преступление в Батиньоле.

Как только начало бить шесть часов, у двери павильона, занимаемого Полем Редоном, остановились двое мужчин. Один прямой, немного тощий, с длинными зубами и маленькими белокурыми локонами, имел вид английского слуги. Другой, одетый по последней моде, молодой, интеллигентный, был джентльмен с ног до головы. Последний поглядывал на англичанина; тот со своей стороны украдкой бросал на него нерешительный взгляд, нажимая кнопку электрического звонка. Дверь тотчас же открылась, и на пороге появилась экономка журналиста.

– Господин Поль Редон дома? – спросил на чистейшем парижском жаргоне джентльмен.

– Мистер Пол Ридонн? – переспросил по-английски слуга.

– Потрудитесь пройти! – пригласила женщина, давая дорогу.

Они вошли в спальню и увидели в ней низкого старичка, стоявшего спиной к камину, плешивого, с мутными глазами и дрожащими руками и ногами.

– Поль Редон, – сказал он тонким, как у щура, голосом,– я!

– Ах! – вскричал озадаченный англичанин.– Вы смеетесь надо мною!

– Эй, голубчик, нельзя ли без подобных шуток! – воскликнул и джентльмен.

Старичок быстро выпрямился и крикнул задыхающимся от смеха голосом:

– Да, это я!

В тот же миг плащ упал, седой парик полетел прочь, такая же борода отстала от щек и подбородка, и в результате появился молодой, немного бледный человек, с тонкими чертами лица.

– Да! Это я – Редон! Не сомневайтесь в этом, дорогой прокурор! Я сам вчера телефонировал вам из Лондона в Версальский суд, назначив свидание здесь в шесть часов. Вы очень мило сделали, что не опоздали!

– Но вы все еще неузнаваемы! – вскричал пораженный чиновник.– А борода… ваша настоящая борода… красивая шатеновая борода, так шедшая вам?

– Сбрита совершенно! Я пожертвовал ее на алтарь дружбы и затем, чтобы сбить с толку своих недоброжелателей!

– Удивительно! – произнес судейский чиновник, пожимая его руку.– Но как ваша рана? Честное слово, мы вас собрались оплакивать!

– Да, я знаю… благодарю! Моя мнимая смерть принесла пользу: мы сейчас поговорим об этом… А теперь прежде всего, дорогой мой друг, имею удовольствие представить вам мистера Тоби No 2, одного из самых тонких и ловких сыщиков Англии!

Англичанин поклонился просто, но с достоинством, а Редон прибавил:

– Это с вами я вчера говорил по телефону у моего друга Мельвиля, в Лондоне?

– Да, сэр.

– Садитесь, мистер Тоби, и вам, дорогой прокурор, предлагаю это кресло. Я чувствую себя разбитым этим непрерывным путешествием из Парижа в Лондон и из Лондона в Париж, а потому прошу у вас разрешения растянуться на этом шезлонге!

– Но, дорогой мой Редон, скажите, что все сие значит: эти переодевания, путешествие в скором поезде, рана, затворничество, слухи о вашей смерти…

Журналист распахнул свою рубашку, снял повязку на груди и, показав ужасную рану, наполовину затянувшуюся, прибавил:

– Человек, желавший моей смерти, напряг все свои силы при нанесении удара и мог рассчитывать на удачу: я должен был скоро умереть. Но удар, нанесенный со страшною силой, пришелся по узлу моего шелкового галстука, причем плотная ткань уменьшила его напряженность и заставила его скользнуть. Вследствие этого нож, вместо того чтобы пронзить мне грудь, только перерезал слой мускулов до самых ребер, на которых и остановился!

– И вы ходите с этим?

– Уже тридцать часов!

– Ну и человек же вы!

– Человек, у которого есть цель! Впрочем, в первый момент я считал себя пораженным насмерть, и мысль распространить слухи о мнимой своей кончине в ближайшие дни пришла мне только после перевязки. Этим маневром я хотел усыпить бдительность своих врагов и ускользнуть от них!

– Умно придумано!

– Но это ужасная рана… Она еще побаливает, хотя сегодня одиннадцатый день, и она на три четверти уже залечена. Доктор промыл ее, зашил, предупредив инфекцию, и благодаря его искусству процесс рубцевания прошел нормально, не вызвав температуры.

– Поразительно, я не знаю, чему больше удивляться: вашему ли терпению, или науке, совершающей подобные чудеса. Но скажите, друг мой, вы не подозреваете, кто ваш убийца?

– Вот мистер Тоби No 2, может быть, сообщит нам о нем.

– Да, сэр! Я скажу вам всю правду!

– Мистер Тоби, мы с этим джентльменом владеем английским языком как своим собственным; поэтому вам будет удобнее изъясняться по-английски!

– Хорошо, сэр!

– Но прежде, мистер Тоби, дайте мне свой адрес, чтобы, в случае нужды, я мог вас найти!

– Покинув Павильон Генриха IV в Сен-Жермене, где я жил некоторое время в качестве джентльмена, я поступил в гарсоны Парижского Виндзор-отеля.

– В Сен-Жермене!.. Вы были в Сен-Жермене… в момент совершения преступления?!

– За неделю до него, и я видел Френсиса Бернетта с Бобом Вильсоном; мы с товарищем следили за ними в течение нескольких дней. К сожалению, агенты французской полиции в решительную минуту помешали нам!

При этом сообщении неожиданная мысль мелькнула в уме репортера; он ударил себя по лбу и вскричал:

– Но… вы должны узнать эти ноги!

– Какие ноги? – спросил товарищ прокурора, которого поступки, слова и мысли его друга поражали своею неожиданностью и оригинальностью.

Журналист подошел к двери своей туалетной комнаты, открыл ее, отыскал спрятанный под обоями маленький сундучок и вынул из него два отпечатка, сделанные в саду на улице Св. Николая.

– Вот ноги, мистер Тоби; их можно зачернить для большего сходства с ботинками!

– Лишнее, так как я чистил вчера утром в Виндзор-отеле совершенно такую же обувь. Я сразу узнал форму ноги: ее длину, необыкновенную даже для англичанина, обтертый задок, маленькую выпуклость большого пальца левой ноги, указывающую на начало подагры. Поверьте совести честного человека, что эти ноги принадлежат Френсису Бернетту, одному из начальников «Красной звезды».

– Но тогда, если он в отеле Виндзор, нет ничего легче, как арестовать его! – вскричал Поль Редон.

– Он оставил отель вчера вечером.

– Тысяча молний! Вот что значит играть несчастливо!

– Впрочем, мой товарищ должен за ним следить.

Этот быстрый обмен фразами был совершенно непонятен товарищу прокурора, потому он с любопытством осведомился, что все это означает?

– Помните, как я просил вас по телефону задержать корзину на станции Св. Лазаря? – вместо ответа спросил его репортер.

– Помню!

– Так эта корзина принадлежала негодяю, а вот изображение его ног! Эти отпечатки сделаны мною в саду дома, где совершено было преступление, в Мезон-Лафите… Они остались под стеной ограды, в том месте, где убийца перепрыгивал через цветник. Мистер Тоби признал их за отпечатки ног Френсиса Бернетта, английского бандита, начальника «Красной звезды»… Вы слышите? «Красной звезды»!

– Подтверждаете вы все это, мистер Тоби?

– Да, даже под присягой!

Живо заинтересованный чиновник начал теперь замечать свет, все более рассеивавший потемки, окружавшие это трагическое и таинственное дело. Увидев свою ошибку, он, как умный и честный человек, готов был исправить ее, как только получит все доказательства.